На ногах оставалась только Фламинго, и то, если икать и пытаться что-то вывернуть из себя наружу, стоя на четвереньках, можно было засчитать, как стояние на ногах.

Метеорка лежала рядом и с пеной вокруг рта билась в редких судорогах. Дедушка Лу лежал в дверном проеме спальни с замотанной обрывками простыни головой, а Али внутри в таком же перевернутом тюрбане, закрывавшем рот и нос.

Первой я вытащил Фламинго, напрочь забыв самолетный принцип, что сначала маску надо надеть на себя, и только потом ребенка. Надо было Лу сначала спасать, он для меня в дальнейшим самый ценный ресурс, и как проводник, и как переводчик. Но нет, оправдывая себя тем, что у девушки больше шансов оклематься и прикрыть тылы, закинул ее на плечи и побежал в комнату с трупами. Бросил ее на балконе, оставив ей обе «мосинки», не стал тратить время и воздух на разговоры, все равно у нас трудности перевода налицо, и побежал за следующими.

Попробовал поднять сразу обоих — схватил за ноги камаджоров, благо сила позволяла, и потащил через коридор. Завяз на входе в комнату и без всякого сожаления, как мешки с землей, раскачал и закинул тощих камаджоров поближе к балконной двери.

Дым стал плотнее. Даже не пытаясь сделать вдох, горло начало першить и защипало глаза. Искать Метеорку я пошел по памяти, разглядеть даже силуэт уже не получилось.

Как слепой, шаря перед собой руками, прошел вдоль стенки и стал, как балерун, шарить перед собой ногой. Уткнулся в мягкое и присел, щурясь и продолжая тыкаться на ощупь. Нащупал что-то мягкое. А потом шершавое и вовсе колючее. И странное.

Похоже на солому, ломкую жесткую засохшую траву. И на уровне явно выше, чем у лежащего человека. Замер, потянулся за спину, пытаясь достать штык-нож.

Услышал чье-то тяжелое дыхание, будто через противогаз, кто-то дышит. А потом сквозь туман ко мне стало приближаться темное пятно. Постепенно приобретая очертания деревянной маски с вырезанным лицом улыбающегося толстяка и гармошкой вместо шеи.

Из-под маски послышался шепот. Вкрадчивый, постепенно усиливающийся, с противным шипением, будто стоматолог ускоряет свою бормашину. А в тумане стали появляться черные точки, хаотично скачущие в разные стороны и то объединяющиеся в фигуры и символы, то рассыпающиеся на сотни брызг. Мысли начали путаться, рука сама собой перестала тянуться к штыку и вернулась назад. Я, будто школьница какая-то, смиренно присел и ладошки на колени положил, радостно внимая звенящему шепоту.

«Убеееей!» — в голове взревела сигнализация, проносясь от затылка ко лбу и вычищая шум и туман из сознания.

Я не стал сдерживать это желание. Визгливый зов в затылке словно придал голове скорости, и я со всей дури врезался лбом в маску перед собой. За треском раздался крик боли, сразу же оборвавшийся, когда штык вошел снизу-вверх аккурат под гармошку.

— На хер из моей головы! Причем все! — я оттолкнул обмякшее тело, подхватил Метеорку и потащил ее в комнату с балконом.

Ставка на живучесть Фламинго сработала. Когда я, обливаясь потом и разгоняя туман в голове, а дым перед собой, подтащил бесчувственное тело Метеорки к балкону, ее подруга была уже на ногах. Тащила безвольное тело Дедушки Лу через перила на узкий козырек, где уже лежал Али. Оба все еще были без сознания.

Фламинго посмотрела на меня с благодарностью, когда я передал ей подружку. А потом указала пальцами на свои глаза и махнула рукой, обводя территорию. То ли отчиталась, что все чисто, то ли, наоборот, попросила прикрывать.

Я и без подсказок уже все просканировал. Все те же мутные движения в теплице, подозрительные тени в бананах, дым над домом с другой стороны двускатной крыши и оттуда же пение под барабаны. Мелодия сменилась — ушел ритм агрессии, но появилась тревожность и к ударным добавились звуки духовых инструментов. Нагнетают, как в ужастике, противно аж зубы скрипят.

— Ба, лонето ку донго, — испуганно произнесла Фламинго.

— Да, по фиг! Пусть хоть сатану вызывают, главное, чтобы дом не окружили, — не факт, что она имела что-то подобное в виду, потом разберемся.

Я махнул рукой. Проверил, что все заряжено, подхватил винтовки и перемахнул через перила. Как можно мягче будто я не туша за восемьдесят, а маленький котенок, спрыгнул на крышу грузовика. Озираясь по сторонам, особенно на закрытые ставни окон первого этажа, перебрался на землю и юркнул в кабину. ТАТА оказалась в неплохом состоянии, завелась с пол-оборота, а стрелка бензина показала чуть больше половины бака.

— Ба! Донго! Фата, фата! — прошипела сверху Фламинго, а потом где-то в глубине дома послышался звук выбитой двери.

Ну, фата, так фата! Не стал глушить двигатель, выскочил на улицу и забрался в кузов. Поймал Дедушку Лу, пытаясь удержать равновесие на пошатнувшейся машине, и сгрузил на пол. Следом сбросили Али, которого я не смог поймать. Только смягчил, отбив себе руки. Парень выскользнул и слегка приложился головой о кузов. Но зато подал признаки жизни, застонал и начал моргать.

С полетом Метеорки все прошло гладко. Как принцесса из башни, она рухнула прямо в руки, вот только удержаться я не смог. Завалился вместе с ношей, сломав несколько пустых ящиков и чудом не придавив камаджоров.

— Фата, фата, давай в тату! Гоу, гоу! — я крикнул Фламинго, что-то высматривающей в глубине комнаты.

Она попятилась и уперлась спиной в перила, и только-только стала разворачиваться и заносить ногу, как из комнаты на нее вылетело черное облако дыма. А за ним выскочил еще один чудик в деревянной маске, одной рукой схватил девушку, а второй замахнулся на нее ножом. И заверещал, как поросенок, практически сразу сорвавшись на хрип.

Прицеливаться было некогда. Я вскинул «мосинку» и пальнул в кусок черной соломы, который виднелся из-за спины девушки. Бабайку развернуло, удар ножом прошелся всего в паре сантиметров от Фламинго, и нож со скрипом вошел в толстую крышку перил.

— Не тупи! Прыгай, уже донго-бонго тебя побери!

Под гипнозом она что ли была? Или черный дым, пеплом осыпавшийся на крышу кабины, ее парализовал, но соображала она туго. Без поворота, не перелезая, просто откинулась назад, перевалившись через бортик.

Я бросился ловить. Короткий разбег с заскоком на крышу и прыжок, чтобы хоть подправить в воздухе траекторию и не дать ей сломать себе шею. Получилось! Подхватил ее в воздухе, развернул и рухнул на спину в траву под окнами, приняв девушку на себя.

Послышался выстрел и рядом со мной упала расколотая деревянная маска.

— Али, мать твою, эффектно ты очнулся, — несмотря на боль в спине, я засмеялся, выдав петуха от отпускающего напряжения.

Али, пошатываясь, стоял в кузове. С ошалевшими, будто пьяными и налитыми кровью, глазами водил «мосинкой» то вверх на балкон, то на угол дома, то на меня. И не похоже было, что узнает во мне друга.

Кто-тут зомби? Мы тут зомби! Двое в отключке, третья, как на передозе, только трясется мелкой дрожью, и четвертый со стволом, непонятно, в кого сейчас палить начнет.

За углом дома послышались крики и топот с шелестом сухой соломы. Я докричался до Али. Получил вялый кивок, что в нас он палить не будет, и только тогда сграбастал в охапку Фламинго и понес ее в кабину. Али выстрелил второй раз в сторону угла, откуда раздался сначала крик раненого, а потом и недовольные вопли.

— Держись крепко, Чебурашка! Не выпади там с ящиками, — я захлопнул дверь и вдарил по газам.

Вырулил в сторону теплицы и уперся в тупик. Дорога закончилась. Впереди бордюр из высоких камней, разбросанных через равные промежутки, потом стена из мутного стекла, правее пешеходные дорожки между сараями, а за всем этим бескрайний банановый лес.

Я ещё раз крикнул Али, чтобы держался крепче. Оглянулся, оценивая, смогу ли развернуться на пятачке за домом, и даст ли мне это сделать беломордая толпа, медленно топающая на нас. Шеренга, человек из восьми, пряталась за раскрашенными щитами, по шажочку под каждый удар барабанов, они становились все ближе, а из-за угла строились следующие ряды.