– Я приду позже, когда дым развеется. Когда ты будешь готов.

Гость скрылся, уступая место тишине.

Бист медленно размотал пропитавшийся кровью шнурок и спрятал в карман. Он ещё пригодится, но не для того, чтобы носить талисманы, а чтобы стянуть шею тому, кто лишил его сердца.

Кривая улыбка выгнулась змеёй, но глаза были пусты. Тарука вернётся туда, где все стены превратились в безмолвный песок. Он узнал это, когда первые слова слетели с губ незнакомца. А готов был ещё раньше, когда песок и пепел принесли на своих крыльях смерть.

Глаза вспыхнули жёлтым огнём. Моолонг должен продолжать путь. И когда он сделает ещё один виток, когда его панцирь станет крепче на ещё один оборот Орта, дым развеется, а кровь виновных заглушит привкус пепла утраты.

Серебряный диск неспешно плыл по чёрному омуту неба, окутывая пустыню таинственным мерцанием. Холодный свет скользил по короткой плотной шерсти гваров, по тюкам, притороченным к их спинам, молчаливым всадникам, покачивающимся в такт шагов…

Впереди, в тени Энхар, острыми иглами башен виднелся Аббарр – величественный цветок пустыни, прекраснейший из городов Тхару – земли по эту и ту сторону океана.

У Золотых Врат караван остановился, дожидаясь досмотра. Два всадника отделились от конца живой цепи и поравнялись с караванщиком. Тёмные одежды, хмурые лица, глубокие капюшоны. Серые стражи, тихие тени, служащие лишь звону монет, – наёмники. Всякий связавший свою жизнь с золотым песком и белым камнем знал, что лучше купить безопасность, чем лишиться жизни и каравана из-за нескольких монет.

– Прибыли до рассвета, как уговор и был, – заговорил один. – За стену мы не идём.

Звериная уверенность, цепкий взгляд, старые шрамы, гвар особой быстроногой породы, из вещей лишь перемётная сумка и оружие отличной работы. Караванщик отстегнул кошель и передал наёмнику:

– Хранит вас Мэй и благодарю за дозор.

Тот подкинул пузатый мешочек, спрятал в сумку, криво усмехнулся и приложил правую раскрытую ладонь к левому плечу:

– Обращайся, тарука. Мы проследим, чтоб крайний твой гвар прошёл врата.

– Непременно, – кивнул тхару и, оставшись один, наклонился к своему гвару: – Почти дома, Пеструха. Пройдём врата, скинем тюки – и отдохнёшь.

«Крайним гваром»… Суеверность – ещё одна черта тех, кто пляшет над пропастью. Талисманы на удачу, обереги от орхов, ритуалы во славу богам – всё, лишь бы перехитрить судьбу.

Караванщик развернулся и бросил взгляд в хвост каравана. Тёмные силуэты держались на некотором отдалении, но были верны слову. Напасть под стенами Аббарра на них никто не отважится, но когда вся цепь под присмотром, всё же спокойнее. Серые мечи – гильдия, что веками брала на себя заботу о целостности караванов. «Ваша жизнь стоит нашей заботы». Цена зависела от груза и дороги, но даже самый скромный торговец мог нанять себе сопровождение по средствам.

Проверка не заняла много времени. Уплатив сбор и подтвердив право торговли, караванщик переступил границу города и втянул полной грудью воздух Чёрного Цветка.

Пеструха фыркнула, засучила короткими ушами, принялась пританцовывать в предвкушении отдыха, свежей воды и прохлады каменных загонов.

– Ну-ну, полегче, девочка, – караванщик придержал свою любимицу, поглаживая по толстой шее. – Тише шаг – целее груз.

Холодный свет фонарей причудливо смешивался с лунной вуалью, погружая улицы города в дымку. Караванщик наслаждался, как стучат копыта гваров по каменной дороге, как гулким эхом отражаются всхрапы от глухих, лишённых окон, стен зданий Золотого тракта. То и дело по сторонам разверзнутыми пастями проплывали арки, ведущие к разгрузочным площадкам, закреплённым за караванщиками: порядок, гарантирующий, что после долгой дороги по барханам ни животным, ни погонщикам не придётся изнывать в долгом ожидании.

Пеструха повернула. Караванщик улыбнулся и одобрительно погладил животное. Сколько раз он совершал этот путь? Уже скоро сам станет гваром, которого ведёт песок и ветер.

Не успел замыкающий гвар въехать на разгрузочную площадку, как караван окружили бойкие мальчишки. Они галдели как птенцы в гнезде в предвкушении раздела добычи.

– Ха, – ударил себя по бокам караванщик. – Разве детям не положено спать в своих кроватках?

– Спят только богатые и сытые, – рассмеялся худой и длинный как жердь парнишка.

– Твоя правда, Ворни. Давай ко мне, вяленые чавуки уже заждались, когда ты их от моих гваров избавишь. И прихвати себе в помощь ещё парочку смельчаков. Нынче богатый урожай даров Азура!

– Благодарю, Вэл Карш, – радостно воскликнул парнишка и, ткнув пальцем в двух других, заспешил к тюкам.

Карш спрыгнул с гвара, потянулся до хруста в костях и поднёс руку к амулету на шее, спрятанном под рубахой. Его оба сердца были на месте, очередной виток каравана прошёл без потерь. Лишь ощутив под ногами плиты белого города, он понял, насколько истосковался по «тверди».

Пеструха нетерпеливо ткнулась носом в плечо хозяина и фыркнула.

– Согласен, приятно вновь оказаться на «земле»!

Караванщик окинул взглядом своих четвероногих помощников – две кварты отличных гваров: пять крапчатых «каменных», великанша Чернушка и умница Пеструха, в которой крови намешано как в бисте.

– Всё не можешь насмотреться на своих животин? – донеслось со спины.

Карш повернулся и широко улыбнулся старому знакомому, молодому однорогому бисту.

– Приветствую Мараг, а ты всё так же присматриваешь за плитами?

– Без этих плит не было б караванов!

– Утверждение спорное, но выяснять, что было раньше – тук или его яйцо, – мы не станем.

Карш открыл сумку и достал пачку бумаги:

– Принимай товар, Мараг. – Пеструха нетерпеливо ткнулась носом в шею Каршу. – А заодно и моих девочек. Кажется, даже они устали от песка.

Ворни уже вовсю суетился возле каравана. Гвары опустились на землю, и обитые пробковым деревом ящики мягко коснулись белых плит.

Карш приоткрыл ближайший. Морозное дыхание холодовика лизнуло пальцы. Караванщик залюбовался, как в свете фонарей заблестели синие бока азурских самоцветов – самых сладких плодов Мэй – чавуки.

Но вот уже кто-то вновь окликнул его.

– И тебе не спится, Вэл Энхар Арф, – разворачиваясь, заулыбался Карш.

Перед ним стоял крошечный тхару – верхушки его рогов не доставали Каршу даже до поясного кошеля. Не знай сам, можно принять за несмышлёного карапуза, но род Арфа не первое поколение компенсировал малый рост большим трудолюбием, силой ума, немалым влиянием и звучными именами. Кроме торговых рядов, держали они и ссудные дома, и даже один из банков, что обеспечивал надёжный и безопасный расчёт от Лантру на севере до Борумы[2] на юге.

– Вэл Ортар шлёт привет, тарука, в ожидании обрезов из Варме, что он заказывал для грядущего торжества, – размеренно произнёс Арф, изо всех сил стараясь чтобы голос звучал как можно ниже и властнее, а для пущей значимости покрутил внушительный рубиновый перстень на пальце, небрежно взглянув на караванщика снизу вверх.

– Варме нынче не поскупился – такому муслину сам убийца бронги позавидует! – не соврал Карш и окинул взглядом двух верзил, стоящих за Арфом. – Но смотри, не унеси обрезы вместе с моими животинами.

– Малыш и Крошка могут, – довольно усмехнулся Арф и отправил исполинов следом за Марагом, который в красках описал, отчего цена на муслин поднялась на четверть и как велик спрос на эту драгоценную во всех смыслах ткань.

Карш скрыл улыбку: даже гнилушку можно подкинуть в небо, но от этого она не станет летать. Как бы ни старался Арф, но он был ниже своего отца, а тот – своего деда. И шутка, что скоро род их измельчает до того, что будет летать на горми, скакать на мышах, а плодиться от шаати, не первый оборот смаковалась по всем тавернам Аббарра.