Гротманн, услыхав про бункер, напрягся:
— Но это не в Берлине. Это же возле вашего замка Вевельсбург, рядом с Падерборном…
— Знаю, что не в Берлине! Ну и что? Я намереваюсь сегодня же посетить мой бункер. Это лучше, чем разгуливать по концлагерям. Что там, кстати, в этом бункере, Гротманн? Боюсь, что я и это запамятовал.
Гротманн растерялся еще больше:
— Прошу прощения, шеф. Я не знаю, что там.
— Не знаете? Как это?
— Бункер в Тевтобургском лесу у нас проходит по линии Аненербе, рейхсфюрер, — доложил Гротманн, — Я в нём ни разу не был. Про его содержимое знаете… точнее говоря, знали только вы, до того, как вы потеряли память. И еще высшее руководство Аненербе в курсе, а больше никто.
— Так, так…
Я потер руки. Ну вот же оно! Попаданцу нужен рояль, как говорится, а в бункере наверняка именно он. Я уже предвкушал, как сяду в мой дисколет Рейха — серебристый, блестящий и стремительный. И как прилечу на нем на совещание к Ольбрихту, а то и прямо к Сталину в Кремль. Вот после моего прибытия на дисколете все точно подпишут мир, им некуда будет деваться.
— Собрать мне все руководство Аненербе, всех ключевых сотрудников, — распорядился я, — Сегодня же вечером, в Падерборне. Я войду вместе с ними в бункер. Ну и…
Я призадумался. Наверное мне и правда следует заодно ближе познакомиться с семьей Гиммлера. Точнее — с отдельными членами этой семьи.
— … И мою дочку Гудрун туда же доставить. Это всё. А теперь на военный завод, я желаю смотреть на наши танки.
Когда я вышел к воротам казарм, вся моя охрана уже была в сборе и была готова эскортировать рейхсфюрера, куда он пожелает.
Но меня мучили сомнения, меня все еще мучили сомнения… Равенсбрюк, да. Ехать или не ехать? Возможно, я просто бегу от своего долга, возможно, я просто трус?
Не выдержав, я вернулся в казармы и потребовал от Гротманна набрать мне по телефону психиатра Юнга. Телефон Юнгу в особняк провели еще вчера, по моему указанию.
Я говорил с Юнгом аккуратно, ибо понимал, что нашу беседу могут и прослушивать. Например, неверные гестаповцы, докладывающие о моих передвижениях Ольбрихту.
— Здравствуйте, Карл. Я намерен проинспектировать концентрационный лагерь. С точки зрения того, о чем мы с вами говорили…
— Испытываете страх, Генрих?
Юнг разобрался в ситуации сразу же, за секунду.
— Да, — нехотя признался я, — И страх, и кое-что похуже.
— Это то, о чем я говорил, — тут же выдал диагноз Юнг, — Надо ехать.
— Вот прям обязательно?
— Если хотите получить тот эффект, о котором мы говорили — то да. Обязательно. Это лучшее средство. Где страх, там и знания, Генрих.
— Шайсе!
Я в ярости бросил трубку. Ну надо, так надо. Ничего не поделаешь.
— Ладно, Гротманн. Сначала завод Алкетт, потом Равенсбрюк. А потом уже бункер в Тевтобургском лесу.
Берлин, фабрика «Алкетт», 3 мая 1943
Посещением Altmärkische Kettenfabrik (сокращенно — Алкетт) я остался удовлетворен.
Завод оказался огромной промышленной зоной, где производились десятки номенклатур вооружения для Рейха. Вокруг заводов располагался пояс ПВО, как мне пояснил Гротманн — сильнейший в Рейхе: зенитки, бетонные башни противовоздушной обороны, для германской истребительной авиации защита этих фабрик также была однозначным приоритетом. Поэтому неудивительно, что ни одна бомба врагов на эти фабрики пока что не упала, заводы функционировали бесперебойно и строго выполняли план, еще озвученный фюрером.
Производство было высокотехнологичным, так что никаких остарбатайтеров тут толком не работало, только сотня поляков, исполнявших задачи разнорабочих, зато имелся десяток французских инженеров, помогавших немецким коллегам за хорошую плату. Все остальные: немцы.
Мне показали, как производятся самоходные артиллерийские установки и танки — знаменитые панцеръегеры, штурмгешютцы, панцеркампфвагены. Я увидел даже штурмтигров — САУ, собранные на базе танков «Тигр». Тут же клепали гаубицы и противотанковые пушки.
Впрочем, цикл производства здесь был, конечно, не полным. У «Райнметалла», которому и принадлежало производство, имелись в Рейхе десятки фабрик, разбросанных по всей стране и оккупированной Германией территории, так что ту же броню танков делали в других местах, а это Берлинское подразделение предназначалось для самой высокотехнологичной продукции. Все новые разработки тоже велись здесь, здесь же собирались и тестировались прототипы.
Мне даже продемонстрировали экспериментальный и единственный пока что образец новейшего минного тральщика. Тральщик предназначался для разминирования, по утверждению инженеров мог выдержать взрыв любой мины, а броней был обшит такой толстой, что внешним видом напоминал какой-то гибрид «Железного Капута» и трактора «Беларус».
— Эта техника не имеет аналогов в мире! — гордо заявил мне инженер, — Ни одна держава, кроме нашего Рейха, не строит подобных машин!
Разминирование предполагалось проводить путём наезда на мины, защищать экипаж должны были бронированные «башмаки» на огромных тракторных колёсах. Замечательная идея, просто десять из десяти. Даже если мехвод выживет, то получит серьёзную контузию. Жаль, что не получится пропихнуть это чудо-оружие в серийное производство, было бы неплохо подгадить немецким танкистам… Подумав немного, я приказал Гротманну выписать приказ о награждении инженера денежной премией.
С проектом Мауса, легендарного сверхтяжелого танка, я тоже ознакомился, хотя пока что в 1943 Маус существовал только на бумаге, а назывался просто «танком типа 205».
Тем не менее, я тут же присвоил проекту историческое имя «Маус», а еще дал инженерам указание бросить все силы на производство Мауса и выдать мне рабочий прототип через пару месяцев. Почему бы и нет?
Во-первых, Маус это круто. Во-вторых, даже я знал, что в моей родной реальности Маусы сожрали кучу ресурсов, но оказались по итогу бесполезными, ибо эти Маусы были очередным проявлением гигантомании Гитлера, попыткой фюрера сделать супероружие по принципу «броня потолще, размер побольше». Так что пусть трудятся над Маусом, пусть тратят силы впустую. Я бы, пожалуй, дал указание еще построить мне пару пушек «Дора», с той же целью расходования ресурсов Рейха, но не стал этого делать. Ибо было понятно, что как только я отсюда уеду, руководство завода тут же побежит докладывать Ольбрихту о моих инициативах, и хунта все мои указания отменит.
По крайней мере, главнокомандующий Бек уже посворачивал все остальные проекты вундерваффе, на которые так рассчитывал фюрер. К моему удовольствию, среди проектов, признанных сомнительными, оказался в том числе и ядерный, так что атомной бомбы хунте не видать. Захвативших власть в Рейхе генералов вообще подводил их консерватизм, в некотором смысле даже Адольф Гитлер был прогрессивнее их, ибо фюрер не боялся мечтать и не боялся экспериментировать. Пусть даже отдельные его эксперименты (вроде того же Мауса) оборачивались полным провалом.
В целом посещение фабрики пошло мне на пользу. Нейроны Гиммлера у меня в голове зашевелились, и в нужную сторону… Я теперь понимал, чем САУ вообще отличается от танка. Понимал, почему Рейх смог захватить всю Европу — истоки мощи были именно тут, в налаженной военной промышленности.
Я припоминал ТТХ военной номенклатуры. В штурмтигре пять человек экипажа, предназначен он для разрушения вражеских укреплений, выпущено было всего десяток машин, ибо проект так и остался экспериментальным, из-за дороговизны производства. Я теперь знал, что третий Панцеркампфваген производился раньше по сотне машин в год и даже поставлялся союзникам Рейха, только за 1943 этих танков наделано уже полсотни. Я припоминал даже фамилии высших офицеров германских панцерваффе, вспомнил все танковые дивизии, которые были в наличии у моего ᛋᛋ, вспомнил, где эти дивизии сейчас воюют, и как вообще организована танковая дивизия.
Это был потрясающий прорыв для меня. Метод Юнга работал!
