Общая проблема небольших народов, видимо, в том, что их попытались за одну пятилетку заставить догнать Европу и из первобытного строя перескочить в «социализм». Но культура народа помогает приспособиться ему к особым условиям. Когда этот народ развивается естественно, из себя, его прогресс не приносит вреда. Но, будучи перенесен в культуру другого народа, стоящего намного выше по уровню развития, он теряет равновесие во взаимодействии с природой своей культурой и чужой. Ведь раньше у него язык, обычаи, религия, техника, социальные отношения и природные условия были как-то согласованы. А прыжок через эпоху, да еще в чужое окружение, уничтожает это взаимоуравновешивание; система этой культуры разбалансирована так, что он не может найти равновесия, ни статического, ни динамического.
Понятны слова полковника Фоссета, что белые с ружьем, с крестом, с алкоголем, даже белые — искренние друзья — при тесном соприкосновении с индейским племенем неизбежно приводили его к гибели. И только белый, ставший членом племени, ставший индейцем по культуре, не разрушал племени. Белый без белых достижений.
Есть ли решение в таком случае? Решение проблемы индейцев, австралийских аборигенов? В Австралии и в Северной Америке находят какие-то позитивные решения, т. к. наличие проблемы признают и поэтому думают, изучают научно, с разных позиций.
А в СССР «проблемы нет»: с одной стороны, все нации стоят уже на социалистическом уровне развития, у них «прогрессивная», национальная по форме и социалистическая по содержанию, культура, с другой — они все сливаются в единый советский народ, проходя через интернациональную стадию двух родных языков. И потому всякого, кто поднимает национальный вопрос, посылают перевоспитываться трудом в лагерь, тюрьму или психушку. И потому же так остро стоит национальный вопрос в СССР.
Не так просто с проблемой смешения двух наций, союзных, родственных или чуждых друг другу по культуре, покорителей и покоренных, но по развитию более или менее равных. Результат зависит от обилия факторов.
Вот крымские татары — киммерийцы, аланы, греки, римляне, евреи, готы, итальянцы, тюрки, татаро-монголы. Все завоеватели либо ассимилировались, либо ассимилировали. И появился народ со своеобразной культурой.
Хороша ли ассимиляция, плоха ли? Всегда ли возможна, неизбежна, нужна? На этом я обрывал статью, подойдя к самой сложной проблеме культуры — ее национальной форме и содержании (т. к. утверждение о том, что культура имеет только социальное содержание, а не национальное, явно несостоятельна).
Статью я показал генетикам — нет ли генетической ереси? В целом соглашались, а когда нет — сами спорили между собой.
Статью я оставил в Москве печатать, т. к. не хотел везти черновик домой — вдруг обыщут.
Крымские татары познакомили меня с трагедией месхов. Та же проблема — борьба за возвращение на Родину, на Кавказ. Мне сказали, что месхи — турки. Но турки лишь создали их общность, а происходят они от грузин, азербайджанцев, армян, курдов и туркмен. В 68-м году в Грузии была проведена сессия по истории и этнографии Месхетии: в то самое время, когда этот народ с очень интересной культурой не мог вернуться в свою Месхетию. Что же изучали ученые? И зачем им старая история, когда без раскопок и тонких методов анализа можно взяться за изучение нынешней истории месхов, чтобы воздействовать на ее ход. Одно дело равнодушно изучать исчезнувшие культуры (что тоже не совсем научно), а другое — равнодушно взирать на исчезновение ее…
Во главе движения стоял председатель Временного организационного комитета по возвращению месхов на Родину учитель Энвер Одабашев. Арестовали его весной 1969 г. Под давлением народа выпустили.
Когда месхам позволили ехать в другие места Грузии (кроме Месхетии), грузины очень хорошо к ним отнеслись. Но вскоре, после милицейской облавы, месхов снова вывезли из Грузии.
*
Москвичи сообщили мне, что Рой Медведев написал книгу о Сталине, но не дает ее в самиздат. Прочесть ее не удалось, т. к. он отказался дать ее мне: у меня не было достаточно «солидных» рекомендаций.
В это же время в математических и физических кругах ходила книга Револьта Пименова о суде над ним и его друзьями в 1957 г. Я прочел её, но мне было сказано, что нельзя давать ее кому-либо вне этих кругов, точнее, надежных людей из этих кругов. Пименов — очень талантливый математик, с глубоким аналитическим умом. Поэтому его анализ ошибок их подпольной труппы — до и после ареста — представлял большую ценность для самиздатчиков. Но что поделаешь — пришлось отдать книгу после прочтения. Мне его анализ принес пользу впоследствии, но жаль, что многие не прочли книгу. Я пытался достать также другие его работы: «Как я искал английского шпиона Сиднея Рейли» (попытка доказать, что знаменитый шпион был провокатором ВЧК), «Послесловие к речи Хрущева на XX съезде».
Некоторую сенсацию в Москве произвело выкраденное из партийных архивов письмо Ленина в Политбюро о проведении крупной провокации против церкви.
Шел 1922 год, голод. Доказав (провокацией) крестьянам, что церковь не хочет отдавать ценности в помощь голодающим, можно будет извлечь у церкви огромные деньги и разгромить церковь.
Я решил не делать никаких выводов из письма. Поставил знак вопроса. Не было гарантий в достоверности письма. Но если бы я их имел, то поставил бы на Ленине крест: это уже нечаевщина, маккиавелизм, а не марксизм или социализм, это бесовщина. Если признать истинность письма, то прочерчивается прямая линия от Нечаева через Ленина к Сталину. А если покопаться, нужно отсчитывать от знаменитого Стеньки Разина его подложных писем. Схема очень соблазняет своей простотой, но именно это и настораживает: явление, очевидно, более сложно.
С 68-го года широко распространилась книга маркиза де Кюстина «Николаевская Россия» (в 20-х годах она была издана и в СССР, но в 60-х достать ее было трудно. Пришлось издать ее самиздатски). Маркиз беспощадно рассказывает о порядках в России Николая Палкина: ложь, воровство, грязь. И так все знакомо, как будто он написал притчу о России, которая отражает ее сущность.
В предыдущей схеме «бесовщины» придется учесть линию царей, татаро-монгольских ханов, Ивана Грозного, Петра I, Екатерины II, Николая I, Николая II со всей совокупностью их пороков.
А Пугачев тогда моделирует будущее перерождение революции 17-го года: борьба с царем и помещиками во имя нового, хорошего царя Пугачева, лже-Петра III. Какая веселенькая получается линия развития Руси Великой. Но тоже однобокая. Откуда же тогда Пушкин, Толстой, Достоевский, Солженицын (во всей их противоречивости, т. к. они выражают своим творчеством не только лучшее в русском народе)?
Интересна фигура Гоголя в русской культуре. Первый этап его творчества — Украина, ее дух, выраженный русским языком. Говорят, что Горький обижался, что второй период — о России — отличается сатиричностью. Да, щедрая сказочка, фантазия и искристый юмор перешли в фантазию сатирика, фантазию на грани болезненности. Правда, были еще миргородские повести, переходные. Но здесь сатира не мрачная, а веселая, даже с симпатией к некоторым «отрицательным» персонажам.
Немного объясняют различие между этапами творчества два письма Гоголя, ходящие в украинском самиздате. Оказывается, Гоголь осознавал себя украинцем и очень страдал, что украинская культура исчезла по сути и никогда не возродится. Может, эта боль и сказалась в преимущественном сатирическом видении России? Когда же он попытался преодолеть свой национализм, увидеть позитивное в Российской империи, то не смог — ни как художник, ни как мыслитель.
С литературоведом, критиком Иваном Светличным мы пытались понять еще одно явление. Украинские мотивы, украинский дух, элементы языка у Гоголя обогатили русскую культуру. Но вот русские поэмы и проза Шевченко прошли бесследно для обеих культур. А ведь все в поэмах — типично шевченковское. Однако те же образы, те же идеи в украинских его поэмах зачаровывают, вызывают большой отклик у читателя, а в русских — мертвы. Его пафос кажется слащавым, романтизм — сентиментальностью. То, что так прекрасно у Гоголя, — украинские слова, вдруг вырывающиеся из его души, — у Шевченко выглядит дисгармонией, разрушением русского языка.
