людей испортила она
давно, навек и бестолково.
Что в этом мире не старо!
Так я скажу. Поэт-изгнанник.
Когда берётся за перо,
но не надеется на пряник.
А сыплет в строки соль души
и пишет, словно проповедник.
Особенно, когда в тиши…
Где много слов и нету денег.
ТАЙНА
Волшебную страну, мой друг, поверь,
Не часто наши мысли посещают.
Фантазии невидимую дверь
Не каждому удача открывает.
Ни хода, ни тропинки, ни дорог,
Не в помощь ни сноровка, ни уменье,
Но мне каким-то чудом повезло.
Пусть и всего на парочку мгновений.
Судьба шепнула тихое:
— Пиши.
Войдя неслышно в маленькую дверцу,
Стихи, полупрозрачны и легки,
Качают колыбель моей души,
И сладкий сон рассказывают сердцу.
ИМЕНА
В чрева столиц и сёл
Гениев вложен дух:
Памятников и стелл
Ссыпано там, как мух.
Так имена раздать
Поэты спешат. Увы,
Ведь камни и города
Дольше живут, чем мы.
К ВЕЧЕРУ
Спит берёзовая роща, развалясь на берегу,
В небо мерно выдыхая сладкозвучное «ку-ку!»
Вроде тётеньки нахальной, белизной своих телес
Беззастенчиво смущая за рекой кленовый лес.
Рядом в сладком аромате да жужжаньи диких пчёл
Скромный, как бычки в томате, куст черёмухи зацвёл.
И, прищурившись, колючим, словно пьяный скоморох,
Взглядом, ревностью замучен, сторожит чертополох.
Над затоном, в нём и возле загремел сварливый хор.
Звонок, глуп и простодушен лягушачий майский вздор.
Улыбаюсь и внимаю, — чудо в собственном соку! —
Как квакушки жгут частушки, подливая кипятку.
День хорош, не суетливо солнце манит горизонт,
Пролетает птичья пара, что затеяла ремонт.
Аист с верностью ревнивой тащит ветки для гнезда,
А его сопровождает длинноногая жена.
На коленях осторожно, подбирая верность нот,
Песню ленную мурлыча, примостился старый кот.
Глянул вкось и облизнулся, мол, не плохо нам вдвоём.
— Не пора ли порыбачить?
Дело к вечеру.
— Пойдём.
В ПОДБРЮШЬЕ…
Зима в подбрюшье сентября вонзила стремя.
Настало время.
В прохладном воздухе тоской запела птица,
И лист кружится
Ещё осенний, но уже в просторе дальнем
Толпой вокзальной
Ползут чугунно облака к исходу ночи
И стало очень
Тоскливо в сердце и душе от тяжких взоров
Седых узоров
Туманов тёмных за чертой зеркал озёрных
Бездонно чёрных.
В хрустальном воздухе зари, за краем леса
Прощальным жестом
Звучит протяжен, невесом, срываясь клином,
Зов журавлиный.
Крик запоздалый, одинокий, предрассветный
И безответный
Крадёт из памяти последний отблеск лета
И прячет в небо.
МИГ ОДИН ЛИШЬ…
Меж двух берегов бесконечной реки
Огни запылали на Млечном пути.
И где-то, судьбе непреклонной должна,
Сорвалась во тьму золотая звезда.
В короткий для мира, единственный миг
Из сердца с отчаяньем вырвался крик
Желанием, жаждою, давней мечтой
Одной — насладиться его красотой,
И взор непокорностью был поражён,
И тем равнодушием ходу времён,
Что искрой вонзается в чрево души…
Но всё миражи. И неспешно уже
На небе, под утро, лазурно кружась,
Мгновений безликих узорная вязь
За краем сурово-густых облаков
Минувшее прячет в карманы ветров.
ЧЕСТЬ ПО ЧЕСТИ
День подкрался тихой сапой,
Солнце — прыг! — на небосклон,
Кошка чешет задней лапой
Уха остренький фасон.
На малиновой салфетке