А вот Его  никто не позовёт.

Чудак не знает, что с людьми такое,

Кто выдал им неведомый запрет,

Ведь даже если он для них завоет,

То тишина разверзнется в ответ.

Таков удел несчастного поэта,

Чей жалкий стон находит свой конец,

Погаснув, как окурок сигареты,

В молчаньи душ на кладбище сердец.

 СУТЬ  

В подлунном мире суетно и бренно,

И ночь уже давно длиннее дня.

Мы — пленники забвения и тлена,

Мы — искорки потухшего огня.

И это — суть земного бытия.

 ГОСТЬ  

Ко мне сегодня облако в окно

Бочком-бочком протиснулось и… село.

Конечно, это странно очень, но

Оно ещё и песенку пропело.

Протяжным, серебристым голоском,

Каким у нас частушки исполняют.

Откашлялось. Вздохнуло. И потом

Спросило вдруг: «А можно чашку чая?»

Конечно! Угощайтесь, милый гость.

Малиновый отвар и джем с печеньем.

Простите, что другого не нашлось.

Ой, вот ещё! Пол-баночки варенья.

Оно разулыбалось, отпустив

Какую-то смешную прибаутку,

И пило чай горячий, в перерыв

Шепча под нос: «Я ж только на минутку!»

Потом мы хохотали обо всём,

Про разное, неважное и диво,

И как оно, однажды, быв дождём

Грибным, себе штанишки намочило.

Но делу время. Кончен разговор.

Сказав: «Спасибо», — гость уплыл на небо.

А я ещё гадаю до сих пор,

Был этот случай утром или… не был.

 ПРИМЕТА  

С утра грибной июльский дождь

По всем небесным закоулкам

Разбрызгал тоненькую дрожь,

Исполнив лёгкую мазурку.

И, разукрасив небосвод

Вуалью звонкой паутины,

Рассыпал горсть прозрачных нот

На листья зарослей жасмина.

Расхохотавшись в вышине

Проказам мокрого парнишки,

Ссушило солнце на плетне

Его кисейные штанишки.

А сквозь цветную пелену,

Само-собой, глядело лето,

Как будто думало: «Ну-ну…»

И тоже верило в примету.

 ШУТКА ЛИ?  

Съел на ужин ради шутки

Ананас и три яйца,

И они в моём желудке

Переругиваютца.

Мне ж осталось только охать,

Вытирая пот с лица.

Даже слово «мама» плохо

Выговариваетца.

Ночь провёл в большой тревоге

И вприпрыжку без конца,

Но к утру животик вроде

Успокаиваетца…

 ОН  

Ночь давно. Пора бы спать.

Я лежу. Лицом в подушку.

Не дышу, обняв кровать,

В одеяле по макушку.

Ну, какой тут будет сон,

Если там, у дальней стенки,

Вдруг присел ужасный Он ,

И как лист дрожат коленки.

Он!  Сопит. И я как мог,

Чтобы не было промашки,

Сжался в крохотный комок

Вроде мокрой промокашки.

Слышу только «тук-тук-тук» —

Бьёт испуганно сердечко.

Вдруг — ого! — знакомый звук

Долетает из-за печки.

Средь полночных увертюр

Я немедленно узнаю

Это ласковое… « мур-р »,

Пот ручонкой вытирая…

 ОРАНЖЕВОЕ  

Оранжево сегодня поутру.

Свежо, просторно, пряно, бархатисто

И кучеряво, прямо по нутру,

И как-то по-особенному чисто.

И чудится, грядёт благая весть,

И я дышу прохладою небес,

И растворяюсь в капельках мгновений,

А новый день надеждою воскрес,

В ребро уже вцепился хитрый бес,

И страсть бурлит и плещет в каждой вене…

 НЕТЫЛИ?  

Итак. Куда ни сделать шаг,

Кругом лишь пепел и пустыня.