На павильоне 1 было написано, что это «Дом Народов России».

– Опа! – подумал я. – Неужели возвращается мое детство, и в павильонах снова будут выставки из республик и национальных округов?

Детство не вернулось. Я ходил вокруг павильона и не понимал, как туда войти. Огромные старинные двери были или без ручек, или не открывались. На ступеньках курила девушка.

– Вы сильнее дергайте! – сказала она. – Ногой в стену упритесь и дергайте.

Я уперся и дернул. Дверь открылась, я попал внутрь павильона. Мне показалось, что произошла телепортация моего усталого тела в Индию, куда-то в центр Дели. Меня окружали какие-то лавчонки, забитые товаром подозрительного качества, и продавцы, болтающие в коридоре на хинди и хватающие меня за рукав, приглашая посмотреть, что они продают. Компьютерный магазинчик был один. Там сидел русский парень и играл в шахматы. Клавиатура у него была и стоила подозрительно дешево.

– Нормальная клава, – сказал он, вытирая пыль с коробки. – Если что – вернешь!

– Слушай, а кто твои соседи?

– Индия, Бангладеш…

– А они что, теперь народы России?

– ???

– На павильоне написано, что это Дом Народов России

– Ты клаву брать будешь?

– Буду!

Клавиатура оказалась нормальной. Я сейчас на ней пишу этот рассказ.

 Местное

Рядом с моим домом находится НИИ. В девяностые годы на его территории были магазины. Один из них выходил на улицу, по которой я каждый день ходил в метро. В магазине никого не было, два продавца с Северного Кавказа сидели на ящиках посреди тротуара и играли в нарды. Я иногда покупал у них сигареты. Еще в магазине стояли бутылки с минеральной водой и «кока-колой».

– Как вы делаете деньги? – удивлялся я.

– Мы нэ дэлаем! – говорили продавцы. – Хозяин дэлает!

Сейчас все магазины исчезли, и по вечерам из проходной института тянутся к метро сотрудники. Некоторые с палочками – большинство пожилые или очень пожилые.

Дом, где я живу, раньше принадлежал этому институту. Как давно это было!

 Мистика Хитрова рынка

Никогда не разговаривайте с неизвестными и никогда не ходите в трактир «Елки-Палки» на Солянке. Абрикосовая, пардон, квас дал обильную желтую пену, и в воздухе запахло. Напившись, литератор немедленно начал икать.

Это было место нашей встречи с моим соавтором. На Москву стремительно опускалась серая мгла, прохожих на Солянке было немного, даже машины на какой-то момент вдруг перестали мелькать перед глазами. Мы свернули в Подколокольный переулок, и там стало совсем тихо. Тротуар считался почищенным, местами чернел разбитый асфальт, но всю работу портили глыбы снега и льда, которые или сами упали с крыши, или их сбросили молодые люди, которые сейчас стояли с лопатами у старой арки, курили и с удивлением на нас поглядывали.

В доме, где в старые времена был трактир «Каторга», на втором этаже кто-то отодвинул занавеску, внимательно посмотрел на нас и скрылся в глубине комнаты. Окна первого этажа были забраны решетками, на одном светилась гирлянда желтых лампочек, обозначая место публичное, радостное, но было непонятно, как туда войти. Серая стальная дверь рядом с этим окном была наглухо закрыта и издали казалась замурованной. Над ней висел кондиционер, на который сверху нападала всякая дрянь. Из стен торчали ржавые болты, местами стены начинали красить, но бросали, то ли от усталости, то ли от понимания, что кистью тут много не исправишь. Дом требовал ремонта уже более ста лет и жил только потому, что место было историческое и охранялось пенсионерами, жившими тут испокон века и гордившимися, что Кремль находится в пяти минутах ходьбы. В Кремль они не ходили, но ведь важна возможность дойти туда за пять минут.

– Вот тут все и начнется, – сказал я соавтору. – На втором этаже этого дома будет наша школа магии с последующим ее разоблачением.

Соавтор вынула записную книжку и записала адрес.

– Войти бы внутрь! – мечтательно сказала она и показала на приоткрытую дверь рядом с бывшим трактиром.

Мы осторожно открыли стальную створку и попали на огромную лестницу, которая без всяких поворотов устремлялась наверх и упиралась в стену, где светила лампочка, и где было что-то вроде лестничной площадки.

– Двадцать пять ступенек, – сказала соавтор, когда мы поднялись.

Она записала это число в книжечку и показала мне на одну из дверей на площадке. Это была на удивление очень приличная, даже дорогая металлическая дверь. Было такое чувство, что ее поставили буквально вчера. На ней не было ни одной царапинки, замки и табличка с номером 16 сверкали хромом, на двери висела табличка «Hippies welcome!»

– Ни фига себе! – сказала соавтор. – Я бы хиппи приглашала в соседнюю дверь.

На соседней двери с номером 14 были остатки рыжего дерматина, местами подклеенного скотчем, рядом висел почтовый ящик «Для писем и газет», закрашенный масляной краской и помятый так, как будто в него кто-то долго бился головой.

– А где квартира 15? – удивился я. – Мне хочется, чтобы школа магии была в квартире 15!

– Пойдем отсюда, – сказала соавтор. – Вероятно, все самое интересное позади дома, во дворе.

На улице стало совсем пустынно. Я стоял и смотрел на забор, за которым были горы снега и строительного мусора. Раньше там стоял техникум, постройка которого обозначила окончательный конец Хитрова рынка.

– Нет больше техникума, не ищите!

Я обернулся и увидел пожилого мужчину в темном пальто и старой пыжиковой шапке. Его лицо было морщинистым, но чисто выбритым и живым.

– Вы знаете, где стоите? – спросил он.

Я кивнул. Мужчина появился как будто из воздуха, я не мог понять, как можно было ко мне подойти и не заскрипеть мелкими ледышками, лежавшими на тротуаре.

– Тут хотели все купить для офисов, но мы отстояли. Иначе отсюда уйдут все тайны.

Я вспомнил, что тут были вырыты подземные ходы до самой Яузы, по которым воры уходили от царской полиции, а потом от советской милиции.

– А кто живет на верхних этажах в этих старых домах? – спросил я, наблюдая, как в парадное, откуда мы только что вышли, зашел молодой таджик, осторожно прикрыл дверь и долго смотрел на нас в щелку.

– Раньше там были ночлежки, сейчас живут люди. Разные люди. Раньше было веселее, особенно в «Красноярском крае».

– Это что такое?

– Это шестиэтажный дом вон там, за углом. Туда долго приезжали странные люди с бегающими глазами и спрашивали, кто Соньку, кто Машку. Теперь все Соньки и Машки умерли, никто их не спрашивает. Но вообще-то вы тут осторожнее, место тихое, милиции нет, всякое может случиться.

Мужчина поклонился, пошел по Подколокольному переулку и вдруг пропал.

– Кто это был? – спросила соавтор, записав в книжечку про «Красноярский край».

Я пожал плечами. Мы остались одни. Где-то рядом шумела жизнь, проносились машины, спешили по своим делам прохожие, а тут все замерло, потемневшее небо опустилось еще ниже, серые облупленные стены придвинулись к нам, стало совсем неуютно.

И тут по переулку прошла молодая женщина в красной куртке, черных дорогих брюках, с большой сумкой через плечо. Она уверенно свернула в старую арку, на секунду обернулась, внимательно нас осмотрела и скрылась.

– Идем быстрее за ней! – сказал я соавтору. – Сейчас что-то произойдет.

Мы бросились к арке, проскочили под нависшими сосульками и попали в заколдованный мир, где время остановилось уже много лет назад. Впечатление портила только машина, занесенная снегом и непонятно как сюда попавшая, да еще пара кондиционеров, прикрепленных к стенам. На нас смотрели темные окна с мутными стеклами и двери, находившиеся на разных уровнях, к которым вели железные лестницы. Стены дома местами были увиты темными прутьями вьющегося кустарника, которые закрывал неприглядность облупившейся кирпичной кладки.