– Поймешь, когда пройдешь Замок Знания.

Мерлин исчез прежде, чем рыцарь успел обдумать свой следующий вопрос.

Рыцарь, Ребекка и Белка снова пустились в путь по тропе Истины к Замку Знания. Они сделали только две остановки: одну, чтобы перекусить, а другую, чтобы рыцарь сбрил свою косматую бороду и остриг отросшие волосы краем заостренной краги. После этого рыцарь стал выглядеть свежее и чувствовать себя гораздо лучше; а еще он ощущал больше свободы, чем прежде. Теперь, когда на голове не было шлема, он ел орехи без помощи Белки. Хотя с ее помощью и было легче, он не считал это достойным человека. Рыцарь мог самостоятельно есть уже привычные для него фрукты и корни. Он больше никогда не станет есть мясо и птицу, особенно голубя. Ведь это все равно что съесть друга на обед.

Уже к самой ночи они с трудом преодолели подъем и увидели вдалеке Замок Знания. С воротами из чистого золота, он был больше, чем Замок Тишины. Такой большой замок рыцарь видел впервые. Даже у короля не было такого. Рыцарь рассматривал величественную постройку и удивлялся таланту его создателя. В этот момент его мысли прервал голос Сэма:

– Замок Знания создала сама Вселенная – источник всех знаний.

Рыцарь удивился и обрадовался тому, что снова услышал голос Сэма.

– Я рад, что ты вернулся, – сказал он.

– На самом деле я и не уходил, – ответил Сэм. – Ты ведь помнишь, что я – это ты.

– Ради Бога, я не хочу снова к этому возвращаться. Как я выгляжу побритый и подстриженный?

– Впервые ты извлек пользу из своих доспехов, – ответил Сэм.

Рыцарь засмеялся над этой остротой. Ему нравилось чувство юмора Сэма. Если Замок Знания окажется таким же, как и Замок Тишины, он будет очень рад компании Сэма.

Рыцарь, Ребекка и Белка прошли по подъемному мосту через крепостной ров и остановились у золотых ворот. Рыцарь снял с шеи ключ и, вставив в замок, провернул его. Открывая ворота, он спросил Ребекку с Белкой об их намерениях. В прошлый раз они с ним не пошли.

Ребекка сказала:

– Тишина – для одного, а знания – для всех.

Рыцарь решил, что считать голубя простодушной птицей было опрометчиво.

Пройдя сквозь ворота, они оказались в такой кромешной тьме, что рыцарь не видел даже собственной руки. По привычке он протянул руку в сторону, чтобы взять факел и осветить перед собой путь. Но факела не было. В замке золотые ворота, а факела нет!

«Но ведь факелы есть даже в самых заурядных замках», – с недоумением подумал рыцарь.

В этот момент его позвала Белка. Он подошел к ней на ощупь и увидел, что она показывает ему надпись, ярким светом горевшую на стене.

Надпись гласила:

Знания – это огонь, освещающий путь.

«Лучше бы иметь факел», – подумал рыцарь. Но хозяин замка, кто бы он ни был, – большой умелец в высекании огненных надписей.

В этот миг заговорил Сэм:

– Это значит, что, узнавая больше нового, ты будешь освещать этот замок, постепенно давая ему все больше света.

– Бьюсь об заклад, что ты прав, Сэм! – воскликнул рыцарь.

Тут же в комнате тускло замерцал свет. Он снова услышал, как Белка позвала его к себе. Она успела найти новую светящуюся надпись. Это был вопрос:

Не путаешь ли ты потребность с любовью?

Обеспокоенный рыцарь пробормотал:

– Чтобы стало светлее, необходимо продумать ответ.

– Ты быстро все схватываешь, – произнес Сэм.

– Медлить нельзя, у меня нет времени играть в Двенадцать Вопросов. Надо как можно быстрее отыскать выход из замка и добраться до вершины горы! – пробормотал рыцарь.

– А может, здесь тебе суждено узнать, что у тебя есть все время мира, – предположила Ребекка.

Рыцарь не был расположен что-то воспринимать и не желал выслушивать ее философские рассуждения. Он даже подумал о том, чтобы броситься в темноту и вырваться из замка наружу. Но темнота казалась непроходимой, а без меча он идти боялся. Рыцарь понял, что выбора не остается и ему придется постичь смысл этой надписи. Он сел и вздохнул, глядя на нее.

Рыцарь снова прочитал:

– Не путаешь ли ты потребность с любовью?

Он любил Джульетту и Кристофера, хотя должен был признать, что любил жену крепче до того, как она стала сильно пить, буквально опорожняя бочонки с вином.

Сэм сказал:

– Да, ты любишь Джульетту и Кристофера, но разве не чувствуешь потребности в их помощи?

– Чувствую, – признал рыцарь.

Своими остроумными высказываниями и изящной поэзией Джульетта делала его жизнь прекраснее. Это рыцарю было необходимо. Еще ему нравилось ее желание доставить ему удовольствие: она часто приглашала друзей, чтобы развлечь его, когда он оказался в плену доспехов.

Рыцарь вспомнил время, когда случай для подвига представлялся редко и они не могли позволить себе купить новую одежду или нанять прислугу. Джульетта шила красивую одежду для всей семьи и очень вкусно готовила для него и его друзей. Еще рыцарь вспомнил, что Джульетта содержала замок в образцовом порядке. Ей приходилось быть хозяйкой во многих замках, завоеванных рыцарем. А когда походы рыцаря оказывались неудачными, семья перебиралась в замок попроще. Джульетта собственными силами обеспечивала переезд семьи, а он в это время участвовал в турнирах. Рыцарь вспомнил, как Джульетта уставала, занимаясь перевозкой всех пожитков из замка в замок, и огорчалась, что доспехи не позволяли ей прикоснуться к нему.

– Не тогда ли она начала сильно выпивать, опорожняя бочонки? – спросил Сэм мягким голосом.

Рыцарь согласно кивнул головой, а его глаза наполнились слезами. У него наступило жуткое прозрение. Он никогда не признавал собственных ошибок. Вместо этого он обвинял Джульетту за то, что она пила вино. Это было ему на руку, ведь тогда он мог винить ее во всем, включая злополучную историю с доспехами.

Осознавая свое бесчестное отношение к Джульетте, он опять заплакал. Да, ему была необходима скорее помощь, чем любовь. Рыцарь очень хотел все изменить – любить больше, а требовать меньше, – но не знал, как это сделать.

Продолжая плакать, он вдруг понял, что и Кристофера он любил недостаточно, а требовал от него много. Под старость рыцарь хотел гордиться тем, что его сын прославляет подвигами имя отца. Но это не значило, что он вовсе не любил Кристофера. Рыцарь любил своего златокудрого мальчугана за природную красоту. Еще он любил, когда Кристофер говорил:

– Я люблю тебя, папа.

Но такая любовь рыцаря только лишний раз доказывала его потребность увидеть себя в сыне.

В его голове молнией пронеслась мысль:

«Я нуждался в любви Джульетты и Кристофера, потому что не любил самого себя!»

По существу, он так же нуждался в любви всех дам, спасенных им от драконов, и людей, обязанных ему спасением.

Рыцарь понял, что без любви к себе он не сможет полюбить других по-настоящему, и заплакал еще горше. Потребность рыцаря в людях мешала его любви к ним.

Как только он это понял, вокруг него появился яркий свет. Вдруг чья-то рука мягко коснулась его плеча. Взглянув вверх, он сквозь слезы увидел Мерлина с улыбкой на лице.

– Ты открыл для себя великую правду, – сказал волшебник рыцарю. – Насколько ты любишь себя, ровно настолько сможешь полюбить и остальных.

– А как начать любить себя? – спросил рыцарь.

– Ты уже начал делать это после того, что узнал здесь, – сказал Мерлин.

– Я знаю, что глуп, – всхлипнул рыцарь.

– Нет, ты знаешь истину, а истина – это любовь.

Это успокоило рыцаря, и он перестал плакать. Его глаза высохли, и он увидел вокруг себя свет. Такого рыцарь прежде не видел. Не имея источника, этот свет озарял все вокруг.

Тут Мерлин произнес то, о чем подумал рыцарь:

– Нет ничего прекраснее, чем свет самопознания.

Сначала рыцарь посмотрел на свет вокруг себя, потом на тьму вдалеке:

– А для тебя в этом замке существует тьма?

– Нет, – ответил Мерлин. – Теперь уже нет.