В какой-то момент я будто очнулся и осознал, что по уши увяз в семейной жизни, которую, в общем-то, не планировал. Отовсюду посыпались намеки на детей, и вместо того, чтобы жестко их пресечь, Лена глупо хихикала и отшучивалась, явно давая понять, что мы работаем над этим вопросом. Нет, я люблю детей и рано или поздно собираюсь стать отцом, но вот кого-кого, а Лену я в роли матери своих отпрысков точно не вижу. Ни один отель не стоит того, чтобы связать себя с кем-то на всю жизнь. И слишком поздно я понял, что только я воспринимаю наш брак, как временный проект лет на пять-семь.
Мне ничего не оставалось, кроме как вывести ее на серьезные разговор и расставить все точки над i, и вот это стало началом конца. Лена закатила истерику, распустила сопли, мол, мы же муж и жена. А все мои доводы о деловом характере наших отношений отлетали от нее, как от стенки. Угрожала пожаловаться отцу, несла какую-то ересь о том, что у меня не выйдет от нее избавиться… С тех пор прошел месяц. Судя по тому, что от тестя я ничего не слышал, Лена все же смолчала. Но домой я стараюсь лишний раз не заглядывать. Пусть привыкает к моему отсутствию.
Встав с кресла и выключив настольную лампу, я потянулся, подошел к окну, любуясь из темного кабинета садом. Даже со второго этажа чувствуется сладковатый аромат сирени и акации: в этом году они цветут особенно буйно. Уши ласкают мелодичные переливы соловья, фонарики уютно подсвечивают ухоженную растительность. Я люблю это место. Из-за него и решил заниматься отельным бизнесом: жителям шумного и суетного мегаполиса просто необходимо иногда восстанавливать нервную систему в коконе этого благостного уголка. Когда-то здесь был заброшенный пионерлагерь, и мы с друзьями детства частенько лазили на закрытую территорию, устраивали военные базы. Тогда я мало обращал внимания на величественные сосны и прочие природные красоты. Просто чувствовал, что мне хорошо. Это место всегда успокаивало меня, наполняло необъяснимой силой и вселяло веру в себя и в будущее. Жаль только, что теперь красивого вида недостаточно.
— Катенька, — обращаюсь я по телефону к администратору отеля. — Забронируйте на эти выходные номер на двоих в «Богеме». С питанием и VIP-картой в зону СПА.
— Конечно. На какую фамилию?
— Озолс.
— Сказать, чтобы приготовили ваш обычный номер? И, может быть, такси в аэропорт для вас?
— Нет, Катя, я никуда не еду. Это для брата.
У нас с Яном не слишком распространенная фамилия для России — отец переехал в Москву из Латвии еще до падения железного занавеса. А поскольку Ян в моих отелях — редкий гость, Катю явно удивило наличие еще одного Озолса. Но стоит отдать должность ее профессионализму — она никак не показывает свою реакцию.
— Конечно, — привычным вежливым тоном произносит девушка.
— И еще. Попросите кого-нибудь занести мне в номер кофе… Нет, лучше чай. И что-то перекусить.
— Ужин или что-то полегче?
— Даже не знаю… Салата и панини с индейкой будет достаточно. И фрукты.
— Хорошо, Марк Робертович. Сервировать на двоих?
— В смысле? — настает мой черед удивляться.
— Ваша жена приехала час назад. Просила вас не беспокоить.
— Катенька, — изо всех сил стараюсь говорить ровно, хотя левое веко уже предательски подергивается, — ваша задача сообщать мне о тех, кто ко мне пришел. Вне зависимости от того, кто и что просил.
— Просите, Марк Робертович, — девушка звучит виновато. — Я больше не… Если хотите, я скажу, что вы уехали…
— Не надо никому врать, — вздыхаю я обреченно. Не стоило срываться на персонале: это не Катя заставляла меня идти в ЗАГС с этой истеричкой. — Просто закажите мне еду в номер. На одного.
Сейчас проще всего было бы просто взять и поехать в пустой — и, главное, тихий — дом, сделав вид, что я не знал о приезде Лены. Но отсрочить разборку — еще не значит избежать ее вовсе. А потому, призвав все свое терпение, я направляюсь прямиком к благоверной.
Лена, как ни в чем не бывало, лежит на моей кровати, смотрит телевизор. Чувствует себя, как дома, ни тени сожаления о том, что явилась сюда без предупреждения.
— Марик, милый!
Меня передёргивает: сто раз говорил ей, что терпеть не могу уменьшительных версий моего имени. Марк — куда уж короче! Разве трудно запомнить? Нет, она словно специально это делает, выводит меня из себя.
— Что-то случилось? — не смотрю на нее, чтобы не раздражаться. Неторопливо снимаю наручные часы, кладу на столик. Спокойствие, только спокойствие.
— Это у тебя надо спросить, — с упреком отвечает супруга. — Не появляешься дома, не приходишь ночевать… Могу я хотя бы проверить, нет ли у тебя любовницы?
— Проверила? — поворачиваюсь к ней, вскинув бровь.
— Господи, у тебя совсем нет чувства юмора?
— А в какой именно момент ты пошутила?
Лена вздыхает и, заставив ведущего новостей исчезнуть, отбрасывает пульт.
— Марк, мы слишком мало времени проводим вместе. Семейный психолог говорит, что…
— Стоп-стоп, — настороженно перебиваю я. — Семейный — кто?!
— Психолог, — она равнодушно дергает плечом. — А что такого? Сейчас все ходят…
— Мне плевать на всех, — сдерживаться становится все труднее. — Какой семейный психолог, Лена?! Какого черта ты ходишь туда, да еще и одна?
— Нет, если хочешь, на следующий сеанс пойдем вместе…
— Ты меня услышь, пожалуйста, — сажусь на край кровати и пристально смотрю жене в глаза. — Следующего сеанса не будет. Нам не нужен никакой семейный врач, потому что нет никакой семьи.
— О чем ты? — она с таким неподдельным удивлением распахивает глаза, как будто мы в первый раз поднимаем эту тему. Либо у нее Альцгеймер, либо она просто умело прикидывается.
— Слушай, мы договаривались: твой отец инвестирует в бизнес, ты переезжаешь в Москву, занимаешься, чем тебе там надо, и каждый из нас живет своей жизнью. Ничего не изменилось.
— Интересное дело! — она отрывается от подушек и резко выпрямляется. — Папа, значит, вложил в тебя кучу денег, а ты теперь делаешь вид, что знать меня не знаешь?!
Ага, память, стало быть, вернулась. Не так все плохо. Тогда какого черта все эти спектакли?!
— Все, что твой папа в меня вложил, он уже давно отбил с лихвой и неплохо заработал, — парирую я. — Если тебе скучно, поезжай в «Рапсодию», я назначу тебя управляющей. Займись делом. Будешь командовать персоналом, нанимать дизайнеров… Хочешь, переделай сад или ресторан, как тебе нравится…
— Я понимаю, ты устал, — ее голос сочится елеем, рука мягко ложится на мое плечо. — Так много работаешь…
Твою ж мать! У этой женщины биполярка, не иначе! Сколько можно?!
— Доктор считает, что нам нужен семейный отпуск. Давай рванем на море. У нас ведь даже не было медового месяца!
— Потому что у нас была не настоящая свадьба! — рычу я, борясь с желанием хорошенько ее встряхнуть, чтобы мозги встали на место.
— Мы еще можем все исправить, — улыбается Лена, будто не слышит меня. — Говорят, в Греции сейчас прекрасная погода. И твои родители не против с нами поехать. Представляешь? Одной большой семьей…
— Да нет никакой семьи! — терпение лопается, в ушах стоит неприятный писк, словно кто-то рядом взорвал петарду. — Какого черта ты говорила с ними, не спросив моего разрешения?!
— Но они теперь и моя родня тоже…
— Нет, Лена, не родня! — вскакиваю с кровати и делаю несколько шагов в сторону — подальше от этой ненормальной.
— А вот если бы мы завели ребенка… — упрямо продолжает она, ничуть не изменившись в лице.
И в эту секунду я понимаю: весь этот фарс зашел слишком далеко. Я терпел, я честно греб последствия неверного решения. Но больше — не могу. Как бы то ни было, за свои долги я расплатился сполна. Тесть получил прибыль, я — отдал Лене пять лет своей жизни. Достаточно. Плевать, пойдет ли она жаловаться своему папе или Папе Римскому — переживу и найду способ справиться. Но терпеть ее я больше не стану.
— Послушай меня внимательно, — чуть ли не по слогам чеканю я, чтобы до нее точно дошло. — Мы — не семья. Не родственники. Не любовники — и уже давно. Никакого ребенка, никакого семейного психолога и отпуска в Греции — ничего этого не будет. Наш брак — это деловое соглашение. И его срок истек.
