В город въезжаю, когда переваливает за полночь. Мог бы добраться и быстрее, да только на трассе случился затор из-за недавно выпавшего огромного количества снега, который не успели весь убрать. Паркуюсь у высотки бизнес-центра, адрес которого мне скинула мама сразу же после звонка, через пост охраны прохожу с небольшим приключением и поднимаюсь на лифте на последний этаж, в котором расположен кабинет директора. Приёмная встречает меня слабо светящимися лампами и тёплым воздухом, исходившим из подвесного радиатора, который выполняет ещё и эстетическую функцию. Без промедления пересекаю приёмную и распахиваю дверь кабинета, да так и застываю на пороге, удивлённо глядя на собравшихся.

В кресле для посетителей восседает немолодой мужчина в деловом костюме и читает бумаги в чёрной папке. Даже голову не поднимает при моём появлении. Зато стоявшая до этого женщина в платье-футляре белого цвета приходит в движение и даже улыбается, что озадачивает меня посерьёзнее её неожиданного гостя. Прикрыв дверь, прохожу внутрь и только тогда замечаю на диване в углу просторного кабинета ещё одну женщину. Она скромно сидит на краешке, теребит пальцами ремешок сумки и нервно кусает губы. Разглядываю её пару секунд, а потом подхожу к матери целую её в щёку и устраиваюсь напротив мужчины в такое же кресло.

— В чём дело? — нарушаю тишину. — Это твои проблемы, мама? — киваю в сторону гостя, так и не оторвавшегося от бумаг.

— Вот так ты сына воспитываешь, София? — холодно произносит тот и поднимает такой же ледяной взгляд на хозяйку кабинета. — Хороша ты мать, хороша, — в неодобрении поджимает губы и переводит этот же взгляд на меня. Осматривает оценивающе, кривится, словно увиденное ему не приходится по душе. — Во что ты одет? Где ты взял это недоразумение?

— Тот же вопрос могу задать я тебе, — так же холодно отвечаю ему.

— Тим, вот посмотри эти документы, — мама спешит прервать начавшееся противостояние. — Скажи, где недочёты, а потом посмотри на отчёт, присланный главным бухгалтером… — и начинает объяснять всё в подробностях, нервничая под взглядом мужика, которого здесь не должно быть.

Абстрагируюсь от посетителей и вникаю в документы, в которых понаписана такая чепуха, но под умелым «соусом» — сразу становится понятно, что в деле замешаны серьёзные люди. Получается так, что открытие филиала через несколько дней даст толчок к банкротству не только маминой компании, но и отцовской. Кто-то обставил всё так, что обе корпорации ведут подпольный бизнес и имеют множественные нарушения: техники безопасности, уплаты налогов, выдачи зарплат работникам и многое другое. Такое не провернуть за несколько дней, а это значит, что копают под родителей довольно давно. Уже предчувствую головную боль и недосып следующих дней — придётся очень много работать, чтобы при открытии не только уберечь от удара две компании, но и поймать зачинщика.

— Как вы вообще заметили подставу? — спустя несколько часов спрашиваю у матери, напрочь забыв о других людях в кабинете.

— Камилла искала давний отчёт, потому что не смогла найти его электронную версию, — отвечает мужчина вместо матери. — Заметила несоответствия в некоторых документах. Я связался с твоей матерью…

— Наверняка подумав, что это её рук дело, — невесело хмыкаю, с вызовом глядя в серые глаза. Судя по лёгкому замешательству на лице, чуть тронутом морщинами, оказываюсь правым.

— Мы разобрались, — сухо произносит он. — Проверили документы её компании, сравнили и пришли к выводу, что всё связано. А такое могли провернуть только изнутри. Крысу вычислить не удалось, поэтому…

— Нам предстоит огромная работа, сделать которую нужно за пару дней, а ещё нам всем придётся смириться с присутствием друг друга, — перебиваю его и перевожу взгляд на Камиллу, которая, оказывается, перебралась на моё место, пока я изучал всё за маминым компьютером. — Камилла, будьте любезны, расскажите мне, как вы отыскали несостыковки?

— Тимофей, это не она, — с нажимом произносит Александр Арсеньевич, напрягаясь.

— Так я её ни в чём и не обвиняю, — не глядя на него, отвечаю.

— Саш, всё в порядке, — женщина кладёт небольшую ладонь на его плечо и успокаивающе улыбается.

Смотрю на маму, которая с отрешённым видом глядит в окно, держа в руках большую кружку. Она словно чувствует мой взгляд и оборачивается. В её глазах появляется осмысленность и привычная мне сталь. Какими бы не были у нас с ней натянутые отношения, я безоговорочно на её стороне. Я ещё помню те времена, когда она была ласкова, улыбчива и добра, пока бизнес отца не пошёл в гору, а сам он не изменился резко. Почему-то этот момент прочно засел в моей голове. После него мама почти не улыбается, не проявляет тёплые чувства. Она с головой ушла в свой бизнес, который отец подарил ей, чтобы она не скучала, сидя дома, пока он сворачивает горы.

Пусть сейчас я взрослый мужчина, но внутри мне так хочется, чтобы мама снова стала прежней, хотя бы ненадолго. Вот сейчас, глядя на неё, понимаю, что не отказался бы от её совета в отношении Яны. Только я ни разу о ней не говорил родителям, считал, что не за чем им знать о моём сокровище. Мне почему-то казалось, что знакомством со своей семьёй запачкаю своего Лучика, ведь на тот момент их брак нельзя было и близко назвать образцовым.

А может, наоборот, надо было их познакомить, чтобы они увидели что-то хорошее в своей жизни, напитанной постоянной борьбой друг с другом, с конкурентами, со мной…

Собрание наше заканчивается часов в шесть утра. Мы обговариваем примерный план действий, вычисляем к кому можно обратиться и всё в таком духе. Выползаю из кабинета матери, широко зевая и желая только одного — добраться до постели и поспать хотя бы пару часиков.

В пустом холле меня догоняет новая жена отца.

— Тимофей, я хотела бы поговорить с тобой, — нерешительно начинает она, а я кидаю на неё заинтересованный взгляд. — Ты не думай, что я увела твоего отца из семьи, мы давно…

— Камилла, — перебиваю её, не желая слушать продолжение. — Не обижайтесь, но мне глубоко фиолетово, что у вас там с моим отцом. Мы не общаемся, нас это обоих устраивает. Я прекрасно знаю, как разошлись мои родители. Не стоит ворошить прошлое. Тем более мне это ни к чему. Я ничего не хочу знать о человеке, которому всегда было на меня плевать, так что не нужно ни себя оправдывать, ни его.

— Но это неправда, — возражает она и хватает меня за руку. — Твой отец любит тебя, — скептически выгибаю бровь. — Он просто не умеет это показывать. Поговори с ним, вам это обоим нужно.

— Всего доброго, Камилла, — мягко высвобождаю руку и направляюсь на выход, слыша за спиной тяжёлый шаги.

— О чём вы говорили? — разносится по холлу обеспокоенный мужской голос. — Он тебя не обидел?

— Саша, это же твой сын, — укоризненно отвечает ему Камилла.

Дальнейшие слова не слушаю, захожу в лифт, в котором меня ожидает мама. Под её глазами круги, сама она еле держится на ногах. Так сейчас не похожа на ту стальную леди, что я видел последние несколько лет. Смотрю на неё сверху вниз, размышляя, что не хотел бы видеть такой Яну. Невольно начинаю сравнивать себя с отцом и понимаю, что девушка закалилась так из-за меня. Что не будь я таким эгоистом и помешанным на популярности юнцом, то не было бы всех тех шипов, что я видел за несколько дней отдыха рядом с ней. Яна всегда была открытым светлым человеком с добрым сердцем. Не сказать, что сейчас это не так, но всё же теперь она смотрит на жизнь с опаской, просчитывает всё на несколько шагов вперёд и не спешит открываться всем. Хотя сумела наладить контакт со столькими людьми. Я рад, что несмотря на всё, Яна нашла хороших друзей.

Смотря на мать, я проношусь сквозь года и пытаюсь понять почему тогда так поступал. Отбросив всю шелуху с юношеским максимализмом и трезво оценить моё поведение, могу смело утверждать, что был типичным мажором с эгоистичными замашками, как правильно заметила Яна. Что она во мне только нашла тогда? Я не считаю себя моральным уродом, но некоторые мои поступки вызывают огромные такие вопросы.