– Я искренне пекусь о благе живущих и сотворённой Прародителем вселенной, – терпеливо ответил я.

Несколько долгих мгновений владыка молчал, и мне уж было показалось, что он вот-вот испустит дух. Но губы дракона вновь шевельнулись, в мутных глазах мелькнула яркая искра надежды.

– Гхо… тхов ли тхы… вечхно… жхиву… щхий, стать… его… чхастью? Подчхи.. нить себхя и… и всю схвою… жизнь… его зха…мыслам?

– Я уже его часть, – как можно мягче произнёс я. – Ведь я Странник.

Искра угасла.

Владыка с трудом повернул голову, поднял взгляд к небу – словно мог проникнуть им сквозь окутавший останки Кхарра дым.

– По… мнишь, кхак… мы… спхо… рили, кхог… да бхыли… мхолоды? – вдруг слабо улыбнулся он. – А пхо… том…

– …садились на край нависающего над долиной сенотов каменного языка и молча смотрели вдаль, – продолжил я за него. – Славные были времена, да, Тин? Я побуду с тобой, пока… всё не закончится.

– Благхо… дарю, Стран… ник, – выдохнул владыка. – Дха, схлав… ные. Жхаль, что… они прохш… ли.

Я опустился на колени подле умирающего дракона, положил ладонь на слабо вздымающийся чешуйчатый бок и сидел так долго-долго, слушая, как затихает дыхание владыки владык. И чувствовал, как в груди разрастается сосущая пустота, а глаза наполняются предательской влагой.

Я и впрямь всегда считал крылатого владыку своим другом, несмотря даже на то, что в фундаментальных вопросах наши с ним мнения зачастую оказывались строго противоположны друг другу. Но он был единственным, кто понимал тяжесть бремени, лежащего на моей душе, бремени вечноживущего, ответственного за тех, кому Прародителем не была дарована ни долгая жизнь, ни великая сила. И хоть сегодня нам и пришлось сразиться насмерть, я надеялся, что и он никогда не почитал меня врагом.

Я скорее почувствовал, чем увидел тот миг, когда дракон испустил последний вздох. В замершем навечно взгляде застыла мудрость, лишённая обыкновенно идущей с ней рука об руку печали. Константин исполнил свой земной путь, и смерть его была воистину достойна владыки владык.

Ещё немного посидев над телом, чтоб отдать положенную дань памяти почившему под крылом Отца-Неба, я поднялся.

Дым понемногу рассеивался. Уже можно было разглядеть очертания руин, окруживших башенную площадь. Три уцелевших Башни гордыми, непокорными стрелами смотрели в небо, будто бросали ему вызов. Но жизни в них больше не было – магия, пропитывавшая их стены от самого низа до остроконечных крыш, иссякла. Сгорела в пламени нашей с Константином схватки.

Однако Портал под ними был целёхонек, и я невольно поразился стойкости его охранных чар. Но вот стража я поблизости не чуял – он то ли погиб, а то ли трусливо сбежал. Впрочем, сейчас мне это только на руку. Как никогда я нуждался в целебном потоке, сквозящем через Портал из-за Грани – потоке, что восстановит мои силы и залечит раны. И чтоб добраться до него, мне даже не придётся взламывать защиту. Достаточно будет просто спуститься под землю.

Теперь я не спешил. Как бы ни был быстр тот, второй дракон, что унёс девчонку, он уже не сможет опередить меня. Ведь Порталам, в сущности, всё равно, куда прокладывать тропу – в иной мир или в отдалённую часть этого. Важно лишь, чтоб на противоположном её конце тоже был Портал. Эта их способность – тайна тайн даже для стражей (исключая, разве что, Константина), но я, Странник, знаю о ней наверняка. Раз уж мне так вовремя встретился Портал – а тут, в Шагроне, найти их без помощи счастливого случая не смогу даже я, – то глупо им не воспользоваться. Я спокойно пройду от одного Портала – здешнего, – к тому, что расположен неподалёку от врат Абсолюта, в недрах Хрустальных гор. И попросту дождусь девчонку там.

Впрочем, нет, прежде мне придётся сделать ещё кое-что. А именно: обезопасить себя от драконов. Стражи хранилища, стражи не по выбору, но по долгу рождения – они попросту не смогут остаться в стороне от этого конфликта.

В Войне Душ уцелело всего пятеро крылатых владык. Но дракона, что унёс с площади девчонку, я видел впервые. Новое поколение? Вполне возможно, ведь как бы редко не рождались у владык дети, тысячелетие – срок, достаточный и для них.

Что ж врагов у меня больше, чем я ожидал. Могущественных врагов, с которыми лучше не вступать в открытую схватку. Впрочем, и на них у меня найдётся управа.

Я помню – задолго до Войны Душ, когда Порталы Шагрона ещё были открыты, драконы воевали с существами, что приходили из мира под названием Гх’аар. Владыки тогда победили. Но гх’аарцы, гордые, словно тайлерины, и заносчивые настолько, что даже радужноглазым с ними не тягаться, едва ли позабыли своё поражение.

Так что решено – первым делом я отправлюсь в Гардейл, к Порталу, который охранял Константин. И дам гх’аарцам возможность поквитаться, кровью смыть свой тогдашний позор.

Цена за то, чтоб отвлечь драконов от схватки за Абсолют будет велика – тысячи номадов, сохранивших верность крылатым владыкам, погибнут, пытаясь защитить Гардейл и свои долины. И непременно настанет день, когда я прокляну себя за то, что принёс их жизни в жертву – пусть даже ради спасения всех остальных. Тяжёлое решение – но в умении принять его и состоит сущность того, кто вправе овладеть Абсолютом и стать властелином всего и вся.

Но вот чего я не предусмотрел, так это людей. Кориса и его учебную квинту, чудесным – и наверняка не без помощи Эрис, – образом избежавшую моего удара. Стража-магика, призванного, судя по всему, на замену Вельху, магистру Башни, изучавшей Абсолют. Теней – да, на площади их было всего двое, но без приказа своего магистра они бы там не оказались, а значит, против меня ополчился весь орден ночных убийц. И огненноглазого, который тоже едва ли стал бы помогать девчонке без одобрения старейшин Высоких Домов его рода.

Да, похоже, в одиночку справиться со всеми будет ох как непросто. Но и тут я, пожалуй, знаю, что делать. Мне помогут дриммеры – выкормленные мною птенцы, не простившие радужноглазым уничтожение Перекрёстка Миров. Что ж, будут им радужноглазые – готов биться об заклад, Таилий, царственный тайлерин, едва ли позволит своей сестрице долго гулять по Шагрону без присмотра. И уж он-то точно подступится к Хрустальным Горам не в одиночку.

А уж пока они все будут разбираться друг с другом, я прокрадусь к вратам – и встречусь с девчонкой один на один.

Проклятый туман, как же он мне надоел!

Бескрайний, однообразно серый, липкими холодными каплями оседающий на коже и одежде – он был везде. Ни просвета, ни лучика солнца. Лишь изредка туман расступался на несколько мгновений, и тогда на горизонте, таком же сером и невзрачном, появлялись миражи. В них, словно в открытых окнах, буйствовали краски, но разглядеть детали не удавалось – стоило мне только повернуть голову в их сторону или сделать шаг, как миражи исчезали без следа.

Мёртвое место, мёртвое изначально, с самого момента своего появления.

Последнее моё воспоминание перед тем, как я тут оказалась – залитая кровью брусчатка башенной площади Кхарра и застывший надо мной охристый дракон. Потом – темнота забытья. А сразу за ней этот туман.

Для чего я здесь? Где вообще это «здесь»? Что за чары перенесли меня сюда, как когда-то давно перенесли с арены Гартен-онарэ к зеркальной башне?

А может, я попросту умерла и очутилась на потусторонних берегах?

Последний вывод казался мне самым разумным, но верить в него отчего-то очень не хотелось. Эх, позвать бы ветер, послать его вперёд – пусть бы он посмотрел, есть ли конец этому опостылевшему туману.

Но ветра тут нет. Как и остальных стихий. Ох, да о чём это я, тут нет даже тока силы! Только сосущая пустота в груди, там, где раньше тлел огонёк, такой привычный и естественный для любого, имеющего дар магии.

Поначалу я, конечно, не поверила в такое – где это видано, чтоб ни единого дуновения магии? И так, и эдак пробовала дотянуться до стихий, замирая в надежде от малейшего, пусть и иллюзорного, ощущения в кончиках пальцев и вздрагивая от ударов собственного сердца.