— Мы боролись за свою жизнь, отчаянно, теряя память и остатки разума. Я, наверное, был единственным, кто не хотел выживать, кто выбрал жизнь, а не жалкое существование среди других рас, ассимиляцию. Все вы сильнее, ловчее, опытнее; нас, людей, отличает лишь сумасшедшая любовь к жизни, которая не дала погибнуть в начале, позволила приспособиться. Но у меня было ещё кое-что. — Он вздохнул и посмотрел в окно, потом снова повернулся к Дайке. — Знания, память, гордость, навыки. И прошлое. Я решил построить новый мир, в котором будут править люди. Только люди. Без капли чужой крови, без воспоминаний о прежних правителях этих земель, что всегда были выше и лучше, внушая трепет и чувство того, что мы здесь — всего лишь незваные гости. Но для этого пришлось бы разрушить старый порядок… Когда я, один, захватил этот замок, когда убил чудовище, увиденное впервые в жизни — я осознал, что не так уж мал и жалок. Я решил, что этот мир…

— Покорится тебе? — перебила его эльфийка, уставшая слушать.

Адам укоризненно посмотрел на неё.

— Нет, станет лучше. Да, я избрал не праведный, но скорейший, эффективный путь — путь войны и разрушения. Я собрал свою армию…

— Для этого тебе понадобилось сердце дракона? — вновь прервала его Дайка.

Адам усмехнулся.

— Ты так и не вспомнила, зачем оно нужно? Неудивительно, эльфы не задумываются об этих вещах. Оно дарует вечную жизнь.

— Но ты его не получил. Кто же будет населять твой мир, если ты всех уничтожишь? Ты так стар… Нежить?

— Ты не представляешь, как я стар, девочка. Но мои дети… Впрочем, я покажу тебе.

Он неспеша прошёл в дальний конец зала, часть которого — Дайка давно заметила по резко обрывающейся мозаике — была отгорожена возведённой позже стеной. Нажал на потайной камень, и та, разделившись, стала разъезжаться в стороны. Эльфийка приготовила пару заклинаний, ожидая увидеть армию кровожадных монстров, но вместо этого перед ней открылось небольшое помещение, светлое, выложенное белым мрамором по полу и стенам. Совсем не так Дайка представляла лабораторию тёмного волшебника. По периметру комнаты стояли странные сундуки и шкафы, инкрустированные поблёскивающими и мерцающими камнями, длинные чёрные ремни связывали их между собой. В таком месте просто обязана была кипеть магическая сила, но эльфийка ничего не почувствовала. Она перевела взгляд на то, что находилось в центре комнаты, и ахнула.

— Гомункулы! Разве это возможно?!

Адам мягко улыбнулся, шагнул к ним и ласково провёл рукой по одной из трёх колб из прозрачного льда.

— Нет, девочка, это люди. Чистые, разумные люди, которые начнут историю сначала. Подойди.

Дайка нерешительно приблизилась к нему, дотронулась до колбы и удивилась — лёд не обжёг её холодом, наоборот, он был тёплым и приятным на ощупь. Внутри, в прозрачной жидкости, замерла девушка с длинными рыжими волосами: её приятное юное лицо было расслаблено, глаза закрыты, и лишь пушистые ресницы изредка вздрагивали, как во время яркого сна.

Эльфийка коснулась её разума и улыбнулась.

— Пожалуйста, не трогай её своей магией, — взволнованно произнёс Адам. — Я хочу, чтобы в моём мире магии не было.

— Как же, если ты создал их с её помощью? — у дивлённо повернулась к нему эльфийка.

— Наука, — пожал плечами Адам. — Я ведь не бог, я всего лишь человек, учёный.

— Как странно сочетается в людях гордость и признание своей ничтожности, — не сдержавшись, по привычке заметила Дайка. — Почему их трое?

— Я не был уверен в результате. Адама я создал первым. — Он кивнул на колбу с темноволосым мужчиной. — Он часть и точная копия меня. Это было легче всего. А вот сотворить женщину очень трудно. Ты стоишь рядом с Лилит. Я ведь не мог сделать их родственниками. С трудом нашёл материал…

Он неожиданно замолчал.

Дайка, более пристально осматривавшая комнату, слушая его рассказ, заметила на одном из сундуков маленький портрет рыжеволосой девушки в рамке и лежащий рядом с ним платок с пятнами крови.

— Она умерла? — спросила она тихо.

— Да, — ответил Адам и опустил голову. — У меня на руках. Я так и не сделал ей предложение… — закончил он совсем неслышно.

— А третья кто? — кивнула Дайка на миниатюрную блондинку после пары минут молчания.

— Ева. Вот она практически сестра Адама. Так легче было предсказать её характер. Я боялся, что Лилит… Ну, она очень своенравна… А Ева станет образцовой женой.

Дайка вздохнула. Его знания и цепкий ум могли бы послужить миру, а породили столько страданий и войн.

— Зачем ты рассказываешь мне это? — спросила она. — Надеешься, что, справившись с тобой, пощадим твоих детей?

Лицо Адама ожесточилось.

— Я хотел предложить тебе сотрудничество. Нежить исчерпает свой ресурс через год, мне нужен тот, кто сделает последнюю зачистку. Мне необходима всесильная волшебница, чтобы построить новую цивилизацию. Единственная, в ком смешались свет и тьма, и кто при этом не потерял душу. Ты, Дайнтантриэль.

Дайка удивлённо уставилась на Адама.

— Ты думаешь, я соглашусь на это? После того, как ты разрушил мой мир?!

— Выбор невелик. Или согласиться — или исчезнуть вместе с ним.

Эльфийка сдержала гневную реплику. Пока её просят — она может ставить условия.

— Сначала дай мне увидеться с Корри.

Адам вздохнул. Покрутил серёжку в левом ухе, произнёс негромко: "Привезите девушку сюда. Только осторожнее".

Через пару минут двое мужчин вошли в комнату, толкая перед собой высокую кровать на колёсиках, уважительно кивнули и вышли. Дайка кинулась к подруге. На кровати, под белой простынёй, лежала Корри, и её бледное лицо практически не уступало ткани по цвету. Дайка тут же откинула покрывало, осмотрела девушку, но ран не нашла — лишь свежие шрамы и тонкая полоса на лице. Верный меч покоился рядом, будто уже давно превратившись в неотъемлемую часть Корри. Эльфийка взяла девушку за руку, холодную как лёд, и мысленно заглянула внутрь, почувствовала, как слабо-слабо бьётся в глубине груди сердце.

— Пожалуйста, Корри, держись! Я так этого боялась… — Дайка упала на колени, обняла её, зарывшись лицом в покрывало.

— Я… — начал было Адам, когда эльфийка резко вскинула голову. Мокрые глаза умоляюще смотрели на него, по щекам текли слёзы.

— Исцели её!

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Прости, не могу. Раны я залечил, ты видишь, но Корри умирает не от них или потери крови, а от усталости. Дайнтантриэль, разве ты не видишь — она устала сражаться, устала терпеть эту боль, не видя перед собой никакой цели, никакого просвета. — Адам нахмурился. — И разве не ты в этом виновата?

Эльфийка изумлённо посмотрела на него.

— После поцелуя Мортис ты получила знания, способные спасти её, вновь превратить в человека. Но ты не захотела этого сделать. Когда твоя кровь случайно отравила её, ты с ужасом наблюдала, как теряешь преданного воина, своего собственного берсерка, безоговорочно исполнявшего приказы, не знавшего страха и жалости. Ты хоть раз задумывалась, чего ей это стоило — постоянно воевать сама с собой?! — В его голосе зазвучал металл. — Она молилась за тебя, оберегала как собственного ребёнка, она верила в твою чистоту даже после поцелуя Мортис, даже увидев твою жажду убийства, а ты просто использовала её для своих целей! — Адам с трудом взял себя в руки и тихо и весомо произнёс: — Она хотела жить человеком, а не умереть им.

Дайка поражённо застыла, не сводя глаз с Адама, осознавая правоту его слов. Внутри тихо вскипала злоба, заменяя место отчаяния. Как он может говорить такое при Корри! Что он вообще может знать, убийца, пронёсшийся огнём по всему Трилесью!

Эльфийка, тяжело опираясь на кровать, медленно поднялась на ноги.

— Ты умрёшь! — прорычала она, силясь оторвать взгляд от своих вцепившихся в покрывало дрожащих рук. Захлестнувшая Дайку ярость отозвалась болью во всём теле, прорвалась наружу голубоватым ореолом пламени. Она быстро обошла каталку, загородив Корри от Адама.