— Глаза боятся, руки из задницы, но мы не сдадимся! — безумно хихикая, продекламировал демон и взмахнул рукой еще раз, от чего цепь снова долбанула по люку.
Сверху послышался невнятный шум, и люк раскрылся со страшным грохотом.
— Ну, всё, сопляки, вы довыдрючивались, — взбешено проорал мужик и скинул вовнутрь лесенку, по которой намеревался, по всей видимости, спуститься и привести свои угрозы в реальность.
— Мальчик, закрой глазки, — довольным тоном произнес демон, — и уши ладонями зажми.
* * *
Цепочка ощущалась просто отвратительно, да и это тело тоже было до зубовного скрежета непривычным и, откровенно говоря, слабеньким, не готовым к таким испытаниям. Но было такое слово как «надо», а остальные вопросы пока могут и подождать. В конце концов, какая разница как я здесь оказался? Главное, что есть простая и понятная задача.
Мальчишка зажмурился и уши заткнул, как я его просил, а первая жертва не только обеспечила нас лестницей, но и сама начала спуск, что ценно, задницей вперед. Ну что тут сказать? Тем лучше.
Жест-команда и столь непривычное исполнительное устройство как цепь без затей обвивает тело преступника. Учитывая, что железяка облита керосином и, фактически, горит, совсем неудивительно, что жертва начала вопить благим матом. Жуткий крик оборвался, закончившись глухим хрустом костей и звуком падения смятого тела на бетонный пол.
Отослав цепь наверх, убедился, что она без проблем преодолела ступени и, только после этого попытался обыскать карманы трупа. Получалось это у меня плохо, так как заниматься таким ранее не приходилось, да и детские ручонки не способны перевернуть тушу плотного мужика, особенно если одежда на нем горит. Зачем я этим занялся? Да черт его знает, видимо переиграл в не самые добрые игрушки, вот оно как-то само собою и получилось.
Матюгнувшись, пнул в сердцах покойника и неспешно, помня про свои неудачные падения, отправился к мальчишке, который всё так же сидел, зажав уши, но глаза его были уже открыты.
— Пошли, — хлопнув бедолагу по плечу, приказал я и первым вылез из этого погреба.
Выбравшись наружу обнаружил, что это помещение уже пострадало от цепи. Ковер, которым был покрыт пол в этой комнате, неспешно тлел, чудовищно воняя горелой шерстью. Судя по следам пламени и крови, исполнительный механизм и в автоматическом режиме умудрялся причинять справедливость, о чем как бы намекали чьи-то потроха.
Дождавшись пока мальчишка перестанет блевать от увиденного, подхватил его под руку и мы, раскачиваясь аки два алкаша, побрели по следам цепи.
Ребенок зажмурился и уткнулся в меня как в родного и, тихонечко сквернословил. Неумело так, без выдумки. Однако хоть глаза он и зажмурил, но идти шел и даже не завизжал, когда под его сандалиями оказался совсем даже не ковер, но тоже что-то мягкое.
По моим ощущениям, цепь потеряла большую часть керосина и изрядно нагрелась, что добавляло головной боли как в прямом, так и переносном смысле этого слова. Открытый огонь плохой источник энергии для мобильного устройства, особенно если эта самая энергия вырабатывается за счет перепада температуры. Как только звенья цепи прогреются до температуры пламени, мы останемся без нашей защитницы, чего совсем не хотелось бы.
Опять слышен мат, затем стаккато беспорядочных выстрелов и затихающий вопль, переходящий в уже слышанный ранее треск. Правда эта жертва кричала не в пример дольше, видимо цепочка теряет энергию куда быстрее, чем я рассчитывал.
Пройдя мимо очередного коптящего холмика, я даже ладонью себе по лбу хлопнул, ругнувшись. Ну да, естественно керосин быстро заканчивается, ведь когда цепь своих жертв убивает, она же невольно на них большую часть горючей жидкости оставляет. Вон как коптят, сволоты.
Сосредоточившись, выдохнул, пережидая боль в висках, и вновь повел нас дальше. Смысла подыматься на второй этаж я не видел. Не в том мы состоянии, чтобы по лестницам носиться. В конце концов, цепь она хоть и цепь, уж простите за тавтологию, но кое-что чувствует и, судя по её ощущениям, живых противников она наверху больше не наблюдает.
Подойдя к двери, открыл ее, тривиально провернув круглую ручку.
— Какого… — начал было мужчина, который как раз собирался войти. Он растерянно уставился на меня недоуменный взглядом, но быстро пришел в себя и без затей схватил нас. Щуплый-то мужичок был щуплый, однако сил в нем вполне хватило, чтобы мы повисли в его руках как кутята. Я в правой, а мальчишка в левой. — Тони! Падла! Ты что, опять насвинячился?! Какого черта пленники на улице делают?
— Ты доставишь нас домой, — заявил я очередной преграде на пути к свободе, чтобы потянуть время.
— И зачем это мне? — повелся на уловку преступник и посмотрел на меня.
Посмотрел и как-то по-звериному насторожился, но было уже поздно. Местами потухшая, но всё еще активная цепь уже скатилась по лестнице со второго этажа и немного вихляя неслась в нашу сторону. Краткий миг свободного падения и земля-матушка больно бьет в пятки. В ушах зазвенело, перед глазами яркие звездочки, но это мое тельце, цепь же, как неслась, так и продолжает свой путь.
— Эко*! Эко*! — дурниной вопит поймавший нас хмырь и я чувствую сбой в работе цепи. Мою малышку чем-то перерубило. Невзирая на слабость, хватаю этого козла за ногу и пытаюсь, если не уронить, так хотя бы отвлечь на себя, что у меня получается. Ощущение словно мешком огрели, вспышка перед глазами, а в ушах сквозь звон невнятное: — Кадавра*!
По ушам бъет крик, а я с каким-то обломком в руках падаю на бок, не в состоянии пошевелиться. Плохо конечно, но зато цепочка оклемалась. Управляющая логика распределилась на оба куска и хоть с грехом пополам, но обрубки цепи таки смогли доползти. Та, что покороче, бессмысленно ерзает на пороге, а вот часть подлиннее обвила ноги своей жертве и, кажется, их сломала. Сломала и на этом её ресурс закончился. Однако этот хмырь оказался тоже не пальцем деланный, он скатился по невысокому крыльцу и…
— Mat moja zhenshhina, — охнул я. И было от чего. Не каждый божий день люди превращаются в волков. И, что печальнее всего, у этого самого волка все лапы оказались целые, а уж зубки так и вообще моё почтение.
Продышавшись, сажусь, так как встать еще не могу, а видеть врага надо. И чувствую, что хватит меня разве что на один удар. Если промахнусь, эта тварь нас растерзает.
— Мальчик, спрячься за мою спину, — не сводя взгляда с волка, говорю своему невольному напарнику. — Чтобы эту псину с гарантией убить, мне надо его поближе подпустить.
Говорю и неожиданно понимаю, что этот волк не животное, нет, он меня прекрасно понял. Иначе, зачем это ему вдруг пятиться назад, не сводя с нас напряженного взгляда? Попробовать подыграть? А почему бы и нет.
— Вот черт, он же сейчас сбежит, — взволнованно бормочу я и делаю вид, что пытаюсь ползти в его сторону.
Волк рывком буквально переворачивается и с низкого старта кидается прочь, виляя из стороны в сторону, словно пытаясь сбить прицел.
