С самого начала у него был план, надёжный как швейцарские часы, и он его придерживался.

С лета 1944 года, за пару месяцев до совершеннолетия, Данила начал забрасывать местного военкома заявлениями о призыве в армию добровольцем. Как-то в августе к нему подошел бригадир и сообщил, что после смены его ожидают в особом отделе.

— Вызывали, товарищ капитан госбезопасности? — спросил Данька, зайдя в кабинет особиста после смены.

— Для вас: гражданин капитан, молодой человек. Присядьте.

Данька приподнял брови, больше ничем не выказав удивление, и сел на стоявший в центре комнаты табурет.

Капитан с выражением брезгливости на лице, уставившись как врага народа, с минуту разглядывал парня в рабочей одежде. Тот не смутился, не отводя взгляд, отвечал придурковатой улыбкой.

— Рассмотрев ваше личное дело, Даниил Матвеевич, — начал после паузы капитан, — я пришел к выводу, что вы — вредитель.

На лице Даньки промелькнуло мимолётное удивление от такой предъявы, но, поразив капитана, тот, не став отпираться, тут же заявил:

— Тогда пошлите меня в штрафбат — искупить кровью!

— Штрафбаты для офицеров, — удивлённый такой реакцией, машинально ответил особист.

— Какая разница? Пошлите в штрафную роту!

Слегка прищурившись, с легкой, уже доброжелательной улыбкой капитан задумчиво некоторое время рассматривал парня.

— Ну, хорошо. Давай, Данька… Ничего, что я по имени?

— Как хотите, — буркнул в ответ тот.

— Хорошо, давай начнём сначала. Будем считать, что первую проверку ты прошел. А теперь договоримся, будем предельно честны. Оба. Я тебе кое-что про тебя расскажу, ты внимательно и не перебивая выслушаешь, а потом поправишь, если я где напутал. Договорились?

— Давайте попробуем.

Капитан неспеша и обстоятельно рассказал, что, придя на завод, Данька не забросил учебу, как многие. Да, отрабатывает только положенную смену, не больше, но свободное время использует с пользой и целеустремлённо. Учится в вечерней школе на отлично, положительно характеризуется как активный комсомолец, занимается спортом, постоянный посетитель библиотеки. Художественную литературу берёт редко, и то по школьной программе, а интересуется в основном военными мемуарами, военно-научными изданиями, историей военного дела. На заводе план стабильно перевыполняет, но не числится в передовиках, а на уровне крепких середнячков. Качество работы при этом значительно выше среднего. Способности и потенциал высокие, даже очень, но есть одна странность: за два года работы токарем поднялся только до третьего разряда, в то время как заметно менее способные ребята за то же и даже меньшее время уже получили пятые и шестые.

— Как объяснить эту странность? — поставил вопрос капитан.

— И как? — уходя от ответа переспросил Данька.

— А очень просто: ты — вредитель!

— Был бы вредителем, не давал бы план и гнал бы брак! Ваше простое объяснение не подходит! — нагло возразил парень.

— Молодец! И это верно. Но ты должен понимать, что кому-то другому на моем месте такого простого объяснения хватило бы, чтобы…

— А кто-то другой на вашем месте никаких странностей со мной не заметил бы.

— Ну и нахал! Нахал, но молодец. Хорошо, давай попробую дать верное объяснение. Ты давно планируешь уйти на фронт, поэтому упорно держишься низкоквалифицированной работы и специально не повышаешь разряд, чтобы тебя не удерживали как ценного специалиста.

— А, вдруг, у меня руки не из того места растут?

— Мы же договорились быть честными. Из того, из того места растут. Помнишь, тебе с месяц назад бригадир к концу смены дал эскиз штуцер выточить?

— Ну, помню, — понимая уже к чему идет разговор, обиженно промямлил Данька.

— Не нукай! Так вот, деталька эта требует квалификацию токаря как минимум пятого разряда. Сделал ты её с первой попытки, быстро и с высоким качеством! Всё верно говорю?

— Так точно, гражданин начальник.

— Товарищ! — капитан уже откровенно забавлялся происходящим. — Очередную, — на этом слове капитан сделал смысловое ударение, — проверку ты прошел.

— А теперь, — продолжил он, — я разложу твои нынешние варианты и сделаю предложение, от которого ты не захочешь отказаться. Очевидно, что война уже на исходе. Предположим, ты призовешься нынешней осенью. Значит ли это, что тебя тут же пошлют на фронт? Сейчас не сорок первый, а ты не ополченец, с полгода по учебкам и запасным полкам проваландаешься. Война-то к этому времени и закончится! Десять к одному, что на фронт ты не успеваешь даже при самом удачном для тебя раскладе. Согласен?

— Хочу не согласиться, но вы правы.

— Вижу, что пока в тебе не ошибся. Но на фронте свет клином не сошелся, ты, как сознательный советский человек, стремишься принять участие в борьбе с фашизмом. Не буду агитировать, что и каждый рабочий в тылу принимает участие, — ты хочешь активно, с оружием в руках. Пока всё верно?

— Верно.

— Продолжим. Кроме призыва через военкомат в нашу Красную Армию, есть и другие варианты. Например, что, если посмотреть на органы госбезопасности?

— Вербуете? Стучать на товарищей не буду!

Капитан расхохотался, под конец добавив гомерического хохота, подражая оперному злодею.

— Насмешил! Вербую, но не в том смысле. Суть предложения следующая. Хочу дать тебе рекомендацию для обучения в школе НКВД. Ты по уму, характеру, анкетным и остальным данным подходишь. Что это дает тебе? Война на фронте уже заканчивается, ожидается, что в Германии и освобождённых странах будет фашистское подполье, кроме того, гитлеровцы успели подготовить банды лесных братьев в Прибалтике и УПА на западной Украине.

— УПА?

— Украинская повстанческая армия или бандеровцы. Армия — громко сказано. Отдельные банды, объединенные в подполье. Состоят на довольствии у немцев. Как настоящая армия они не воюют, используют партизанскую тактику, но больше против мирного населения. Используют террор, зверствуют. Так вот, от этого фашистского отребья вычищать ещё долго придётся. С одной стороны, это не фронт, с другой — куда сложнее, там грязи больше. Которую кто-то должен вычищать. Ты, при должном прилежании, можешь стать отличным офицером — оперативным работником. В этом случае стрельбу и погони я тебе гарантирую.

— Я, так понимаю, выбора у меня нет?

— Неверно понимаешь. Выбор есть. Более того, твоё решение должно быть осознанным и добровольным, я даже ни в коем случае не буду на тебя давить. Откажешься — пойдешь в армию через военкомат на общих основаниях. Ни палки вставлять в колёса, ни помогать не буду. В этом случае только подписку дашь о неразглашении содержания нашей беседы. Ну, а согласишься — милости просим в ряды. Дня три на раздумья хватит?

— Не надо на раздумья, я согласен.

— Вот так сразу?

— Вы же говорили, что разговор честный. А если воевать с фашистами придётся, то какая разница какого цвета петлицы на гимнастёрке?..

* * *

Полтора года спустя свежеиспеченный младший лейтенант госбезопасности с медалями «За отвагу» и «За победу над Германией…» на гимнастёрке прибыл в Ровно и был направлен в распоряжение начальника особого отдела при комендатуре в одном из городков западнее. На фронте он и в самом деле не побывал. Но были стажировки, проходившие в реальных боевых условиях — Данила рядовым бойцом побывал в операциях по ликвидации банд в Прибалтике и на Украине. Там боевую награду и заслужил.

Повезло, как раз в нужном направлении шла попутка. Несколько часов в пути и к вечеру 30 декабря 1945 года прибыл к месту назначения. Капитан госбезопаности лет тридцати, новый начальник Данилы, прибывшему заместителю обрадовался, определил на постой, дал время до завтрашнего обеда на обустройство, а во второй половине дня велел быть в комендатуре. Там к следующему вечеру уже полным ходом шла подготовка ко встрече нового, 1946 года. В армейском коллективе младшего лейтенанта НКВД приняли как своего, победный 1945 провожали и новый 1946 год встречали весело, с большими надеждами.