— Простите.

Они сказали это одновременно. Катерина отняла ладони от лица. Ресницы ее были мокрыми.

— Простите, — повторил Михаил. — Я был бестактен.

— Ничего, — вдова глубоко вдохнула и вышла из-за стола, освобождая ему место. — В любом случае, я не должна была на вас кричать. Это просто неприлично.

Она с тоской осмотрела кабинет и направилась к двери.

— Можете остаться. Если хотите.

Михаилу хотелось как-то загладить вину.

— Я могу заняться бумагами после.

— Нет. Спасибо. Я зайду попозже.

И она вышла.

Михаил взял несколько листов с ближайшей стопки бумаг. Надо работать.

А когда злится, она совсем не похожа на Марию.

Это хорошо.

* * *

Господин Римский вышел из библиотеки, где больше часа заседал с Николаем. Екатерина улыбнулась другу мужа:

— Чаю?

Мужчина отрицательно покачал головой и прошел мимо. Катя пошла следом.

— Господин Римский! У меня новый поверенный. Вы не могли бы…

— Не мог, — отрезал гость и зашагал быстрее. От его сухого резкого тона и показательного пренебрежения у Кати навернулись на глаза слезы.

Да чем я перед вами всеми провинилась? Что вам от меня надо?

— Даже не надейся, — Николай, стоявший за ее спиной, довольно ухмыльнулся. Она не видела этого, но точно знала, что так и есть. — Он и пальцем не шевельнет ради тебя.

— Я вдова его друга.

— Ты просто глупая девка, на которой его друг женился из старческой прихоти. Ты вдова, которая жаждет отобрать все у законных наследников. Ты…

— Мне ничего не надо чужого! Только то, что он мне завещал!

— Ты, алчное существо, не получишь ни монеты из нашего состояния, так и знай!

Да провалитесь вы со своим состоянием! Ей не нужно ничего! Кроме свободы. А свободы не бывает без денег. Если б у нее было хоть что-то свое, она б отказалась от этого проклятого дома, от фабрики, уехала бы на край света, подольше от пересудов и толков людей, от одного вида которых ее тошнит. Только кроме этого дома у нее ничего нет…

Плечи мачехи дрогнули. Плачет? Николай улыбнулся. Он чувствовал себя победителем. Всесильным воином, которому удалось достать врага, и тот теперь мучается у его ног, слабый, беспомощный, побежденный…

— Радуешься? — спросила Катя сквозь слезы, не оборачиваясь к пасынку. — Радуйся. Радуйся, что отец тебя не видит. Вот он тебе плетей всыпал бы!

Коля вздрогнул. Упоминание отца резануло по сердцу.

Екатерина сорвалась с места и побежала к лестнице на второй этаж. Юноша зло посмотрел ей вслед. Уколола, гадина! Цапнула! И теперь у его маленькой победы привкус горечи.

А отец и правда, наверно, рассердился бы…

* * *

Кто-то плакал. Михаил с сожалением вдохнул прилетевший с кухни аромат и пошел на звук.

В комнате за кухней, там, где обычно стирали белье, маленькая чумазая девочка сидела на коленях у Екатерины и рыдала. Катя гладила ее по голове, что-то тихо приговаривая. К приоткрытой двери они сидели боком.

— Ты тоже плачешь, — капризно заметил ребенок, вытирая нос рукавом. — А мне говоришь: не плачь!

— Я за тебя плачу, — тихо солгала инкнесса. Девочка развернулась и стала вытирать слезы своей утешительнице.

— Не надо. Я лучше сама.

Катя кивнула, но сдержаться не смогла.

— Тебя кто-то обидел? — догадался ребенок.

— Нет. Да. Не знаю. Мне просто очень страшно и тяжело.

Маленькая грязнуля обняла женщину за шею.

— Потом станет легче, — доверительно шепнула она.

Катя подумала, что не станет.

Михаил отступил назад. Почему-то ему стало стыдно.

Застучали по коридору чьи-то каблуки. Мережская встрепенулась, ссадила ребенка с коленей и поспешно стала приводить в порядок свой внешний вид. Михаил отступил назад, к кухне, где его ждал обед и очередная беседа с разговорчивой кухаркой.

Как бы мужчина не относился к семье Ляпецких, образ печальной женщины с ребенком на коленях еще долго будет жить в его памяти.

* * *

Женщина, с головы до ног закутанная в грязные тряпки, протягивала к ней руки.

— Иди сюда.

Катя отступила на шаг назад. Неизвестная зашевелила пальцами, что-то бурча себе под нос. Из тумана за ее спиной появилась фигура огромного паука, и, чем дольше незнакомка шептала, тем плотнее становилось темное мохнатое тело с восьмью ногами. Екатерина в ужасе попятилась. Женщина зашипела.

— Не уйдешь. Предательница. Убийца. Ты поплатишься за содеянное.

Паук двинулся к ней.

Катя попробовала было бежать, но ноги ее увязли в болотной грязи. Вдова осмотрелась, пытаясь найти по близости хоть что-то, за что она могла ухватиться, но увидела только тонкую ветку склонившегося до самой земли ссохшегося дерева. Не обнаружив ничего покрепче, Катерина вцепилась в черную ветвь и попробовала подтянуться.

В ее руке шевельнулась лапа огромного паука…

Мережская проснулась от того, что Ульяна била ее по лицу мокрыми ладонями.

— Вы кричали, — пояснила служанка, отступая от кровати.

— Да, — хриплым голосом согласилась вдова. — Спасибо, Уля. Я очень благодарна, что ты меня разбудила.

Ульяна выдохнула и стала хлопотать по комнате: раздвинула шторы, приготовила все для умывания, разложила одежду…

Катя не отпускала ее до тех пор, пока не закончила со всеми процедурами, и не вышла в коридор, где сновали слуги.

Она не знала, что будет сегодня делать, но в спальню она не собиралась возвращаться до глубокой ночи.

Ей было страшно. А самое ужасное, что она не знала, как этот страх победить, ибо не могла найти его корень.

* * *

Мережской повезло. В этот день Михаил был настолько собран, спокоен, и предусмотрительно вежлив, что Екатерина решила немного понаглеть и, как после обеда зашла проверить состояние дел, так до ужина в кабинете и просидела.

Климский терпел. Иногда, когда уставали глаза, он принимался наблюдать за своей работодательницей, но та просто сидела и читала, ни на что не отвлекаясь. Порой она меняла позу или поправляла на плечах домашнюю шаль, но как не старался, кокетства он в этих движениях не заметил.

Перед ужином в кабинет постучалась экономка с вопросом, куда подавать еду. Екатерина, не отрываясь от книги, махнула рукой:

— Давай сюда, — потом встрепенулась, словно опомнилась, посмотрела на Михаила. Тот вздохнул и согласно кивнул.

— Мне тоже. Если можно, — он вопросительно посмотрел на хозяйку дома.

Мережская радостно закивала.

— Конечно, можно! Аглая, накрывайте здесь!

Женщина вышла. Вдова встала и развила бурную деятельность по очищению пространства. Часть предметов была отодвинута к краю, часть переставлена на шкафы. Климский на суетящуюся девушку смотрел с недоумением и даже некоторой тревогой. Наконец та заметила его взгляд и присела напротив, скромно положив руки на колени.

— У нас с Николаем не очень хорошие отношения, — пояснила она смущенно после некоторой паузы. — Общество друг друга нас тяготит.

— Так ешьте одна.

Екатерина вздрогнула. Затравленно огляделась.

— Да, можно… — она вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. — Мое общество вам неприятно?

Михаил давно усвоил, что откровенные разговоры и прямые вопросы не в чести у людей благородной крови, поэтому общение с Мережской порой ставило его в тупик. Как сейчас.

— Э…нет…

— Тогда почему вы так демонстративно отказываетесь делить со мной стол? Разве приятнее обедать в одиночестве?

Она смотрела на него с искренним любопытством, приправленным непониманием и, возможно, даже толикой обиды. Михаил ответил с полным безразличием:

— Меня вполне устраивает одиночество.

— Как это удобно, — вздохнула Катя. — У мужчин все намного проще.

Ульяна с двумя подручными девушками принесла подносы с едой, и разговор на некоторое время смолк. После того, как тарелки кое-как разместили на рабочем столе и служанки наконец удалились, Михаил ненароком заметил: