И уже громко:

— Я завтра же их обменяю на те, которые тебе понравятся!!! Извини!.. — и посмотрела мне прямо в глаза с виною и навернувшимися слезами.

— Не надо салатовые! — постарался я успокоить. — Это отличные часы и с моделью ты угадала, но…

И не успел я договорить, как она начала рыдать. Подошёл и крепко её обнял, всхлипы стали тише и чуть реже.

— Замечательные часы, но я переживаю, что ты потратила слишком много своих сбережений на них. А с моей удачей будет жалко, если они разлетятся в щепки.

— Ничего им не будет, — вытирая слёзы, гордо сообщила она, — специально такие брала, они противоударные и водонепроницаемые. А ещё, зная тебя, на задней крышке сделана гравировка с защитным заклинанием. Так что и магия не должна им повредить.

— Часы дорожают с каждым твоим аргументом, — улыбнулся я и поцеловал её в щеку.

— Дешевые у тебя и часа не продержатся, — она начала успокаиваться и даже улыбаться, — а мне хотелось сделать тебе приятный сюрприз. Ну и как память… обо мне, — последние слова она говорила почти шепотом, и немного краснея.

— Замечательный подарок. Но пообещай больше таких дорогих подарков не делать. Я всё-таки раб…

— Это все временно. Да и не запрещено дарить подарки рабам. А теперь извини, мне нужно бежать, не хочу, чтобы Анна на меня кричала. Я все-таки на работе. Пока, — с этими словами она меня поцеловала и убежала в один из кабинетов, на ходу вытирая остатки слёз.

А я стоял в ступоре и смотрел, как она удаляется. Шестеренки в моей голове нервно щелкали и пытались сообразить, что такое «временный раб». Даже с Маринкой не попрощался. Из этого состояния меня вывел голос Мастера, который велел идти за ним. Шагая за ним практически шаг в шаг, задал один из глупых вопросов, на который сам знал ответ:

— Опять в коморку?

— Конечно, там никто не помешает нам говорить.

— Может, куда-нибудь в другое место сходим? Надоело в той комнатушке сидеть. Да и душно, — пытался я найти аргументы в свою пользу.

— Это куда, например? — озадачился Владислав.

— Я не знаю. Я особо тут никуда и не ходил. А экскурсии по замку вы вряд ли мне будете устраивать. На свежий воздух? В сквер, там или ещё куда.

— Сквер, — вслух размышлял Мастер, — в сад можно. У нас шикарный сад, даже фруктовые деревья есть! — с гордостью сообщил он, — но там лавок всего пара штук. А если будут заняты, тогда что?

— Ноги у нас вроде у обоих есть, можем прогуляться. Раз там так красиво, то грех сидеть на лавке, можно совместить обучение с любованием природой, — и поднял указательный палец вверх.

— И надолго твоей ходьбы хватит? На десять минут? — он скептически на меня посмотрел.

— Владислав Олегович, я уже не раз доказывал, что моя выносливость выше, чем у «ваших» мужчин. На обучение хватит сил, — и я ему искренне улыбнулся.

— Ну, — Мастер задумался, — в принципе, мы ничего не теряем. Пойдём.

Мы вышли из замка во внутренний двор и направились к воротам. Огромные ворота впечатляли не только своей высотой, но так же толщиной створки. Страшно подумать, какие огромные механизмы должны их закрывать, потому как веса в каждой створке наверняка больше нескольких десятков тонн. Пройдя их с открытым ртом, я увидел всю красоту внешнего двора замка. По прямой до города было километров двадцать, вдоль дороги были рассажены деревья и кустарники, создавая некий лабиринт и украшая оную. Слева же, уходя за замок, был прекрасный сад, окруженный кованым забором с красивыми завитками в форме цветов. Охраны нигде видно не было, но явно сад не предназначался для массовых прогулок. Пара, которая первой попалась нам на глаза, были две девушки, облюбовавшие лавочку практически на входе. При нашем приближении они затихли и начали провожать нас взглядом. Мастер шёл молча, я старался от него не отставать, но выходило плохо, так как пейзаж был просто великолепным и я почти на каждом шагу засматривался и непроизвольно останавливался. Пройдя ещё метров четыреста, до следующей лавки, мы и там обнаружили троицу девушек, которые что-то бурно обсуждали и нас пока не замечали. Мастера это смутило, видно действительно лавочек в парке было не много. Я же, любуясь на очередных красоток, решил развеять его сомнения:

— Не страшно. Говорить можно и на ходу, а тут такие пейзажи — закачаешься!

— Ты это про растения или про девушек, которых регулярно встречаем? — с подозрением осведомился Мастер.

— И то, и другое, — не стал скрывать я, — так о чем сегодня пойдёт разговор?

— Этикет! Сколько пить и что можно говорить госпоже, а что — нет, — с серьезным лицом ответил он.

Хорошее настроение в очередной раз меня покинуло.

— Да понял я всё. Может, не будем об этом?

— Я обещал Елизавете…

— Нарушать обещания не дело. Тогда просвещай меня, о, великий Мастер! — с хохотом произнёс я.

Шутка Владиславу явно понравилась, улыбку он скрыть не смог. После чего начал мне объяснять всё по новой: как себя вести на балу, при банкете, наедине. Отдельно похвалил меня за то, что я «достойно» себя вёл с девушками в «Комнате радости» и не плакал. Пока он вкладывал в меня новые знания и обновлял старые, мимо проходящие девушки с любопытством на нас глазели, что немного отвлекало, но я искренне пытался всё запомнить. Он взглянул на часы:

— На данный момент это всё. Тебя ждёт работа.

— Идём, — бодро ответил я, — а пока не могли бы вы ответить на мои вопросы?

— Как обычно — если не секретная информация, то почему нет? — Мастер мне всё чаще улыбался и это меня радовало.

— Что значило от Марины «раб не навсегда»?

— А ты не заметил, что в гареме нет стариков? — вопросом на вопрос ответил Владислав.

— Как-то не задумывался над этим, — ответил я и развёл руками.

— Как ты понимаешь, девушкам тоже не все равно с кем спать. А когда мы стареем, теряем, так сказать, товарный вид, тогда нас отправляют на пенсию. В среднем — в пятьдесят лет. А дальше ты можешь жениться на одной из девушек, которая на это согласится, разумеется. И жить уже не в гареме, а в обществе. Правда, там жизнь не намного отличается от гаремной, сильно не мечтай и не радуйся.

— Насколько отличается? — удивился я.

— Во-первых, — Мастер начал загибать пальцы, — развлечения. Это только для самых богатых. Чтоб ты понимал масштабы, телевизор, который стоúт у вас, стóит около ста двадцати тысяч. Многовато для средней семьи. Во-вторых, права голосовать за Императрицу, у тебя нет, и никогда не будет. В-третьих, ты никогда не сможешь занимать государственные должности. В-четвертых, работа у тебя будет другая, но в любом случае — малооплачиваемая. Никому не нужны разнорабочие с огромной зарплатой. В основном, мужчины слабы, без магии и выносливости. Только самые легкие и малооплачиваемые поручения. В-пятых, госпожа у тебя не исчезнет, просто изменится. Жена — глава семьи, так что все заботы по дому тоже лягут на твои плечи.

Он продолжал дальше перечислять, а я размышлял над тем, что меня ждёт в будущем.

— Быть в гареме не так уж и плохо, — я не сообразил, что сказал мысли вслух.

— Да, конечно, — подтвердил тот, — просто ты не знаешь, что с теми мужчинами бывает, которые попадают не в гаремы.

Мастер помрачнел.

— Явно ничего хорошего? — наводящий вопрос должен был подтолкнуть к продолжению разговора.

— Публичный дом! — Влад сказал это громко и с явным отвращением, — где мужчины используются, как вещи, пока не износятся. А трупы часто сжигают в подвалах, чтобы имперская полиция не смогла ничего доказать. Ты же знаешь, какое правосудие «правильное»: нет тела — нет дела. Чем там накачивают парней, чтобы они были в состоянии обслуживать по двадцать девушек за день, даже представить страшно, — Мастер поежился, — явно чем-то вредным для здоровья. А тебе повезло, попасть к нашей госпоже не только счастье, но и большая удача. Как видишь, мужчин в гареме не много, но обо всех она заботиться, почти как мать родная.

— Повезло… — прошептал я, уйдя в свои мысли.