В свою очередь, я тоже не спрашивала Фрейда о его мнении по поводу книги Юнга, хотя, разумеется, мне хотелось услышать его соображения на этот счет. Мне представлялось, что два одаренных и неординарно мыслящих человека должны сами разобраться во всем, что касается как дискуссионных вопросов, так и личностных переживаний по этому поводу.

Помимо их разногласий, связанных с пониманием либидо, мне хотелось также узнать мнение Фрейда о жертвенности, которой был посвящен заключительный раздел работы Юнга.

Этот аспект имел для меня особое значение, так как наряду с чисто личностным переживанием он таил в себе скрытый подтекст. Он касался не только феномена жертвенности вообще, но и выявления того, почему, для чего и с какой целью Юнгу необходимо было поднимать вопрос о жертве.

Жертвоприношение

Я обратила внимание на то, что, рассуждая о жертвенности смерти и воскресении Христа, подобных самопожертвованию солнца, добровольно ломающего оплодотворяющий скипер, Юнг уже в который раз сослался на материал моей статьи о случае шизофрении, на слова одной из моих пациенток, которая говорила будто «Бог пронзает землю лучом».

Но наибольший интерес у меня вызвали рассуждения Юнга о символике жертвенности инстинктов в религии Митры, где важную роль играют поимка и укрощение быка. В рассматриваемом им контексте древний человек и бык были сотворены одновременно. Когда мир вступил в период Весов, в него вошел принцип зла, появившийся под властью богини любви. В дальнейшем в результате различных перипетий Митра приносит в жертву быка. Эта жертва змее означает добровольный отказ от жизни, чтобы вновь получить ее из рук смерти. После умерщвления быка наступает поразительное плодородие.

В понимании Юнга, жертвоприношение быка в культе Митры может означать также жертву, приносимую матери, вызывающей смертельный страх. Жертва есть оплодотворение матери, поскольку змея пьет кровь, то есть семя героя, совершившего кровосмешение.

На фоне других пространных размышлений Юнга о самых различных мифах сюжет о культе Митры и проносимом в жертву быке может показаться незначительным и не заслуживающим внимания. И действительно, поначалу я не придала ему никакого значения.

Однако при повторном чтении я обратила внимание на незначительные детали, на те, как говорил Фрейд, «мелочи жизни», которые, как правило, оказываются наиболее существенными с точки зрения психоанализа. Так, Юнг констатирует, что на памятниках культа Митры можно найти такие символические изображения, как кратер (символ матери) и лев (символ высшей силы и высшего хотения). Кроме того, при рассмотрении культа Митры он говорит о периоде Весов и Лире, астрологически являющейся домом Венеры.

Приносимый в жертву бык и лев как символ высшей силы, молодости, кульминации света.

О Боже! Что же получается?

Бык – упрямое, приземленное, упорно прокладывающее себе путь животное, то есть живое олицетворение Фрейда.

Лев – готовое взметнуться в прыжке могучее и молодое животное, то есть не менее живое олицетворение Юнга.

Оказалось, что мельком упомянутая Юнгом астрология в действительности имела исключительно важное значение в контексте его размышлений о жертвоприношении.

Какая поразительная точность!

Ведь Фрейд, родившийся 6 мая 1856 года, по гороскопу Телец (бык), а Юнг, родившийся 26 июля 1875 года, – Лев.

Если принять во внимание эти не сразу бросающиеся в глаза штрихи, то станут более понятными размышления Юнга о необходимости жертвоприношения с целью возрождения духа.

Можно сказать, что в заключительной части своей книги о метаморфозах и символах либидо в скрытой форме Юнг заявил о своей готовности к совершению жертвоприношения. Речь шла, по сути дела, не о физическом убиении Быка, а о символически выраженном акте решения порвать с Фрейдом, чтобы самостоятельно прокладывать себе путь в сфере знания и совершенствования.

Более того, Юнг как бы призывал Фрейда смириться с нелегко давшимся ему решением, которое мэтр психоанализа должен стоически принять как нечто должное, неизбежное, а главное, добровольное, исходящее от него самого. При этом он сослался на Ницше, который словами Заратустры провозглашал:

«Восхваляю вам свою смерть, свободную смерть, наступающую потому, что я этого желаю. Когда же мне пожелать ее?

Имеющий цель и наследника желает смерть и в ту минуту, когда она нужна для этой цели и для его наследника».

В приложении к Юнгу и Фрейду эта мысль Ницше означает следующее: Фрейд, имеющий цель (развитие психоанализа) и наследника (Юнга, которого он назвал «наследником и кронпринцем»), не должен обременять последнего, поскольку это необходимо как для дальнейшего развития теории и практики психотерапии, так и для наследника мэтра психоанализа.

Неужели Юнг в такой форме действительно дал Фрейду понять, что им пора расстаться, поскольку ему необходима свобода для дальнейшего духовного роста?

Почему он не сказал об этом Фрейду прямо, а прибегнул к высказываниям Ницше и культу Митры, убивающего быка?

Не хотел ли он тем самым переложить бремя своего решения на Фрейда, в иносказательной форме предлагая ему самому сделать первый шаг к разрыву отношений между ними?

Зачем?..

Минуточку. Что-то мне стало не по себе. Не может этого быть!

Надо вспомнить. Какая-то странная мысль все время крутится в голове, но никак не ее зафиксировать. Какие-то подозрительные ассоциации всплывают на поверхность сознания, но тут же исчезают, поскольку кажутся совершенно абсурдными.

Так, еще немного. Вот оно!

Не помню, но где-то я читала о том, что по одной версии убийство быка было осуществлено необычным образом. Скорпион разбил его яички.

Фрейд – Телец, Юнг – Лев. А кто же Скорпион?

Я родилась 25 октября. Значит, получается, что по гороскопу я – Скорпион. И если исходить из той версии, то именно я должна сыграть решающую роль в том символическом убиении быка, которое послужит причиной разрыва между Юнгом и Фрейдом.

Нет, не может быть, чтобы Юнг прибег к такому изощренному способу разрешения нашего интеллектуального треугольника. В его работе не упомянута версия убиения быка скорпионом.

Разве способен любящий человек, а Юнг признавался в своей любви ко мне, ради достижения собственных целей духовного роста устраивать такое жертвоприношение, снимая с себя ответственность за ритуальное убийство и перекладывая его на других, в том числе на любимую женщину?

А почему нет?

Я помню, что в то время, когда безумная страсть к Юнгу заставляла содрогаться все мое тело, я одновременно и любила, и ненавидела его. Я ненавидела его за то, что он никак не мог принять какое-либо твердое решение.

Быть может, Юнг испытывал то же самое по отношению ко мне. Недаром говорят, что от любви до ненависти один шаг.

Но к тому времени, когда он написал свою книгу о метаморфозах и символах либидо, между нами установились именно дружеские отношения. Моя любовь к Юнгу не прошла, но ее жар уже не опалял меня так сильно, как это было ранее. Да и он не вел себя так неистово, как после разрешения недоразумения, связанного с распространяемой сплетней о нем.

Со временем Юнг настолько успокоился, что мне это показалось даже странным. Возникла мысль: а не увлекся ли он кем-то еще?

До меня доходили слухи, что у него появилась молодая ассистентка, кажется Тони Вольф, которая помогала ему в подборке библиографии для его работы о метаморфозах и символах либидо. Но, пережив глубокие потрясения, связанные с ранее распространившимися слухами о Юнге, я изгоняла из своего сознания все домыслы, которые могли касаться любимого человека.

Словом, мне трудно допустить и тем более поверить, что в размышлениях Юнга о жертвоприношении содержатся сознательно продуманные, но скрытые от глаз рядового читателя пассажи, относящиеся ко мне как возможному исполнителю его потаенных замыслов.

Но при чем здесь сознание?

Мой собственный опыт в качестве психоаналитика является лучшей иллюстрацией того, что человек чаще всего действует бессознательно.