Приходя в возбуждение от собственных речей, Гросс заявлял, что, подобно тому как каждый из нас может иметь несколько друзей, точно так же в любой момент времени он может иметь сексуальные связи с различными партнерами. Всякая вера в постоянство чувств к одному-единственному человеку иллюзорна. Будучи направленной постоянно на одного человека, сила любви неизбежно ослабевает. Любовь основывается на сексуальности, которая требует многостороннего удовлетворения. Моногамные ограничения не способствуют достижению всей полноты сексуального удовлетворения. Они подавляют природные влечения и тем самым ставят под угрозу здоровье тех, кто им следует.

Поэтому, убеждал Гросс Юнга, не следует страшиться нового опыта, способного вызвать у человека новые ощущения и доставить ему полное сексуальное удовлетворение. Нужно решительно отбросить все оковы, мешающие свободному проявлению любви. Только свободная любовь спасет наш мир.

Юнг с двойственным чувством слушал экзальтированные призывы Гросса к полигамии. С одной стороны, они вызывали у него привычный протест, поскольку он не только не имел подобного опыта, но и осуждал тех, кто придерживался полигамных отношений. С другой стороны, в глубине его души разгорался такой пожар подавленных желаний, от которого он мог спастись, только сбросив сдерживавшие его оковы.

В конечном счете совместные дневные и ночные бдения Юнга и Гросса привели к тому, что лечащий врач оказался под сильным воздействием идей и образа жизни пациента. И если до лечения Гросса Юнг строго придерживался моногамии, то в процессе общения с ним он стал все чаще прислушиваться к своим полигамным сексуальным влечениям.

Итогом взаимного анализа Гросса и Юнга оказалось то, что примерный семьянин и верный муж, каким Юнг был до встречи с полигамным пациентом, не только перестал с осуждением относиться к полигамному образу жизни своего пациента, но и сам был не прочь выйти за рамки моногамии. Во всяком случае, видимо, именно тогда у Юнга зародилась мысль о том, что предпосылкой хорошего брака является, по его собственному выражению, «разрешение быть неверным».

Во время лечения Гросса с Юнгом произошло то, что было однажды описано Фрейдом на примере специфических взаимоотношений между страховым агентом и пастором.

Правда, этот пример был приведен мэтром психоанализа для иллюстрации того, что может произойти в терапевтической ситуации, когда, поддавшись соблазняющим чарам пациентки и отступив от правила абстиненции, психоаналитик вступит с ней в сексуальные отношения. Но он подходит и для иллюстрации того, чем закончились дневные и ночные бдения Юнга в процессе лечения Гросса.

Фрейд привел следующий пример.

Родственники умирающего страхового агента, который не верил в Бога, пригласили к нему пастора в надежде на то, что перед лицом смерти тот пересмотрит свою мировоззренческую позицию. Пастор пришел к лежащему при смерти больному человеку. Он так долго находился у него, что родственники, ожидавшие исхода их разговора в другой комнате, были уверены в правильности своих действий и не сомневались в раскаянии близкого им человека. Каково же было их удивление, когда покинувший больного пастор оказался застрахованным, а страховой агент так и не уверовал в Бога.

На волне случившегося с Юнгом внутреннего преобразования ему трудно было устоять перед внешним сексуальным объектом в лице молодой, источающей любовь Сабины Шпильрейн.

Дружеские отношения с девушкой превращаются в нечто большее, когда не только она говорит Юнгу о своей любви, но и он оказывается готов к отказу от ранее вынужденного подавления своих влечений.

Юнг рассказывает Сабине о Гроссе и о том замечательном, связанном с полигамией прозрении, которое снизошло на него. Он признается ей в том, что она является его первой и самой дорогой подругой и что он больше не хочет подавлять свое чувство по отношению к ней.

При последующих встречах с Сабиной Юнг не только признается ей в том, что одержим болезненной страстью, но и не может сдержать себя, чтобы не прикоснуться к ней. Она дает ему возможность завладеть ее рукой, а он в каком-то иступлении и неистовстве целует каждый ее пальчик.

Однако окончательная реализация полигамных склонностей Юнга осуществляется пока лишь в фантазии. Сабина колеблется между желанием отдаться ему не только душой, но и телом и стремлением сохранить идеализированную дружбу между мужчиной и женщиной. Юнг сожалеет о своей слабости, требует от Сабины определенных гарантий и в то же время говорит ей о том, что не может жить «без радостного присутствия бурной, переменчивой любви».

Произошедший в начале 1909 года инцидент с гнусной сплетней охладил полигамные желания Юнга. Опасения по поводу того, что этот инцидент может стоить ему карьеры врача и ученого, вызвали в нем негодование по отношению к Сабине и стремление избегнуть осуждения со стороны жены и особенно со стороны Блейера.

Юнг порывает с Сабиной, старается уладить отношения с устраивающей ему сцены ревности женой, подает заявление об увольнении из клиники Бургхольцли и обращается к Фрейду за помощью в разрешении неприятного для него инцидента.

В письме, написанном им Фрейду в марте 1909 года, он сообщает о случившемся, а также о том, что, несмотря на самоанализ, имел неадекватные представления о своих полигамных задатках.

В этом же письме Юнг сообщил Фрейду о своем новом американском пациенте, владельце нескольких крупных газет, приятеле Рузвельта и Тафта. Этого пациента обуревали точно такие же противоречия, как и его самого. Поскольку ему удалось, как он заметил Фрейду, разрешить свои внутренние конфликты, то он надеется, что сможет оказать соответствующую помощь и американскому пациенту.

Пациентом Юнга был Медилл Маккормик, один из представителей семейства Маккормиков, владевшего газетой «Чикаго трибун».

Во время обоюдного анализа с Гроссом Юнг обнаружил у себя полигамные компоненты и понял, что предлагаемое пациентом лечение полигамией может иметь под собой реальные основания. Сам он приступил к более тщательной проработке своих сновидений и фантазий, которые рассмотрел с точки зрения отражения в них полигамных компонентов.

Но в процессе лечения Маккормика Юнг давал такие интерпретации, что они были восприняты пациентом как рекомендации установить полигамные отношения. Во всяком случае, тот сообщил своей жене, что доктор Юнг советует ему слегка пофлиртовать и даже завести любовницу, что было бы для него весьма целесообразно.

В 1910 году у Юнга появилась новая пациентка. Это была Антония, или Тони Вульф, двадцатидвухлетняя девушка, принадлежащая к одной из старинных цюрихских семей.

Тони Вульф во многом была похожа на Сабину Шпильрейн. Такая же темноволосая, интеллектуально развитая и сексуально притягательная. Как и Сабина, Тони влюбилась в своего лечащего врача. Почти точно повторилась ситуация, имевшая место во время лечения Сабины.

Но, в отличие от Сабины, Тони была ближе к Юнгу по духу. Она не была еврейкой, увлекалась теософскими работами, восточной философией, астрологическими картами. К тому же, подобно Юнгу, она могла надолго погружаться в свои собственные видения.

Вскоре Тони стала ассистенткой Юнга. Она помогала ему в поиске статей и книг, необходимых для написания второй части работы «Метаморфозы и символы либидо», публикация которой в 1912 году обозначила наиболее существенные расхождения между Юнгом и Фрейдом, предопределившие последующий разрыв между ними.

Тони Вульф оказалась для Юнга той более раскрепощенной по сравнению с Сабиной Шпильрейн женщиной, в объятиях которой он смог реализовать свои полигамные сексуальные влечения. Именно с ней он претворил в жизнь те фантазии, от которых ранее бежал, находясь во власти моногамных представлений о браке и семье.

Сам Юнг часто рассказывал историю, связанную с его сновидением и необходимостью расставаться с искусственно возведенными человеком на своем пути препятствиями.

Он плавал по Цюрихскому озеру. Будучи отличным пловцом, он не боялся заплывать далеко. Однако в тот раз его тело свело судорогой, в результате чего он чуть не утонул. Этого не произошло только потому, что он во время понял очень важную для себя вещь. Судорога была символическим выражением того акта насилия, который он часто совершал над собой. Если не противиться приливам жизни, то есть собственным естественным желаниям, и не пытаться контролировать их при помощи своей воли и сознания, то все будет в порядке. Как только он подумал об этом, судорога тут же прошла. Отсюда следует вывод. Существуют такие реальные ситуации в жизни человека, в которых он не имеет права ставить искусственные преграды на своем жизненном пути.