Жена Юнга отмела данное предположение мужа, сказав, что Фрейд не способен на подобное, да и не посмеет сделать это. Юнг не стал переубеждать Эмму. Однако впоследствии он поведал другим людям об эпизоде, имевшем место на квартире Фрейда. Тем самым был дан толчок возникновению различного рода разговоров о возможной сексуальной связи между мэтром психоанализа и его свояченицей.

Если Фрейд действительно воспользовался предоставляемой моралью сексуальной свободой, размышлял Юнг наедине с самим собой, то сам Бог велел ему, молодому и здоровому мужчине, преступить черту моногамного существования.

Стоит ли придерживаться былых семейных устоев, если, согласно взглядам Фрейда, в основе неврозов лежат подавляемые человеком сексуальные желания?

Может быть, ему пора выпустить «птичку» на свободу?

И все же долгое время Юнг не мог поступиться своими принципами. Он убеждал себя в том, что не может подвергнуть риску так удачно складывающуюся врачебную и научную карьеру. Он подавлял в себе вспыхнувшие чувства к молодой русской пациентке, предлагая ей помощь в качестве врача, друга и наставника.

Однако 1908 год оказался переломным в жизни Юнга. Лечение Отто Гросса, исповедующего полигамный образ жизни и предлагающего полигамию в качестве эффективного средства для поддержания физического и психического здоровья, обернулось радикальным пересмотром ранее разделяемых Юнгом ценностей.

Сабина Шпильрейн еще только собиралась выступить в качестве врача и исцелить больного Юнга своей любовью, когда Отто Гросс, будучи больным, страдающим от наркотической зависимости и поступившим на лечение к Юнгу, перевернул психоаналитическую ситуацию таким образом, что подчас невозможно было сказать, кто из них двоих является аналитиком, а кто пациентом.

От моногамии к полигамии

В начале лечения Гросс вызывал у Юнга явную антипатию. И в этом нет ничего удивительного, если учесть то обстоятельство, что пациент злоупотреблял наркотиками, в то время как врачу были несвойственны подобные «дурные привычки». Юнг не только негативно относился к наркотикам, но и был великим трезвенником. Он строго соблюдал правила, установленные в Бургхольцли Блейлером, который сам не употреблял спиртное и требовал того же от своих подчиненных.

Однако по мере осуществления курса лечения Юнг стал открывать в Гроссе ранее неизвестные ему качества. И дело не только в том, что Гросс нравился Фрейду, который говорил о нем как о талантливом и умном человеке. Этот неряшливый и не сдерживающийся в выражении своих эмоций пациент стал все больше привлекать Юнга своими экстравагантными идеями и своей неординарной жизнью.

Гросс ввел Юнга в тот мир необузданных страстей и жизнеутверждающих деяний, который был отделен от швейцарского врача плотной завесой религиозных и светских предписаний, способствующих правильному обустройству жизни.

Этот мир всегда прельщал Юнга. Он манил его к себе и в то же время вызывал у него опасения. Поэтому Юнг с восхищением взирал на пучину страстей, затянувшую на дно Гросса, не побоявшегося с головой уйти в эту непонятную для швейцарского врача реальность, которая представлялась ему странной, вызывающей одновременно и удивление, и ужас.

Дело дошло до того, что не только Юнг анализировал Гросса, но и последний стал анализировать его самого. Причем пациент оказался в большей степени психоаналитиком, чем лечащий врач.

Юнг и Гросс на протяжении нескольких дней и ночей столь интенсивно анализировали друг друга, что подчас лишались последних сил и одновременно погружались в объятия Морфея.

В конце мая 1908 года Юнг признавался Фрейду в том, что когда во время анализа Гросса он начинал вязнуть в своих концептуальных построениях, то пациент, этот «славный парень», приступал к анализу его самого. В этих случаях, как заявлял Юнг, улучшалось не только психическое состояние Гросса, но и его собственное здоровье.

В середине июня того же года Юнг сообщает Фрейду, что проводит с Гроссом все дни и ночи. Обоюдный анализ привел к тому, что он выявил у себя те потаенные наклонности, которые были свойственны Гроссу и которые, в отличие от него, тот открыто проявлял.

«В Гроссе я обнаружил многие аспекты моей подлинной природы, так что он часто кажется мне моим братом-близнецом».

Именно об этом открытии Юнг и написал Фрейду, подчеркнув тем самым новый поворот в восприятии им самого себя.

Этот новый поворот был связан с тем, что в процессе лечения Гросса, сопровождавшегося анализом пациентом своего врача, пробудились ранее подавляемые влечения Юнга. Таящиеся в бессознательном Юнга полигамные наклонности всплыли на поверхность его сознания. Они заявили о себе во весь голос, напоминая ему о том, что природу молодого мужчины, наделенного недюжинной физической силой и повышенными сексуальными потребностями, трудно обмануть.

Юнг был рослым, широкоплечим, сильным мужчиной. С детства он выделялся среди своих сверстников отменными физическими данными. Так, когда однажды в гимназии сверстники попытались его обидеть, то он, не сдержавшись, схватил одного из них и, подняв в воздух, стал отбиваться от других с такой силой, что разметал всех вокруг себя.

Что касается его сексуальных потребностей и желаний, то, судя по всему, они вполне соответствовали его физическому здоровью. Возможно, поэтому он принципиально не употреблял спиртные напитки. Лишь один раз Фрейду удалось сбить Юнга с пути праведного, в результате чего тот пригубил вино, налитое ему в бокал. Позднее Юнг придерживался раз и навсегда установленного правила ни при каких обстоятельствах не брать в рот спиртного и даже возглавил одно из первых обществ трезвенников.

Как считал венгерский психоаналитик Шандор Ференци, обратившийся к осмыслению проблемы алкоголя и его связи с психическими расстройствами, алкоголь представляет опасность для тех, кто по внутренним причинам имеет повышенную потребность в достижении удовольствия при помощи внешних средств. Однако если рассмотреть отношения между алкоголем и неврозом через призму анализа антиалкоголиков, то обнаруживается любопытная картина. В ряде случаев принципиальное неупотребление алкогольных напитков сопряжено с подавленным желанием сексуальной свободы.

В опубликованной в 1911 году статье «Алкоголь и неврозы» Ференци показал, что абсолютный отказ от алкоголя оказывается своего рода наказанием за проявление сексуальной свободы. Бегство от алкоголя может быть рационалистически оправдываемой реакцией, обусловленной бессознательным сопротивлением человека против реализуемого им в действительности или в фантазии проявления сексуальной свободы.

Не исключено, что при написании данной статьи Ференци имел в виду Юнга, который к тому времени был президентом Международной психоаналитической ассоциации и о котором ходила слава принципиального трезвенника.

Если принять во внимание положения Ференци, можно рассматривать Юнга в качестве человека, обуреваемого повышенными сексуальными желаниями, но бессознательно сопротивляющегося их реализации в реальной жизни. Во всяком случае, распаленный любовью со стороны своей молодой пациентки, Юнг прикладывал титанические силы в борьбе с самим собой и вряд ли выдержал бы натиск сексуальных влечений, если бы позволял себе выпить бокал хорошего вина, как это делал, в частности, Фрейд.

Юнг помнил высказывание Фрейда о том, что сдерживание, подавление сексуальных влечений может привести и часто приводит к невротизации. Однако только идеи Гросса вклинились в его сознание таким образом, что произвели коперниковский переворот в его душе.

В процессе лечения у Юнга Гросс прибегал к пространным рассуждениям, переиначивая идеи Фрейда на свой лад и делая акцент на необходимости полигамии.

Он говорил Юнгу о том, что эротика обладает неистребимой силой и не должна быть скована никакими ограничениями. Брак существует только в силу необходимости юридической защиты женщин и детей. Истинная любовь может быть полноценной лишь за пределами института брака. В своем выражении эротизма мужья и жены не должны ограничивать друг друга. Ревность – не более чем убожество и пережиток.