- Понятно! Скажите, как же так получилось, что в 1996 году Вы, возглавив предвыборный штаб Собчака, провалили выборы и потеряли такое хлебное место?
- О, это была целая спецоперация! К середине 90-х все криминальные схемы постепенно стали изживать себя, и я начал осознавать, что быть связным между бандосами и властью, стало как-то мелко, да и опасно. Про воровство Собчака знали в Москве, и это сильно раздражало Ельцина. На переговоры со мной Коржаков делегировал Бородина, который пообещал мне перевод в Москву и более крупные суммы для заработка. Мне полагалось ничего не предпринимать в качестве руководителя штаба, а передать все управление Нарусовой, с которой Собчак гарантированно пролетал, как фанера над Парижем. В главные соперники Собчаку поставили его же заместителя Яковлева, который был очень осведомлен о внутренней кухне в Мэрии, знал про все схемы, про воровство, кумовство и контакты с бандитами. Именно Нарусова по причине совей умственной отсталости, убедила Собчака выйти на дебаты в прямом эфире на Ленинградском ТВ с Яковлевым. Тот три часа возил его мордой о стол, что окончательно обрушило рейтинги Мэра-демократа. В итоге, естественным путем, Ельцин избавился от несговорчивого Собчака, который после поражения не угомонился. Был так же план устранить Собчака, либо посадив, либо физически уничтожив. Чтобы избежать мокрухи, я предложил, уже работая в Москве, разводку по «вывозу и спасению» Собчака, на что получил одобрение от Ельцина. Собчаку удалось смыться в Париж, как тогда казалось, навсегда. Но он не понял намека и решил вернуться в 1999 году, чтобы снова идти во власть, на этот раз в Госдуму, почуяв, что я рвусь в президенты. А когда Ельцин назначил меня и.о., Собчак, не без участия Нарусовой, начал меня поучать, давать советы, довольно громко позиционировать себя в качестве учителя и наставника. Меня это раздражало и это, и то, что он слишком много знал, а чуткости и ума сбавить обороты ни у Собчака, ни у Нарусовой не хватало. Поэтому на помощь пришел наш кадровый сотрудник Шабтай Калманович, который пригласил Собчака в баню в Светлогорск, выпить и трахнуть наших же штатных шлюх. Все мы были в курсе, что у Собчака было больное сердце, в связи с чем, крючок у него стоял так себе. Он сидел на мощных лекарствах от гипертонии, что в тот вечер было заменено на Виагру, чтобы не облажаться в приятном обществе из двух наших элитных эскортниц. Виагра не была простая, а разработанная в нашей лаборатории еще советского КГБ, и приводящая к неминуемой смерти через 15 минут после приема. В общем, у Собчака ожидаемо не выдержало сердце. А исполнителя Калмановича пришлось устранить спустя 9 лет, вызвав на встречу в Кремль, и расстреляв по пути, в районе Нового Арбата.
- Так что же, получается, Калмановича тоже вы?
- Ну, конечно, мы, а кто же еще?
- Хорошо, точнее, ничего хорошего! – выдавил я из себя, едва находя моральные силы продолжать эфир. – Давайте перенесемся теперь в август 1999 года, когда Ельцин назначил Вас на должность премьер-министра. Какие события прошествовали этому, почему выбор пал именно на Вас?
- У Ельцина было много кандидатов и преемников, но он в силу своего полукоматозного состояния ничего не решал. Таня-Валя двигали преемников для смотрин у Березовского и прочих олигархов, затем Ельцин должен был формально одобрить выбор любимой дочери и зятя. Задача у их семейки стояла шкурная – сохранить собственность и получить неприкосновенность. Немцов не стал бы идти на такие компромиссы, Аксененко был отбракован Чубайсом, Степашин оказался подкаблучником, обсуждал все с женой, которая любые договоренности могла легко перерешать. В итоге, в праздничном меню остался только я, меня уговорил Березовский, как последнюю надежду на сохранения капитала, заработанного непосильным трудом. Было страшно соглашаться, так как страна в то время представляла из себя жалкое зрелище, и, честно говоря, я полагал, что выбор я с треском проиграю Лужкову-Примакову, получу от них хлебную должность в каком-нибудь Газпроме, а с олигархами и семейкой – будь что будет. Березовский стал архитектором моей победы: сначала он придумал аморфную партию «Медведь», параллельно с этим устроил мочилово Лужкова-Примакова на Первом канале устами талантливого и харизматичного Сергея Доренко, уговорил меня на страшную разводку со взрывами домов в Буйнакске, Москве, Волгодонске, хоть и собственными силами террористов, но завербованными нами. Когда мы поняли, что обезьяны эти все делают не так, как им приказано, мы взялись за дело сами и пытались взорвать дом в Рязани, где бдительные граждане и менты схватили нас за руку. Пришлось сбивчиво объяснять народонаселению, что проводились учения с сахаром. После этого случая практика поднятия моего рейтинга на славянской крови прекратилась. Это стало причиной для начала второй чеченской войны, благодаря которой к декабрю 1999 года мой рейтинг был около 80%. Главная задача была этот рейтинг не растерять, что к моменту следующих выборов летом 2000 года, было сделать чрезвычайно легко, поэтому на высоте моего электорального успеха Ельцин неожиданно покинул Кремль, застав всех врасплох, и дав мне возможность взойти на трон уже в марте 2000 года.
- Позвольте мне вернуться к высказанной Вами мысли о том, что Березовский уговорил Вас пойти на преступление против собственного народа и для поднятия рейтинга начать взрывать дома.
- Да, это так! Собственно, это была его попытка помазать меня кровью, чтобы с легкостью иметь возможность управлять мной во время моего президентства. Все описанное в книге Литвиненко «ФСБ взрывает Россию» точно и очень близко к правде, так как сам Березовский был автором этой «блестящей» идеи. Ну, иначе, на выборах было не победить, ведь все губернаторы тогда уже присягнули Примакову-Лужкову, делили посты и хлебные должности между собой. Кому я вообще нужен был с рейтингом околоноля? Из меня каналы лепили образ эдакого Штирлица, но этого было недостаточно, чтобы стать президентом. Помните в Давосе в начале 2000 года журналистка Труди Рубин вопрошала «Ху из мистер Путин», а российская делегация подвисла в паузе, не зная, что ответить? Пришлось издавать заказуху «От первого лица», авторства Геворкян, Тимаковой и Колесникова, чтобы народу было хоть как-то понятно, кого они выбирают. В результате, к марту Штирлиц оказался с добрым лицом и человеческой улыбкой! В это же время, Гусинский, заряженный светлой энергией Примакова-Лужкова, пришел ко мне, открыв дверь ногой, стал угрожать, что размажет меня по стенке, что президентом без поддержки его НТВ, мне никогда не стать, на что я его послал по известному адресу. За это НТВ, Эхо-Москвы и прочие медиа Гуся меня поливали вонючим поносом и днем, и ночью. После несостоявшегося взрыва в Рязани, например, в студии НТВ собрались жители того дома и целый час возили мордой по столу Здановича и компанию. Киселев в своих «Итогах» прямо указывал на причастность спецслужб к этому теракту. Твари чертовы, чуть не сорвали мне тогда поход в Кремль. Короче, для пользы дела пришлось и в подлодке поплавать, и в истребителе полетать, и в сортире многих замочить. Это называется политическая борьба, к ней оказались не готовы ни Лужков, ни Примаков, ни кто-либо другой.
- Расскажите о том, как вы зачистили поляну СМИ, подмяв под себя все каналы и всех журналистов в стране.
- Гусинский получил по заслугам за свою самоуверенность и дистиллированную наглость. В конце 1994 года крепкий удар ему по вставной челюсти нанес Коржаков со своими головорезами. Помните операцию «Мордой в снег» около Мэрии Москвы? Так вот, ненадолго этот наглец успокоился, даже смотался прятаться в Испанию, но после перевыборов Ельцина в 1996 году почувствовал себя хозяином жизни и отвязался вконец. Начались информационные олигархические войны, мочилово вице-премьеров, которые неминуемо привели к отставке правительства Черномырдина, премьерской чехарде и политическому кризису. Ковровая дорожка к власти прокладывалась для Лужкова, а неожиданно появился я. Просто зная о том, что телевидение играет важную роль в формировании общественного мнения, я первым делом сразу после инаугурации распорядился арестовать Гуся и отжать у него его инструменты влияния, которые к свободе слова не имели никакого отношения. То же самое чуть позже произошло и с Первым каналом, отжатым у Березовского, и с ВГТРК, где мы тупо всех завалили большими деньгами, с газетами, радио, интернетом. Для соблюдения приличий оставались Эхо Москвы, Новая Газета, New Times, но это была витрина, чтобы никто на западе не упрекал, что мы совсем закрутили гайки. Их, кстати, особо никто не слушал и не читал, ведь основная быдломасса наслаждалась «Полем Чудес», «Давай поженимся», и Катечкой Андреевой, читающей самые честные новости.
