— Отлично смотрится, — сказала соседка. — на него надо положить белую салфетку, а на неё поставить хрустальную вазу. А над пианино нужно картинку повесить. У меня есть одна — она никуда не влезла.

Через полчаса на пианино стояла ваза, а на стене висела картинка. На ней была нарисована женщина с мечом. Казалось, ещё мгновение, и она разрубит пианино пополам.

— Вот теперь — порядок, — соседка была довольна.

Я открыл крышку и нажал на клавишу. Наш кот Пушок спрыгнул с дивана и ушёл в соседнюю комнату.

— Сыграй нам что-нибудь, — попросила соседка.

Я умел играть «Чижика-пыжика». Первая строчка «Чижик-пыжик, где ты был» прошла почти без запинок. Вторая «На Фонтанке водку пил» не пошла совсем.

— В музыкальной школе меня научат играть всего «Чижика», — сказал я.

— Одухотворённый молодой человек, — похвалила соседка. — Не то что мой Юрка. Он уже смычок сломал.

«Вот какой Юрка молодец», — подумал я, но промолчал.

— Представь, — сказала мама соседке. — Вы сидите дома, майский вечер, тишина, вы открыли окна и слышите, как у нас играют полонез Огинского.

— Ой, — сказала соседка и ушла.

В музыкальной школе проверили мой музыкальный слух. Женщина в белой кофточке села за рояль и нажала белую клавишу.

— Пропой эту ноту.

— А как она называется? — поинтересовался я.

— Это нота «до» первой октавы.

Я пропел: «Дооооооо».

Женщина поморщилась.

— Теперь попробуй эту.

И нажала на чёрную клавишу.

— Это ре-диез первой октавы, — ответила она на мой немой вопрос.

Я попробовал спеть «Рееее-диееез», но у меня получилось очень неважно.

— На чёрные петь не буду, — заявил я. — Только на белые.

— Больше не надо, мне всё ясно, — сказала женщина и обратилась к маме:

— Музыкальный слух ещё не развит. На скрипке у него не получится.

— Он на пианино, — растерянно сказала мама.

— На фортепьяно, — уточнила женщина. — На фортепьяно сколько угодно.

Так начались мои занятия в музыкальной школе.

Первые трудности появились на уроках нотной грамоты. Самое сложным для меня было нарисовать скрипичный ключ. Однако через неделю я это освоил, и трудности переместились на уроки игры на рояле. Мою учительницу звали Ревекка Семёновна. Она была седая, носила застёгнутые наглухо платья и учила меня держать руки прямо.

— Не сгибай запястья, — говорила она каждые три минуты. — И не лупи так по клавишам. Рояль ты не сломаешь, ты сломаешь мне голову.

Она выдерживала со мной минут пятнадцать, потом уходила курить в коридор.

— У меня нервы ни к чёрту, — говорила она маме. — Пора на пенсию, но кто, кроме меня, научит его правильно держать руки на клавишах.

— Представь, что ты касаешься крыльев бабочки, — говорила она мне.

Я представлял и очень жалел несчастных бабочек.

Прошли годы. Мамина мечта исполнилась. В один майский вечер я открыл окна и сбацал полонез Огинского. Красиво так, громко. Потом сел учить «К Элизе» Бетховена.

— Это Бетховен в Вене написал, — сказала мама. — Вена — очень музыкальный город. Там наш дедушка побывал. Он туда на танке приехал.

Ревекка Семёновна захотела, чтобы я самостоятельно выучил «К Элизе» во время летних каникул.

— У моей головы есть предел, — сказала она. — Я не могу два месяца слушать, как такую нежнейшую музыку играют на барабане.

«Во время летних каникул» означало, что мне придётся учить «К Элизе» у бабушки. Пианино у неё не было, мне приходилось ездить на автобусе к Варваре Элеоноровне. Жила она в маленьком домике. Окно в комнате, где стояло пианино, всегда было открыто. Сквозь него лился запах цветов и залетали мухи. Её ноты «К Элизе» были очень старые, некоторые места помечены красным карандашом.

— Это моя учительница отмечала места, где я постоянно ошибалась, — пояснила Варвара Элеоноровна.

Я представил, что мне тоже ставят такие пометки. Мои ноты были бы просто подчёркнуты красным. Каждая строка, каждая нота.

Лето пролетело быстро. В сентябре я встретился с Ревеккой Семёновной.

— Ну? — спросила она.

— А вот так! — сказал я и сыграл «К Элизе». Без нот, наизусть!

— Ведь можешь, если постараешься, — сказала Ревекка Семёновна. — Мне даже курить не хочется уходить.

 Чиполлино

— У нас в школе будет Новогодний вечер, — вздохнул я.

— Почему так грустно? — спросила мама.

— Сказали, чтобы все были в костюмах.

— И?

— А я не знаю, какой у меня будет костюм. Валерка будет пиратом — он меня опередил. А два пирата на вечере — это много.

— Почему много, пиратов и должно быть много. Целый корабль.

— У Валерки есть пиратская сабля, а у меня нет.

— Да… без сабли пират уже не пират. Есть другие идеи?

— Девчонки будут зайцами, лисами и цветочками.

— А мальчишки?

— Волк занят, волшебник занят… Даже Буратино с Карабасом-Барабасом заняты.

— Незнайка, который на Луне?

— Не хочу. Незнайка — маленький.

— Кот в сапогах?

— Какой-то кот будет.

— Я придумала, — сказала мама. — Ты будешь Чиполлино!

С Чиполлино я согласился. Мне нравилась песенка:

Я — весёлый Чиполлино,

Вырос я в Италии,

Там, где зреют апельсины,

И лимоны, и маслины,

Фиги и так далее.

Петь я не умел, но любил. Поэтому сразу спел про Чиполлино. Что такое фиги, я не знал.

— Это инжир или смоква, — сказал папа. — Очень полезный фрукт.

Понятнее от этого не стало, но если полезный, значит невкусный. Это я давно понял. Вся пища бывает вкусной, съедобной или полезной.

— А ты написал письмо Деду Морозу? — спросил папа.

Я показал ему листок:

Привет дед, которого нет.

Подари мне набор юного столяра. Я его видел в нашем магазине.

Этот набор был мне очень нужен. В коробке лежали пила, рубанок, стамески, молоток и ещё какие-то штучки. У меня хранилась толстая доска, и я собирался из неё делать корабль, чтобы запускать весной в ручье.

— Так письма Деду Морозу не пишут, — сказал папа. — Надо писать Дедушка Мороз. И перед «подари» надо вставить «пожалуйста».

— Нет дедов морозов! — сказал я. — Это твои солдаты разносят подарки.

Папа был военным, и солдаты иногда к нам приходили что-нибудь починить. Мама их жалела и кормила обедом.

— Давай письмо перепишем и отправим по адресу: «Северный полюс, Деду Морозу». А там посмотрим, кто принесёт тебе подарок.

Переписанное письмо вложили в конверт, наклеили марку и написали адрес. Папа сунул его в карман и сказал, что завтра опустит в почтовый ящик.

К нам подошла мама с куском зелёной материи.

— Чиполлинчику повезло, жёлтая рубашка у него есть, а из этого я сошью ему штаны.

— А на голове что будет? — спросил папа.

— Об этом вы с будущим Чиполлино думайте, а я пошла шить штаны.

— Думай, — сказал папа и собрался лечь на диван читать газету.

Я подумал, но ничего не придумал. Вернее, придумал разрезать футбольный мяч и напялить его на голову. Потом мяч пожалел и думать перестал.

— Очень просто, — сказал папа. — Берёшь проволоку, по размеру головы делаешь кольцо. К нему прикрепляешь бумажные ленты, собираешь их в одном месте, склеиваешь, получается луковица. Красишь бумагу в жёлтый цвет, делаешь дырки для глаз, и всё готово.