Прошло полчаса, прежде чем удалось относительно оживить аппаратуру рубки, для чего пришлось провести полную профилактику и с горечью убедиться, что добрая половина нужных устройств окончательно вышла из строя, не рассчитывали их на такой срок эксплуатации.

– Ну что там? – не выдержала мичман Ямпольская, связист и канонир, у нее подрагивали от волнения руки.

– Прямо по курсу обнаружен шарообразный объект диаметром шестьсот сорок километров, – хриплым голосом ответил Петров. – Металлический. Однозначно искусственного происхождения. Одно только…

– Что? – насторожился командир.

– Разрушения там очень сильные, четверть поверхности вообще в клочья разорвана. Этот корабль однозначно побывал в бою, и серьезном бою.

– Связист, вызывайте по всем доступным диапазонам, – приказал Алексей, сам не находя себе места, он очень надеялся, что станция не заброшена, это однозначно станция, а не корабль, не бывает таких больших кораблей, они просто не нужны.

Минут десять ничего не происходило, а затем Ямпольская радостно вскинулась и выдохнула:

– Отвечают! По-русски!

– Давай на динамики!

Из дребезжащих от старости динамиков рубки прозвучал чей-то уверенный голос:

– Слышим вас, «Решительный». Говорит капитан станции «Тархи Ла», майор Сафронов.

– Здравия желаю, господин майор! – непроизвольно вытянулся Алексей. – Лейтенант Глодин, второй системный флот Российской империи! Корабль попал в случайную червоточину и оказался здесь. За прошедшие с тех пор триста семьдесят восемь лет ресурсы почти все израсходованы. Просим помощи!

– Ясно. Погодите минуту, я должен кое-что уточнить. Айтос, мы сможем принять этот корвет на борт?

– Сможем, господин капитан, – ответил еще чей-то голос. – Согласно отчетам аппаратуры, шестой шлюз исправен. Лифты в ангаре также функционируют. Вопрос только в том, сможет ли корвет сесть в ангар самостоятельно? Тяговый луч, к сожалению, вышел из строя.

– Вы слышали вопрос, лейтенант? – поинтересовался майор. – Сможете посадить корабль в ангаре?

– Так точно, смогу! – заверил Алексей. – Мы базировались на станции «Николай III», я ежедневно сажал корвет в ангары, специально обучен этому.

– Хорошо. Айтос, открывай шлюз.

– Сейчас. Он расположен на противоположной от «Решительного» части станции, будет подсвечен сиреневым свечением. Закрыт силовым полем, преодолеть которое для корабля труда не составит, оно только воздух задерживает. Даю пеленг.

– Мичман, поймали? – повернулся к воодушевленной Ямпольской лейтенант.

– Так точно, пеленг взят, можете вести корвет по нему.

Алексей кивнул, разогнал «Решительного» и принялся облетать станцию. Действительно, на противоположной ее стороне он обнаружил гигантский шлюз, километра в два высотой и три шириной. Он-то думал, что это будет семидесятиметровый, как на «Николае III», шлюзик, в который приходилось буквально втискиваться, а сюда даже линкор войдет, не особо теснясь. Что же за корабли тут принимали?

Аккуратно преодолев завесу силового поля, лейтенант завел корвет в непредставимо огромный ангар, увидел вдали вспыхивающий синим светом круг посадочной площадки, подлетел к нему и опустился внутрь, выпустив опоры в последний момент перед касанием к полу. Затем отключил двигатели и, впервые за последние триста семьдесят восемь лет, погасил реакторы, оставив их на минимальном уровне активации, как положено по уставу на пространственных станциях. Нельзя было допустить серьезного повреждения ангара в случае взрыва, ведь малые корабли прибывали на базу в самом разном состоянии, порой сразу после боя. А драться с американцами, японцами, арабами и европейцами приходилось часто.

– Ох, ничего себе! – выдохнула Ямпольская, вытаращившись на экран.

– Что там? – насторожился Алексей.

– Силовое поле! Оно резко набирает интенсивность, превращаясь в непроницаемый барьер! У нас о таком только мечтали, перекрывали шлюзы броневыми плитами.

– Да сама эта станция – чудо из чудес, – недовольно проворчал Петров, он редко бывал хоть чем-то доволен. – Такие размеры? Обалдеть! Это сколько же палуб здесь? Тысяч двадцать?

– Если не все двадцать пять, – кивнул лейтенант. – Ладно, пошли. Приказываю оставить оружие. Это хоть и русские, но однозначно не наши русские, да и станция, похоже, не земная. Ссориться с хозяевами не стоит. Документы захватите.

Покинув корвет, экипаж принялся осматриваться. И первое, что бросилось космонавтам в глаза – разруха, причем явная. Пыль везде. Разбросанные тут и там непонятные приспособления, сломанные дроиды, а ничем иным эти многорукие существа быть не могли. Возникало ощущение заброшенности станции, многолетней заброшенности.

– Странно… – с недоумением протянул Петров. – Такое ощущение, что тут сотни, если не тысячи лет никого не было…

– Миллионы лет, молодой человек, – поправил его чей-то голос. – Станция была покинута экипажем и сотрудниками шесть миллионов лет назад. Поэтому неожиданное появление здесь трех десятков русских оказалось немалой неожиданностью.

– А кто вы? – поинтересовался Алексей.

– Местный искин, имя – Айтос.

– Разумный?

– А вас это смущает? – в голосе искина слышалась ирония.

– Если честно, да, – кивнул лейтенант. – У нас это строго-настрого запрещено, искины не доводят до уровня обретения сознания после нескольких очень неприятных инцидентов.

– Ну, если вас это утешит, то я не просто искин, а личность одного из бывших директоров школы «Тархи Ла», – хмыкнул Айтос. – Умирая, согласился на перезапись своего сознания в память искина.

– Это совсем другое дело, – успокоился Алексей. – Хотя у нас искинов такого уровня, чтобы вместили в себя память человека, не было. Но ваша цивилизация, судя по всему, намного опередила нашу по развитию. Мы еще не вышли за пределы Солнечной системы, разве что отправили несколько экспедиций в соседнюю, однако ни одна еще не достигла цели к моменту нашего попадания в червоточину.

– У нас была освоена практически вся галактика, – с грустью сообщил искин. – Более трехсот развитых разумных рас, так называемых старых. И тысячи молодых. Воевали, мирились, организовывали союзы, развивались. Несколько древних цивилизаций перешло, если вы понимаете о чем речь.

– Да, у нас знали о Переходе, – кивнул лейтенант. – Но не знали его критериев, известно было только, что цивилизация для Перехода должна соответствовать каким-то особым критериям.

– Это долгий и несвоевременный разговор, – сымитировал вздох Айтос. – Хочу сразу предупредить о нескольких вещах. На станции разруха после миллионов лет отсутствия экипажа, а ваши земляки здесь всего около трех суток. Предстоит огромная работа по ее восстановлению и запуску двигателей, чтобы добраться до какой-либо галактики. Поэтому пока что все живут в медцентре, находившемся в стазисе. Дело в том, что станция «Тархи Ла» – это школа в прошлом и, надеюсь, в будущем. Прошу не пытаться захватить власть, иначе я буду вынужден применить жесткие меры. Капитаном утвержден бывший майор морской пехоты Тихоокеанского флота Сафронов Николай Иванович. Вам, господин лейтенант, скорее всего, будет предложена должность старпома, как офицеру космофлота и опытному пилоту. На станции двенадцать, а включая вас, пятнадцать взрослых. И тридцать два ребенка. Часть из них ваши, русские, часть из прежнего состава сотрудников и учеников школы, спавших в стазисе. Домой вернуть вас мы не в состоянии, у самих сейчас одна задача – выжить. Захотите, присоединитесь. Ничего другого мы вам предложить не в состоянии.

– Морпехи – это круто, но они не космонавты, – несколько невпопад заметил Петров. – Но раз выбор сделан, это ваше дело. Господин лейтенант, думаю, нам стоит присоединиться к экипажу станции. Это всяко лучше, чем лететь неизвестно куда без всякой надежды. Думаю, наших ресурсов хватило бы еще на шесть-семь столетних циклов, после чего – все.

– Я тоже за присоединение, – решительно заявила Ямпольская.

– Другого выхода все равно нет, – тяжело вздохнул Алексей. – Мы согласны на присоединение к экипажу станции, уважаемый Айтос.