— Понимаю.

— Точка под нашей охраной, мы за ней следим. Скажу напрямую. Если поймём, что всё, что ты здесь сказал, только слова, а на деле ты прибыл, чтобы урвать кусок от комбината, ты оттуда вылетишь сразу. Даже если Игорь потом возмутится, даже если пришлёт Душмана…

Я прям услышал, с какой силой он сжал кулаки, даже кости захрустели. И он заметил, что я увидел его реакцию. Вышло даже сильнее, чем я ожидал.

— Душмана там точно не будет, — даже голос у Виктора стал другим, более злым. — Не при мне.

— И что там у вас с ним стряслось?

— Не могу сказать.

— А он не приедет тебя мочить? — спросил я. — Я не могу допустить тебя на комбинат, если есть какая-то история, которая может повлиять на его безопасность.

— Вообще никак, — подтвердил Женя.

— Не приедет, — сказал Виктор.

— Так что там случилось?

В этот раз он думал долго, смотря в окно.

— В общем, он подставил моего друга на зоне. Якобы тот был стукачом, и его за это убили заточкой. Душман сказал, что сам якобы слышал, как Валера рассказал куму одну вещь, а на деле этого не было.

— Душман сидел? — спросил я. — Про него кто и чего только не говорил.

— С нами недолго был, — Виктор вздохнул. Говорить ему явно не хотелось, но я уже с него не слезу. — В конце 91-го и начале 92-го до весны, пока не откинулся. Его к нам перевели, а позже освободили по УДО.

— И за что он сидел?

— Какая-то уголовка, но точно не знаю. Эдик говорил, это вообще бывший капитан из спецназа то ли ГРУ, то ли КГБ. А Душманом прозвали, потому что в Афгане был, там сильно загорел. Но не знаю, правда или нет.

— Тогда почему он на красной зоне не сидел? — я удивился.

— Говорят, закусился с начальством, они его в отместку определили в обычную колонию. В начале 90-х бардак такой был, вот в конце срока и попал к нам. Но он и там хитрил, быстро себе авторитет заработал.

— Да, он хитрый.

— А вот Валера с ним закусился однажды, сильно. А через полгода, перед тем как Душмана выпустили, одна штука случилась. Якобы Валера сдал, что у него соседи говорили про побег, их повязали. А за это… сам понимаешь, на пику насадили.

— Понятно.

— Эдик тогда в больничке лежал, не в курсе темы, а когда вернулся, Душмана выпустили. Вот так-то, — Виктор развёл руками. — Долго он выжидал.

— Я заметил, что он терпеливый, — я кивнул. — Но у нас тобой другие вопросы. После Нового года говорю насчёт тебя, в первых числах января. Так что не подведи.

После этого мы долго не сидели, Виктор ушёл, а я дождался, когда вернётся мой брат. Поехали домой, за руль сел Женя.

— Значит, хочешь его поближе держать? — тихо спросил он. — Раз он про Душмана такое знает.

— Да, не помешает, на всякий случай. Хотя я про Душмана чего только не слышал. Но пусть Виктор посидит в общаге, поработает, а мы за ним присмотрим.

После того как решился вопрос с Прапором и Черномором, у нас появилось время выдохнуть. Долго отдыхать я не мог, уже завтра надо было помогать Лёне готовить новую смену охраны на комбинат, и съездить туда самому в ближайшее время.

Но сегодня отдых мы заслужили точно. А раз уже наступило 31 декабря 1997 года, отметить это стоило. Ведь это Новый год совсем не тот, что был в первый раз, ведь тогда я даже не отмечал, было слишком паршивое настроение.

В этот раз всё иначе.

Я наконец-то пригласил Тамару и познакомил со своими, как давно хотел, а она начала хозяйничать в холостяцкой берлоге, готовя праздничный ужин. Холодец и салаты она принесла из дома, а сейчас готовила своего фирменного цыплёнка у нас на газовой плите.

Кирилла мы посадили чистить картошку и помогать на кухне, а мы с Женькой вытащили на середину комнаты складной стол и разложили его. Дед, по случаю праздника надевший свой пиджак с орденскими планками, достал из гарнитура здоровенный пузырь с водкой.

— Вы-то не пьёте, — сказал он, ставя бутылку на стол. — Женёк бросил, Максим за рулём, Кириллу ещё рано, ну а я одну стопочку употреблю. Кто будет ещё сегодня?

— Женя позовёт ещё девушку и друга, — я достал из шкафа скатерть. — Потом Лёня обещал приехать с женой и детьми, днём ещё много кто будет. Славку, жалко, не вышло пригласить, он в Новосибе ещё.

— Добро, — дед кивнул. — А то когда 97 встречали, мы только вдвоём с Кирюхой были. Ты куда-то со своими друзьями ушёл, а Женька сам в одиночку пил.

— Было дело, — Женя кивнул и расстелил скатерть. — Бухал с зеркалом, потом его разбил. Не понравился мне тот говнюк в отражении, кхе! Хотя эти осколки от стекла в ковре застряли, потом ногу порезал.

— Ну, хоть в этом году ты с Максимом за ум взялся, — дед строго посмотрел на меня. — И друзей настоящих вспомнили, и новых завели, хороших, и работа кипит. А то оно конечно, пока молодой, веселиться хочется, но о будущем-то тоже думать надо. А то я уж вон помру скоро, зато хоть есть, на кого Кирилла оставить.

— Рано помирать собрался, деда Боря, — сказал я. — Ещё столько всего увидеть надо.

— Вот я и держусь, — дед усмехнулся.

Когда вокруг столько людей, дом сразу показался маленьким, не хватало места. А когда я вышел освежиться, в сенях невозможно было дышать, прокурили всё.

Так что вышел на улицу. Половину двора занимала куча угля, другую половину — мой паджерик. Сегодня смотрел Крузака, про который мне говорил Шаман, но хотелось поездить на нём самому, только было некогда. Послезавтра обкатаю и проверю, насколько он хорош.

— Едва успел, — Кирилл зашёл через калитку, держа в руках чёрный пакет. — Уже почти закрылся магаз, тётя Люба уже ключами гремела, а ей кричу, подождите чуток, майонез срочно надо и горчицу. Орала, но впустила.

Серый, овчарка Жени, нагло полез носом в пакет, нюхать, что там принесли. Потом вернулся в своё место в самодельную будку, которую Кирилл сделал на днях под руководством деда. Всё хотел завести свою собаку, и я ему помогу, когда придумаем, куда пристроить собаку Жени.

Телевизор был включён целый день и весь вечер. Я и забыл, что Иронию Судьбы тогда не показывали перед Новым годом, в программе двух основных телеканалов её в эти дни вообще не было. Была Карнавальная ночь, был Иван Васильевич и Джентльмены удачи, были и другие фильмы.

Под телевизором всё и готовились к празднику. На улице иногда взрывались фейрверки, но куда чаще детвора поджигала хлопушки, маленькие красные цилиндрики с фитилём и порохом внутри. Тогда их ввозили без ограничений из Китая, стоили они дёшево, а перед Новым годом продавались по всему рынку. Даже Лапин привёз несколько сумок. Запах пороха был повсюду, хлопали целыми днями.

Китайцы особо не парились с безопасностью, и насыпали в хлопушки столько пороха и другой смеси, что вполне могло оторвать пальцы, если не успеешь выбросить. Но никого это не останавливало, карманы любого пацана были набиты этими взрывоопасными штуковинами.

Мы сами в этом году не брали ничего. Кирилл уже повзрослел, да и мало ли, всё-таки у нас в гостях несколько человек, побывавших в боевых действиях. С этими хлопками и взрывами им может быть неуютно.

Собаку Жени под самый вечер запустили в сени, чтобы сильно не пугалась взрывов. Сам дед пошёл к соседям, напомнить, чтобы они закрыли стог сена для коровы, который лежал у них прямо во дворе, и приглядывали за этим. А то один случайно залетевший туда фейерверк — и начнётся пожар.

Наконец, уже к ночи, мы закончили приготовления.

— Ну что, — деда Боря оглядел праздничный стол, когда он был готов. — Сейчас начнём, или когда тёзка появится?

— Да чего его ждать? — сказал я. — Давайте начинать.

Впрочем, пока мы рассаживались, «тёзка» появился в телевизоре после вида на Кремль.

— Уважаемые россияне, — сказал Ельцин, а не «дорогие», как обычно.

Но его никто не слушал. Я сел рядом с Тамарой, которая по случаю праздника принарядилось в длинное блестящее платье. В каморке в стороне видна её новая шуба и стоящая на вазе шапка.