— Отпусти, — кричу я через плечо.

Хамиш бросает меня на ветке, и я слышу, как его Флаер скребёт по сучьям деревьев, пока он продолжает опускаться.

Я долго прихожу в себя, прежде чем перекидываю ноги через ветку. Кто меня подстрелил? Хейс свободен?

— Это было близко.

Я смотрю вниз на Хамиша, лежащего на лесной подстилке, и ухмыляюсь.

— Спасибо. Какой это уже по счёту раз?

— Я сбился со счёта, — сухо отвечает он.

Из кустов доносится грохот. Я с ужасом вспоминаю, что меня сбили.

— Хамиш, прячься.

Удача, что этим человеком оказывается Джован, потому что Хамиш не успевает пошевелиться.

Хотя, судя по выражению лица Джована, он уже жалеет об этом.

Стыдливо сползаю с дерева и пытаюсь улыбнуться Джовану, который явно ждал моего возвращения из импровизированной разведки. Ни один его мускул не дёргается в ответ.

— Итак… мы кое-что выяснили, — говорю я.

— Именно.

Я вздрагиваю от тихой угрозы, прозвучавшей в его тоне.

— До или после того, как ты чуть не умерла?

— Хейс сбежал? — спрашиваю я.

Глаза Джована блестят. Я вижу, как Хамиш скрывается за его спиной. Предатель!

— Нет. Я способен удержать одного пленника.

Я моргаю. Я на это не намекала.

— Ну, в меня стреляли. Вот почему я упала. Если это был не Хейс, то кто?

Это, кажется, на мгновение прерывает преследующий Короля гнев. Его взгляд обращается к поляне, голубые глаза пронзают каждую тень каждого дерева.

Он берёт меня за локоть, его голос тих:

— Пойдём. Обсудим это в лагере.

Что происходит в голове у Джована? Я поворачиваю голову, чтобы осмотреться. Но это трудно сделать, так как меня вытесняют с поляны.

— Перестань. Я могу идти сама.

Я выдёргиваю руку из его хватки.

Он оглядывается на меня.

— Ты когда-нибудь останавливаешься, чтобы подумать, прежде чем подвергнуть себя опасности?

Он делает глубокий вдох, ненадолго закрывает глаза и топает прочь.

Пока мы трусцой возвращаемся в лагерь, мы молчим.

Он сердится — и это вполне нормально для него. Но этот гнев кажется чрезмерным.

Я бросаю на него взгляд. Завтра мы идём в бой; может быть, это его взволновало? Я представляю, как он прокручивает в голове список людей, которых он может завтра потерять.

Я понимаю, что меня не было рядом с ним. Поглощённая своими проблемами, я не задумывалась о том, что этот мужчина несёт на своих плечах судьбы сотен людей. Я останавливаю его, когда лагерь уже виден. Сначала Джован сопротивляется, но я крепко беру его за руку и тяну.

В конце концов, он позволяет мне победить. Если бы я была более слабой женщиной, это могло бы меня обеспокоить.

— Джован, мне жаль.

Он приподнимает бровь.

— Это новый способ умаслить меня?

Я не улыбаюсь.

— Ты испытываешь такое же давление, как и я. Мне жаль, что меня не было рядом с тобой.

— О чём ты спрашиваешь? — грубо говорит он.

Хмурю брови, думая об этом.

— Я спрашиваю, в порядке ли ты.

Он отворачивается, потирая щетину.

— Убийца моего брата сидит живым в одной из моих палаток. Если я завтра сделаю неправильный выбор, могут погибнуть более тринадцати сотен человек. Даже больше, если считать Ире. Несомненно, Солати — более умелые стратеги, чем мы. Мы на их территории, — он тяжело опускается на дерево. — Гласиум никогда не выигрывал битвы в Осолисе.

— До этого момента, — говорю я.

Он смотрит вверх, на его лице написано отчаяние.

— В принятии этих решений тебе помогает лучшая команда. Твои люди доверяют тебе. Я доверяю тебе. И не потому, что ты тот, кто есть. Каждый человек, стоящий перед тобой в лагере, доверяет тебе, потому что ты это заслужил. Потому что ты сильный, умный и справедливый. Они уважают тебя и сражаются за тебя. Завтра ты будешь делать то, что получается у тебя лучше всего, и даже больше, потому что ты такой, какой есть. И это всё, что тебе подвластно. Выбор, который ты делаешь.

— А что, если я сделаю неверный выбор?

Я протягиваю руку вниз и пытаюсь подтянуть его к себе. Он усаживает меня к себе на колени.

— Этого не произойдёт, — решаю я, пожевав губу. — Но я буду рядом, чтобы помочь тебе. А ты, на всякий случай, будешь рядом, чтобы помочь мне.

Его глаза смягчаются.

Я убираю его светло-каштановые волосы с лица.

— К тому же, ты можешь стать первым Брумой, победившим в Осолисе.

Его глаза блестят.

— Так просто?

— А почему бы и нет, — обыденным тоном говорю я.

Я сохраняю строгое выражение лица, пока он не улыбнётся. Я ударяю его, вставая.

— Пойдём, Король. Ты должен вернуться и заняться своими королевскими делами.

Он ненадолго откидывает голову назад.

— До того, как ты это сказала, у тебя так хорошо получалось.

Я хихикаю, направляя его за собой.

— И… спасибо. Мне это было нужно.

— А мне было нужно, чтобы ты перестал на меня злиться.

Я убегаю, смеясь, зная, что мне не удастся надолго вырваться из лап Джована.

ГЛАВА 29

Смех длится недолго.

Уже к вечеру я задаюсь вопросом, звучал ли он вообще.

Представители Осолиса, Гласиума и Ире до самого вечера обсуждают отсутствие во дворце армии Осолиса и последующее покушение на мою жизнь. Интуиция подсказывает мне, что это должен быть кто-то другой из Ире. Уверена, что не все согласны с тем, что я делаю. Это может быть друг Хейса, может быть кто-то, кто ненавидит, что я раскрыла Ире и втянула их в эту заварушку.

Я обхожу этот вопрос стороной, видя, что Адокс чувствует себя неловко. Я не хочу, чтобы Ире показалось, что мы их выделяем.

Не стоит и говорить, что мы ни до чего не договорились. Около полуночи, выныривая из палатки, я замечаю старшего лекаря — не помню, как его зовут, — склонившегося в сторону.

Когда я догадываюсь, что он пришёл сообщить мне о смерти Аквина, меня охватывает ужас. Медленными шагами я приближаюсь к нему. Он нервно шаркает, явно боясь сообщить плохую новость.

— Выкладывай, — мой тон непреднамеренно резок.

Глаза лекаря расширяются.

— Эм… ну… я…

— Он мёртв, не так ли?

Даже я слышу печаль в своём голосе. Я должна была поговорить с ним, когда у меня была возможность.

— Нет. Нет! — лекарь бросается меня успокаивать.

Я с облегчением вздыхаю.

— Так вот, Аквин хотел, чтобы я передал вам сообщение. Но я не уверен, что оно означает, вряд ли большую часть времени он мыслит ясно.

Я закрываю глаза. Солис упаси меня от бессвязной болтовни.

— Сообщение?

Что может сказать Аквин? Лучше бы это было не извинение, иначе я могу накричать на него.

— Аквин сказал передать тебе «они позади тебя».

Видимо, кровь отхлынула от моего лица, потому что лекарь делает шаг назад. Я хватаю его за руку.

— Было ли что-то ещё? Он сказал что-то ещё?

Он вздрагивает от того, как крепко я сжимаю его пальцы.

— Это всё, клянусь!

Наш диалог привлекает внимание. Из палатки к нам направляется Джован, привлечённый напряжением в моём голосе. Я поворачиваюсь к лекарю.

— Отведи нас к нему.

Король идёт рядом со мной быстрым шагом. Я бегу трусцой, чтобы не отстать от этих двух мужчин.

Джован знает, что лучше не задавать вопросов. Как и знает, что мало что может вызвать во мне такую реакцию. Я благодарна за то понимание, которое мы обрели за многие месяцы совместных тягот, поскольку сейчас я не в состоянии говорить. Если Аквин говорит то, о чём я думаю, то к утру мы все можем быть мертвы.

Это пересиливает тошноту, которую я испытываю при виде Аквина. А может быть, это оправдание, которое мне нужно, чтобы дать ему своё прощение.

Я не готова к тому, что вижу. Аквин лежит, его голова слегка подпёрта пучком сухих листьев. Но это не Аквин, а человек вдвое меньше того, которого я видела всего несколько дней назад. Как он так быстро стал настолько худым? Цвет его лица поблёк. При слабом освещении оно кажется жутко белым, и он абсолютно неподвижен. Я могла бы предположить, что он уже мёртв. Аквин умирает. Мне не нужно видеть его рану, чтобы понять, что он исчезает из этого мира.