"Троицей "американских толстосумов" между тем, были Армстронг, Олдрин и Коллинз.

Суд приговорил демонстрантов к разным срокам заключения (от двух до пяти, шутили сами арестанты) с отбыванием наказания в колонии усиленного режима, с конфискацией имущества и последующим выдворением из страны. ("После лагеря - ссылка на поселение в Париж", - такая фразочка ходила в те "урожайные" на процессы годы.)

Надо сказать, власти учли опасный резонанс даже "полузакрытых" политических процессов и в дальнейшем сделали их полностыо закрытыми - в подцензурную печать не должно было проникнуть вообще ни строчки. Именно поэтому перечень "лунных" процессов, приводимый в книге Ирины Алексеевой "Луна и грош. Очерки истории инакомыслия в СССР", скорее всего, не полон. Из перечисленных следует, в первую очередь, выделить: "дело Андрея Гамова" (оно же - "дело переводчика") и "дело возвращенцев" (Светланы Покровской, Дениса Новикова и Юрия Кузнецова).

Тридцатитрехлетний Андрей Гамов, дальний родственник знаменитого физика, не был писателем. Книга, запущенная с его подачи в столичный самиздат, была переводным романом американского фантаста Роберта Энсона Хайнлайна. Имя это и прежде не было в почете у критиков из числа членов кургузовской Секции: все они помнили его рассказ "Долгая вахта", который еще в самом начале 60-х был заподозрен самим Степаном Петровичем Кургузовым в "буржуазном пацифизме" и "оскорбительной попытке дискредитировать литературные достижения Секции фантастики" (Кургузов решил, что выведенный автором маньячный полковник Курджесс - намек лично на него; хотя Хайнлайн не был знаком с главой Секции и едва ли читал и "Катапульту", и последующие романы Степана Петровича). Недаром даже правоверный А.Казанцев, по недомыслию посмевший включить рассказ "Долгая вахта" в антологию "Научно-фантастические рассказы американских писателей", имел с шефом Секции объяснения самого неприятного свойства - нс тех пор навсегда зарекся составлять антологии из "непроверенных" авторов.

Новый роман Роберта Хайнлайна был, конечно, "поувесистее", чем давний рассказ и, само собой, у нас никак не мог быть опубликован. При этом произведение не было антисоветским в традиционном смысле слова; вероятно, автор и не знал многих наших реалий и писал на чисто американском материале. Однако сам сюжет, при соответствующем переводе, позволял увидеть в романе целую россыпь соблазнительных аллюзий. Гамов был отличным переводчиком. Он не добавил к Хайнлайну ни одного постороннего слова, ничего не сократил. Он просто умело сыграл на особенностях лексики героев, найдя к их сочным словечкам наиболее подходящие русские аналоги. Язык московских улиц и коммуналок, общежитии и магазинов, хлесткий язык очередей и лагерного "кондея" - все это сделало текст Хайнлайна абсолютно родным. Из всех возможных вариантов заголовка ("Луна - суровая хозяйка", "Луна - дама с норовом", "Луна жестко стелет" и т.п.) Андрей Гамов выбрал самый подходящий: "Луна - гражданочка серьезная". Он по праву гордился своим переводом, не мешал друзьям делать с него копии и давал читать всем, кто захочет. Зная, что книга эта в СССР не будет издана, Гамов хотел, чтобы с ней по крайней мере познакомилось как можно больше людей.

Госбезопасность вышла на Гамова очень быстро, да он и не скрывался особенно. В книге Ирины Алексеевой "Луна и грош", о которой уже речь шла выше, есть глава, созданная на основе первого разговора переводчика со следователем на Лубянке. (Записал разговор сам Гамов по памяти сразу после допроса и уже потом, во время этапа, передал вместе с письмом на волю.) "Вопрос об авторстве книги, с которого следователь начал беседу, привел Гамова в неописуемое веселье, - замечает И.Алексеева. - Дело в том, что первоначально кагэбэшники, прочитавшие роман, были твердо убеждены, что сочинил его сам Гамов - просто из предосторожности подписался американской фамилией и насовал в текст десятка два нерусских имен. Следователь в ответ ожидал всего,что угодно, - только не смех. "Что же смешного я сказал, Андрей Игоревич?" - недоуменно поинтересовался он. "Да так, пустяки, ответил Гамов. - Вы спросили, не я ли это сочинил. В вашем Комитете, видно, на комплименты не скупятся. Однажды ваши коллеги уже задавали точно такой же вопрос моему знакомому, который распространял в самиздате текст Конституции США..."

Судьба Андрея Гамова была весьма драматична. Текст романа Хайнлайна, посланный в Секцию на так называемую "литературную экспертизу", попал в руки самому Кургузову, который не упустил случая свести счеты со своим заокеанским коллегой. "Пресловутый "роман" известного своими профашистскими взглядами Р.Э. Хайнлайна, - с пафосом отмечал С.Кургузов в рецензии, - есть не что иное, как гнусный пасквиль на наш строй, на наши завоевания. Книга представляет собой отравленное оружие мировой реакции, и недаром именно мистера Хайнлайна называл в числе своих любимых авторов справедливо осужденный двурушник и антисоветчик, бывший советский писатель Юрьев. (...) Исходя из вышеизложенного, очевидно: перевод гр-на Гамова отнюдь не "занятие чистой литературой", как обычно утверждают подобного рода деятели. Это продуманная акция, вероятно, согласованная с зарубежными разведцентрами. Полагаю, что Закон должен быть беспощаден к такому матерому врагу, каким, без сомнения, является переводчик А.Гамов". Собственно говоря, последних фраз от Кургузова никто и не требовал, просто привычка взяла свое. Гамов был осужден на шесть лет по статье семидесятой. В мордовских лагерях, куда по обыкновению отправляли "политических", у него обострилась язва... Спасти его не удалось.

Ныне, когда роман Роберта Хайнлайна неоднократно издан, особенно печально сознавать, что труд жизни А.Гамова не увидит света: сразу после ареста переводчика КГБ провел "большую чистку" московского самиздата, изымая, в первую очередь, гамовскую "Луну..." На сегодняшний день полный текст перевода считается утерянным. (Полукустарные подстрочники, сделанные второпях в начале 90-х, дают слабое представление об истинном облике романа Роберта Хайнлайна: не исключено, что особый блеск этому произведению придал как раз Гамов. Топорная работа толмачей-коммерсантов превратила эту книгу в заурядную беллетристику...)