Под навесом просияло. Почти все женщины поднялись со скамеек и приблизились к нему.
– Прийти к семи часам утра. Я сейчас адрес дам, – продолжал бакенбардист.
– Давай, голубчик, давай. Вот я могу, да вот и она, – послышалось со всех сторон, и несколько рук протянулось к нему.
Все протискивались, стараясь быть впереди. Подскочила к бакенбардисту и Акулина.
– Нас возьмите, барин, нас! – кричала она. – Мы вот две из одного места. Арина! Иди сюда! Чего ты, дура, там сзади-то торчишь!
– Постой! Постой! Не напирай! Чего вы лезете-то! – крикнул бакенбардист. – Цена?
– Да ведь уж положение известное: шесть гривен, – раздалось где-то.
– Врет, врет она. Положение – полтина. Чего ты запрашиваешь-то!
– Я считаю, что и полтину-то дорого.
– Как дорого? На стирку по полтине-то в поденщину ходим, так там кофеем поят и харчи дают.
– У нас и работы-то всего часов до трех-четырех дня. Ну ладно, и мы чаем попоим. А только сорок копеек. Нам двух женщин требуется.
– Хоть шесть штук, а только меньше полтины нельзя, – слышалось со всех сторон.
– Бери нас, барин, бери… Мы вот двое и за сорок копеек пойдем, – тронула Акулина бакенбардиста за рукав и указала на себя и Арину.
Бакенбардист посмотрел на них и сказал:
– Ну ладно. Приходите. Гороховая улица, № 117. К господину Крылину. Да вот я сейчас запишу. Только приходите к семи часам утра.
Бакенбардист вынул из кармана клочок оберточной бумаги и карандаш и стал писать адрес.
На Акулину и Арину со всех сторон сыпались ругательства, зачем они цену сбили. Женщины не жалели ни горла, ни отборных слов.
XVIII
– Вот плакались, что нет найма, ан оказывается, что и с заработком, – приветливо сказала Акулине с Ариной женщина с головой окутанной платком. – Это только моя такая доля несчастная, что я из-за моих проклятых ног ни на поломойство, ни на стирку идти не могу. Как наклонишься к полу – ломят, да и что ты хочешь! Не наймусь завтра или послезавтра в прислуги, так в больницу лечь, что ли, на праздник? Да не возьмут и в больницу с моей болезнью. Скажут: какая ты больная, коли ходить можешь! – рассуждала она и прибавила: – Ну что ж, милушки боровичские, пойдемте к нам в углы ночевать, прожертвуйте по пятачку-то, ведь уж завтра по два двугривенных заработаете.
– Можно, можно теперь по пятачку за ночлег прожертвовать. Пойдем к вам, коли у вас так хорошо. Веди нас, – радостно отвечала Акулина. – Сейчас пойдем или еще здесь сидеть будешь?
– Да сиди или не сиди – все равно ничего вечером не высидишь. Вон уж темнеет. Кто же на ночь глядя будет прислугу нанимать, – сказала баба с головой окутанной в платок и, кряхтя, стала вставать со скамейки. – Ох, ноженьки мои, ноженьки! Совсем вы меня обезручили! – вздохнула она.
Встав на ноги, она покачнулась. Видно было, что ноги ее действительно мучили.
– Еще разойдусь – ничего, – прибавила она. – А вот встать да на первых порах идти – так просто наказание! Пойдемте, милые.
Акулина, Арина и женщина с головой окутанной байковым платком отправились на ночлег. По дороге Акулина и Арина узнали, что женщину с головой закутанной в байковый платок зовут Фионой, и сами сказали ей свои имена.
– Ежели уж чайком нас попоишь на ночлеге, то пусть будет так, что чай твой, а сахар наш и для тебя. Из-за этого я уж на две копейки сахару-то куплю, – сказала Акулина.
Она зашла в мелочную лавочку, и на две копейки ей дали четыре кусочка сахару.
– Сложиться разве по две копейки да ситничку фунтик купить? – предложила Фиона. – Вы на завтра с заработком, а у меня хоть только пятачок на все про все остался, но завтра все равно, как ни бейся, а один платок или подушку надо будет побоку.
– Нет, нет. Что ты! Какой тут ситник! Праздник, что ли, сегодня! Вот разве черного хлебца к завтрому немножко… А то вдруг эдакие деньги за ситный платить! – отказалась Акулина.
Фиона, однако, склонила их купить фунт полу белого хлеба за три копейки. Они купили и уже отправились на ночлег.
Идти было неблизко. Квартира, где жила Фиона, была близ Калинкина моста, в одном из переулков, и помещалась на дворе в полуразвалившемся деревянном домишке.
Когда женщины вошли, их встретила хозяйка – здоровая, полная женщина в линючем ситцевом платье, с засученными по локоть рукавами. Она стояла около закоптелой русской печки и жарила на щепках, на тагане, поставленном на шестке, картофель.
– А я, Марья Тимофевна, к тебе ночлежниц привела, – начала Фиона. – Пусти их переночевать. Женщины хорошие, смирные. По пятачку с них взять тебе не мешает.
Хозяйка оглядела Акулину и Арину с ног до головы и отвечала:
– Да разве в проходном коридорчике улягутся, а то ведь больше негде. У меня, сама знаешь, все углы заняты.
– И, милая! Нам только бы где-нибудь приткнуться, – сказала Акулина.
– Смотрите, ведь ночью через вас жильцы ходить будут, так как бы не наступили.
– Ничего, голубушка, как-нибудь посторонимся. Ведь уж на живого человека нарочно ступать не будут, а только разве споткнутся.
– Ну, не скажи. У меня коридор темный, а жильцы могут быть и хмельные.
– Никто, Бог, ангелка… Все под Богом… А мы не привередливы.
– Ин оставайтесь тогда, давайте паспорты. Без паспортов чужих людей не пущу. У меня тоже добро есть, а вы кто вас знает, какие такие…
– Возьми, возьми, душечка, паспорты…
И Акулина, и Арина полезли в котомки за паспортами и передали их хозяйке.
– Только уж ты, Марья Тимофевна, пусти их в нашей комнате к столику чайку напиться, – сказала Фиона.
– Что ж, пусть пьют. Только бы жильцы не заругались, что навела чужих.
– За что же ругаться-то? Они мои гостьи. К жильцам гости же ходят.
Фиона повела Акулину и Арину в комнату, где она занимала угол. Комната была очень небольшая, и в ней стояло пять коек. На одной из коек лежала уж какая-то босая женщина и спала. На другой койке сидела старуха с седой косматой головой и в полутьме, наобум вязала чулок. У окна помещался простой некрашеный стол и около него две такие же табуретки. На столе горела маленькая жестяная керосиновая лампочка и тускло освещала комнату.
– Ну вот, присаживайтесь к столу, а я добегу с чайником до трактира да заварю чай, – приглашала Акулину и Арину Фиона. – Трактир тут у нас рядом. Две чашки у меня есть в коробу под кроватью, а третью мы у жилицы спросим. Анна Марковна, дай, мать, нам твою кружечку на подержание. Гостью мне вот попоить, – обратилась она к старухе.
– Да спроси у хозяйки. Что все у жильцов побираться! – прошамкала старуха.
– У хозяйки-то я жестяного чайничка попрошу. Ну что ты кружку-то жалеешь! Цела останется.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
