– Ах, ты!.. – подлетел было к ней Петро, но Роза вспрыгнула на кровать, пнула ногой подушку, расхохоталась:

– Не боюсь! Не боюсь! Ну, ударь меня, ударь – что?! А убить сможешь? И детей потом сам кормить будешь? Дурак, дурак!

Петро дико взглянул в бледное лицо жены с набухшим синяком под глазом. Развернулся, вышел. Король, подумав, тронулся за ним.

На лестничной клетке Петро опустился на ступеньки. Руки у него дрожали, и цыган стиснул их в кулаки.

– Ну, вот... Видишь сам, баро... Что с ней, заразой, сделаешь, что?!

– Послушай... – подумав, сказал Король. – Графа я все равно шлепну. Но товар этот нужно найти. И быстрее. Мне к Белашу без него являться смысла нет. Как ты думаешь – где искать? Хазы Графа знаешь? Девки, квартиры, родня... Помоги, морэ.

Цыган вздрогнул, поднял голову. Его глаза смотрели испуганно.

– Ты что – сумасшедший? Не знаю я, дорогой мой, откуда мне знать?

– Может, подумаешь? – еще раз попытался Король, но Петро так отчаянно замотал головой, что длинные, курчавые волосы упали ему на лицо.

– Не знаю я ничего! Уходи, баро! Извини, но... уходи, пожалуйста! Прошу!

– Вшивота пузатая! – в сердцах поднялся Король. – Ты же все знаешь! Только боишься этого Графа до смерти, шестерка!

– Дети у меня! – взвился Петро. – Четверо! Меня убьют – ты, что ли, их кормить будешь?! Ваши дела – вы и грызитесь, а я...

– Правильно Розка тебя кроет, – уже с лестницы заметил Король. Сверху упало отчетливое ругательство, хлопнула дверь.

Он успел выйти из подъезда и пересечь залитый солнцем двор, когда сзади раздался крик:

– Володенька! Эй! Эй! Сто-ой!

По подворотне босиком, на ходу застегивая блузку, бежала Роза.

– Фу! Насилу догнала! Что ж ушел так быстро, брильянтовый? Не посидел, не выпил, а? Так люди не делают!

– Как тебя Петро из дома выпустил? – удивился он.

– В окно выскочила, – беспечно сказала Роза. – А что? Второй этаж всего, и клумба внизу. Дай закурить.

Король достал сигареты. Затянувшись и выпустив клуб дыма, Роза смерила его сочувственным взглядом:

– Знаешь, что скажу? Ты Графа не ищи, без толку. Он тебя убьет, правда. – Она серьезно перекрестила свою красную блузку. – Ты лучше уезжай – подальше, где не сыщут. В Америку можешь? Я потому говорю, что мне тебя жалко. Хоть гаджо, а хороший человек. – Король попытался возразить, но Роза замахала на него руками. – Молчи! Слушай! Я ведь чего выскочила-то? Одна девочка тебя ищет. Скучает очень.

– Что за девочка?

– Ганка. – Роза сузила смеющиеся глаза. – Ну да, да – в Москве они. Вчера Васька в «Подкову» забегал, спрашивал про тебя. Они тебя на старом месте ждут, до темноты, каждый день.

– Ладно, – буркнул Король (только этого ему не хватало!). – Беги домой. А то Петро еще раз съездит.

– Пугали ежа голым задом! – отмахнулась Роза. – Вот клянусь, Володенька, если б не дети – давно бы ушла. Ну, что это за мужик, скажи ты мне? Поколотить толком – и то не умеет, сопля зеленая.

Она круто развернулась на босых пятках и побежала к дому.

К развалюхе за вокзалом Король подошел спустя два часа. Все подступы к старому дому буйно заросли крапивой и лопухами – он даже не сразу смог найти дверной проем с разбитыми ступеньками. На пороге миловались две беспризорные кошки. При виде Короля они брызнули в полынные дебри. Хрустя подошвами по бутылочным осколкам, он вошел внутрь.

Ганка с братом ожидали его на втором этаже, в пустой комнате. Король вошел как раз в тот момент, когда между ними происходила отчаянная беззвучная пикировка. Они ругались на своем обычном, непонятном для чужих языке, состоящем из жестов и гримас, и лишь изредка Васька отпускал вслух забористый матерный комментарий. При виде Короля он прекратил махать руками, встал и показал в ухмылке золотой зуб:

– Сто лет жить, дорогой!

Король кивнул в ответ. Жестом попросив сигарету и получив ее, Васька задумчиво почесал голый живот под рубашкой:

– Как это ты живой еще? Граф вроде зря никогда не болтал.

– Зачем звали? – хмуро спросил Король.

Сидевшая на грязном матрасе Ганка без улыбки подняла на него глаза. На ней был тот же мешковатый пиджак с полуоторванными карманами и вылинявшая полосатая юбка. Заметно выросший живот прикрывал детский фартук в синих зайчиках. Король присел рядом с ней. Ганка тут же взяла его руку и прильнула к ней щекой. Он, чувствуя неловкость, попытался высвободиться – не вышло. Васька взглянул на сестру с нескрываемым отвращением.

– Замучила, чертова дура, совсем... – зло пробормотал он. – Тоже мне, министр на сносях... Долбит, что не ты Графа, а он тебя нагрел.

Король удивленно посмотрел на Ганку. Помедлив, подтвердил:

– Так и есть.

– А мне-то что с того? – скорчил рожу Васька. – Мне-то все едино... Твои дела. Мне с ней лишь бы с голоду не подохнуть. Тут наклюнулось дельце одно, с золотишком – так ревет, курица, не пускает. А жить чем?.. Дай двадцать!

Король нашел в кармане двадцать долларов. Небрежно спросил:

– Не знаешь, хазы в Москве у Графа есть? Бывал там?

– Шутишь?! – вытаращил глаза Васька. – И рядом не стоял! Кто он и кто мы – понимай... Вон только выдра моя... – он умолк, осуждающе посмотрев на сестру. Глядя на нее в упор, отрицательно покачал головой. На его чумазой физиономии отражалась мучительная борьба. Король наблюдал за ним с растущим недоумением, не решаясь задать вопрос. В какой-то миг ему показалось, что Васька сейчас пошлет все к черту и окончательно заткнется, но Ганка вдруг расплакалась. Васька махнул рукой и сдался:

– Она его вчера с бабой видела на улице. Говорит, что Рада Черменская.

– Кто такая? – имя показалось Королю знакомым.

– Артистка, в театре работает. Ее еще по телевизору кажут всегда, как про театр передача. Она тебе родня немного – твоей сестры мужа первая жена. Уй, хороша! – Васька по-взрослому прищелкнул языком. – С чего она с Графом спуталась – не знаю. Но говорят, что он с ней с самой своей свадьбы спит. Ей уже жена Графа обещала волосы отрезать.

– Где живет, знаешь?

– Нет! – отрезал Васька. – И знал бы – не сказал!

– Убью я тебя когда-нибудь, – разочарованно пообещал Король.

– А мне что за разница – ты или Граф? – Васька вздохнул, попросил еще одну сигарету, сунул ее за ухо. – Покойники мы с этой дурой теперь. И на черта я с вами связался? Прирежет меня Граф – хоть свечку поставь. Рублей на пятьдесят.

– Брось... – начал было Король, но Васька уныло отмахнулся, выронил сигарету и, не поднимая ее, пошел из комнаты. Король с Ганкой остались одни. Она счастливо улыбнулась, прижалась к его плечу. В ее светлых глазах запрыгали солнечные зайчики. Король не успел сказать ни слова – а ее пиджак уже полетел в сторону, за ним отправилась выгоревшая блузка, и Ганка растянулась на матрасе, закинув руки за голову.

Под вечер в комнату протянулись низкие красные лучи. Растрепавшаяся голова Ганки покоилась на плече Короля. Он лежал с закрытыми глазами и думал – что теперь с ней делать? Ну, разве до баб сейчас... Одному ему не справиться с Графом. Значит, нужно звонить в Одессу, срочно вызывать Таракана, поднимать свои московские связи, просить помощи у Монаха... А тот может и отказать, и, в общем-то, правильно сделает. Мало ему заморочек с кавказцами, от которых уже житья нету. А время не терпит, тянуть резину – себе дороже... Кинув взгляд на часы, Король присвистнул, быстро сел и начал одеваться.

Ганка не мешала ему. Она сжалась в комок на матрасе, обхватив колени руками, и немигающим взглядом следила за сборами Короля. Но когда он, перед тем как уйти, присел рядом, руки Ганки намертво сцепились на его шее.

– Детка... – вздохнул он. – Ну как ты не поймешь-то... Ну, куда мне тебя сейчас? За собой таскать? Сам не знаю, куда деваться. Ты лучше подожди. Кончится это все, тогда и поговорим. Я тебя в Одессу заберу, лады?

По впалым щекам Ганки поползли слезы. Всхлипнув, она провела ребром ладони по горлу.