– Клянусь Творцом. Если человек способен одуматься, готов к изменениям, значит, рассудок его просит прощения, а сердце ищет искупления. Тогда его можно исправить. Наставить на путь истинный. И не всегда это путь богослужения, – выпалил Кулескор под удивлённый взгляд спутника. – Клянусь жизнию своей, что путь истинной добродетели пролегает сквозь тернии мрака священным фонарём. Я – длань Его, верный Его слову маяк. Наставляю на путь и веду за собой, прикрывая тот мрак. Мрак, что ждёт за порогом, то, что скрывается внутри. Явив ему Вечный Свет воочию, мы изгоним, прогоним, пожнём хлеба плоды. С пылающим сердцем пронесёмся над бренной землёй, подарим Свет и в очаг, и неверному домой.
Прекратилось шуршанье по углам погреба, словно вслушались мыши. Тавернщик засиял, склонил голову и начал говорить.
***
Рыцарь подозвал хозяйку, Клайла осторожно выглянула из-за угла: по улице брели фанатики, не больше полудюжины. На цепи они вели какого-то безумца, который передвигался на четвереньках. Мирных на улицах Лартомиана почти не было, в тёмное время суток – тем более. Рейсте, командир отряда, прильнул к уху госпожи и сказал:
– Нет смысла искать лошадей, ваша милость. В городе комендантский час, в такое время ворота всегда закрыты, конь ничего не стоит.
– Моя Скарлинт… – пробурчала баронесса.
– Нужно возвращаться в туннель и пробиваться через стоки, – продолжал рыцарь. – Город стоит на холме, часть коммуникаций могут выходить на поверхность.
– Посмотри на эту тварь с выбитым церковным клеймом на лбу! – вырвался гневный шёпот из её уст. – Это не человек, а собака или обезьяна!..
Тварь сорвалась с поводка и бросилась в сторону другого отряда фанатиков. Хозяин удержал, но между еретиками возникла страшная ругань. Улицу насыщали всевозможные проклятия и обвинения в отступничестве и предательстве «истинно священной веры».
– Точно не человек… – прошептал сын Клайлы позади.
– Рейсте, – обратилась к командиру дворянка, – наши лошади остались у Иллаэ. Если беглец перелез через забор в тёмное время суток, то и у нас есть шанс.
– Шанс есть, но как выбраться из города, матушка? – вступила в разговор дочь Клайлы.
– Найлиа, коней можно будет обменять. Я готова отдать привратникам на воротах все украшения, личные вещи, даже фамильный амулет, но здесь оставаться нельзя! А в туннелях ещё опаснее!
– Но, матушка! – продолжала девушка. – Рейсте сказал, что лошади бесполезны сейчас!
– Тише! – рявкнул старший рыцарь. – Вроде нас услышали…
Клайла вслушалась. Действительно, казалось, будто топот на улице перестал. Но скоро по мостовой вновь зачеканили подкованные боты.
– Нет, Творец защищает нас, идут дальше… Госпожа, у меня есть одна идея. Но я бы не хотел делить наш отряд. Еретики бродят группами по пять-шесть человек, у нас же четверо… – рыцарь взглянул на Корста. Клайла с ужасом уловила мысль. – У нас пять человек, кто владеет оружием.
– Моему сыну тринадцать! – не выдержала она.
– Я справлюсь, мама!
– Госпожа, – вновь обратился Рейсте, – нужно решать сейчас, пока темно, и патрули увлечены шумом вдали.
– Сир, вы не обратили внимания, откуда шум? – спросил один из служек.
Тот ещё раз высунулся за угол.
– С той стороны, откуда мы бежали! Не может ли такого быть, ваша милость, – обратился служка уже к Клайле, – что ваш тревожный сон оказался вещим? И вы спасли нас?
– Нужно исследовать, что там, – констатировал Рейсте. – Госпожа, я возьму двоих и…
– Ты возьмёшь меня и Кирдо, – кивнула хозяйка на второго рыцаря и повернулась к сыну. – Корст, остаёшься за старшего, стойте тут, ждите нас.
Сын согласился. Они спрятались обратно в неприметный проулок между домами. Найлиа хотела пожелать что-то матери, но та предостерегла её:
– Дорога каждая секунда, дитя.
Втроём двигались вдоль домов, изучая обстановку в окнах. Ни один из домов многотысячного города не подавал признаков жизни, словно всё население вымерло. Только патрули фанатиков бродили по улицам цепными псами, которые с остервенением охраняют разорённую будку.
Пройдя несколько улиц, беглецы вышли на небольшую площадь. В некоторых домах появились едва заметные огоньки. Клайла поняла, что жители стараются использовать тусклые лампады, а не ослепляющие в ночи домашние фонари. Здесь же обсидиан неба о десятках звёзд разрезала полупрозрачная дымка. Послышались отдалённые крики, по улице пронеслась запряжённая тройкой цистерна с облачёнными в глянцевую одежду мужчинами.
– Тушить едут… – Рейсте проводил взглядом повозку. – Плохо дело. Идём за ними.
Спустя несколько улочек и ещё одну площадь троица вышла к знакомому поместью. Пылали конюшни и пристройки. Главный корпус старательно тушили слуги Иллаэ, но вёдер нескольким десяткам людей не хватало. Огнеборцы хотели загнать цистерну в распахнутые ворота, но выстроившиеся вдоль забора фанатики не пускали их, грозя спустить с цепей диких человекоподобных существ.
– Ваша милость, нужно уходить, – заявил Рейсте. – Конюшня горит, наших лошадей не вижу…
– Я вижу! Скарлинт, моя девочка носится по двору!.. Что они творят?! – возмутилась баронесса. – Это же гражданская война внутри города!
– И многие заступят за дворян? – парировал командир её стражи, почёсывая щетину.
Клайла всмотрелась в обстановку: у главных дверей носилась женская фигура в ночной рубашке. Женщина рвала на себе волосы, кричала на подчинённых, отказывалась от поданной слугой лошади, одной из немногих, что уцелели в пожарище.
Со стороны конюшен раздавалась смесь жутких стонов, перерастающих то в ржание, то в ожесточённый вой. По территории поместья бродили церковники, не похожие на патрульных. Видимо, они и начали выкуривать хозяйку.
– Все наши животные погибли, Скарлинт куда-то пропала… – не выдержала баронесса. – Теперь либо красть, либо рассчитывать на…
– Глядите! – второй рыцарь по имени Кирдо указал на столпотворение.
Послышался лязг стали. Стража Иллаэ начала отбиваться от наседающих фанатиков, но те давили числом. Патрульные спустили двух чудовищ с цепей и поспешили на помощь. Клайла с ужасом взвизгнула, когда одному из стражей чудовище вгрызлось в шею и начало пожирать.
– Иллаэ, беги, беги, идиотка!.. – шептала беженка.
Маркизу схватили за волосы и потащили к воротам. Там стояли несколько фанатиков, что не принимали участия в резне. Рейсте словно подкосило, он сказал хозяйке:
– Рядом с главарём, у которого колпак покрыт рунами, ваш слуга стоит. Который сбежал перед тем, как вы заснули. Зиннер зовут его.
Клайла злобно скрипнула зубами, сжав пальцами подолы плаща. От ворот доносились крики. Хозяйка поместья говорила со своими судьями на повышенных тонах. Резня продолжалась. Одно из чудовищ, покончив с очередным стражником, странной походкой на четвереньках направилось к Иллаэ. Клайла хотела крикнуть, предупредить, но дрессировщик усмирил гуманоидное нечто.
– Ваша милость, нужно уходить, – повернулся Рейсте. – Хватит на вашу жизнь впечатлений. Больше у вас не осталось верных людей в Лартомиане.
– Нужно спасти её! – женщиной возобладали эмоции.
– Там сорок человек с оружием и несколько существ, которые похожи на людей только строением конечностей, госпожа, – вступил второй рыцарь. – Мы давали клятву милорду Кулескору, что будем защищать вас и ваших детей. Но не взбалмошную даму, окружённую стаей волков.
Клайла сдержала слёзы, чувствуя беспомощность. Оценила ситуацию: с Иллаэ сорвали одежду, двое держали за руки. Третий пытался поставить клеймо на её лоб, но узница яростно вырывалась, поливая округу нецензурной бранью, что прорезала окружающий шум визгливостью. Наконец хозяйка треснула распинающегося главаря между ног, того скрючило, но он быстро оправился, выхватил клеймо из рук слуги и с размаху всадил в лоб маркизе. Иллаэ упала с пробитой головой замертво. На вопль Клайлы фанатики обернулись. Рыцари схватили госпожу под руки и рванули в проулок.
Бежали долго, петляя по незнакомым улицам. Город за спиной оживал. Один раз беженцы вернулись к пылающему кострищу поместья, у которого трудились только огнеборцы. Запах гари дал о себе знать, Клайла и сопровождающие начали кашлять.
