– Знаете, Данил Вадимович, к чему мне покорять мир, если я уже могу управлять людьми, – она окинула его оценивающим взглядом сверху вниз.

Данил невинно захлопал ресницами, изображая крайнее недоумение.

– Можно я просто прикинусь дурачком, и не буду понимать, на что ты намекаешь? – Вопрос был скорее риторический, но в их словесной перепалке ему места не было.

– Мне казалось, что ты всю жизнь под него косишь, – на этой фразе Ника сдержанно улыбнулась и зашла вместе со всеми в актовый зал, не оставив Данилу времени для ответа.

Помещение преобразилось. Ряды сидячих мест подвинули к стенам, освободив площадку для двух стоек со вспышками, расположившимися напротив сцены, рядом стоял отражатель. Кулисы завесили черным фоновым полотном. На сцене стояла пара темно-коричневых кожаных кресел и компактный круглый журнальный столик.

Посреди этой импровизированной фотостудии стоял молодой мужчина восточной внешности с гладко выбритым лицом и короткой стрижкой. На его шее висел увесистый Canon с длинным оптическим глазом.

– Добрый день! Меня зовут Марат Чародеев. Сегодня я ваш фотограф, – присутствующие не очень дружно, но поздоровались с ним. – Сниматься будем как персонально, так и группами. Нам нужны стильные фото, чтобы все ваши конкуренты и заказчики стабильно вам завидовали, глядя на эти прекрасные, образованные, умудренные опытом лица. Начнем с женщин, – Марат окинул взглядом небольшое количество женщин-руководителей. – Дамы, прошу на сцену.

Ника с коллегами не спеша поднялась в локацию и встала, как вздумалось – в линию со всеми. Но Марата это абсолютно не устраивало. Сначала он посадил двух начальниц производственно-диспетчерского бюро в кресла, а остальных пятерых расставил в произвольном порядке рядом.

– Дамы, вы же просто сногсшибательны! Больше блеска в глазах! Можно даже улыбаться и строить глазки. Нам нужны строгие фотографии, но со вкусом, ласточки мои, – мужчины тихо посмеивались над столь странным деянием. Марат, приподняв одну бровь, обернулся на смеющихся мужчин, – Джентльмены, посмотрю я на вас, когда придет ваш черед. Я уж вас научу, улыбаться глазами! Потише, вы своим хохотом спугнете вдохновение у моих ланей.

Мужчины стали вести себя сдержаннее, однако «правильная» ориентация Марата стала теперь вызывать у них смутные сомнения. В России к сексуальным меньшинствам не так толерантны, как на Западе.

Сделав достаточное количество групповых снимков с женщинами, он перешел к индивидуальной съемке каждой из них. У Вероники появилось свободное время, и она подошла поболтать с Данилой.

– Смотри, это не так страшно. Очень даже симпатичный «голубок».

– А ты боялась? – приподнял бровь Данил.

– Я думала, что ты в ужасе.

– С чего это вдруг?

– Страх получится на снимках не красивым, а ведь весь «мир» их увидит. Вдруг ты не фотогеничен, – с язвой закончила Ника.

Мужчина наклонился ближе к ее уху и произнес шепотом.

– Я ахуенен!

Вероника хотела рассмеяться в голос, но решила, что это вызовет ненужные взгляды в их сторону. Поэтому сжав губы, она процедила.

– По-моему, у тебя встал на себя самого, товарищ начальник.

Данил неожиданно сменил тему.

– Я хочу продолжить наше близкое знакомство. Ты не думала об этом?

Ответить ему правду или продолжить вливать в разговор сарказм? Был нелегкий выбор. С ним она всегда была честна, и ломать устоявшуюся линию общения она не хотела.

– Думала, – последовал короткий ответ.

– И что ты думала?

Здесь ответу не суждено было родиться, Марат пригласил на сцену для индивидуальной фотосессии ее.

– Лисичка, – тем самым он окликнул Нику, – теперь ты. – Вероника удобнее расположилась в кресле, выпрямив спину и изящно сложив ножки. – Откинься немного назад, и правой рукой слегка коснись лица, будто убираешь волосы. Хорошо. Теперь поработаем с портретом. Встань, приподними подбородок, волосы назад. Руки сложи крестом на груди. Чуть больше надменности. Они не достойны тебя!

Фотограф ворковал около женщины, выстраивая композицию кадра, в соответствии с его представлениями об эстетичности производственного кадра.

– Ты слишком бледна, как будто не ела ничего, – фотограф посмотрел на нее острым орлиным взглядом.

– Я ела, – Ника огрызнулась, это занятие начинало её утомлять.

Действие произошло, до того странное, что Вероника осознала случившееся когда в зале повисла оглушающая тишина. Марат, взяв обеими руками её лицо, поцеловал женщину в губы у всех на виду. Да, румянец действительно украсил щеки Ники, но стоила ли игра свеч?

Начальник участка макетного моделирования подлетел к кадровику и фотографу за долю секунды, сильным толчком отбросил Марата в сторону. Проигнорировав возмущенное «Эй!» от бесстыжего папарацци, мужчина приобнял Нику за плечи.

– С тобой все хорошо? Хочешь я набью ему морду прямо сейчас?!

Вероника пригладив волосы, натужно улыбнулась и положила ладонь Данилу на грудь.

– Все нормально, – женщина быстро пришла в себя от такой наглости. – Видимо у него свой, специфический стиль работы. Все творческие люди чокнутые! Дань, веди себя сдержаннее, тут же куча людей. Поползут слухи.

Марат Чародеев ни капли несмущенный, ни спонтанным поцелуем, ни агрессией его "модели" протирал дуло своего фотоаппарата готовясь отстреливать красоту следующих производственных "ланей, рыбок, кисок и прочее". В его эпатажном мире это была норма.

Данил Вадимович же смерил коллег злым взглядом, поправил на себе пиджак и громко произнёс.

– Кино закончилось, расходимся! Если он так мужчин щелкать будет, то я пас! Без личного календаря обойдусь. – И обращаясь уже к Марату добавил. – Когда в следующий раз решишь выкинуть такие фокусы, подумай о своем здоровье, как бы не пришлось его резко подправлять.

Фотограф поднял на Данилу свои черные, холодные глаза, но его ухоженное лицо не выразило не испуга, не смущения. Можно предположить, что слова извинения и могли бы сорваться с его надутых губ, но Данил и Вероника покинули актовый зал, под полными недоумения глазами папарацци и шепотом сплетен любопытных коллег.

Максим припарковал у офисного здания свой белый Volkswagen Golf восьмого поколения. На переднем пассажирском сидении красовался букет розовых пионов в бежевой крафтовой бумаге, связанных атласной лентой. Мужчина курил тонкую сигарету, думая о том, как же вернуть, то, что он разрушил своей изменой и о том, что потерял – об их отношениях с Вероникой. Она всегда стремилась к стабильности в зарплате, в отношениях, в любви, в творчестве, в жизни. Ей нужна была определенность. Он же, жил одним днем, если это можно так назвать. И вряд ли его жизнь можно было назвать стабильной и определенной. То, чем Макс занимался, всегда имело незаконный характер.

У мужчины успешно функционировала своя ферма с гидропоникой, где росло множество видов и сортов марихуаны, от миниатюрной индики, до раскидистых пальм сативы. Для Максима это было прибыльное производство. Да, он воспринимал выращивание травки, как работу. На него трудился не один десяток людей, начиная с простых водителей и заканчивая лучшими агрономами страны. На ферме к нему обращались официально, как к руководителю – Максим Александрович, отпрашивались в отпуска и даже поздравляли с «профессиональным» праздником – Днем Марихуаны, который празднуется 20 апреля. Но статья 231 Уголовного Кодекса Российской Федерации официально запрещает, любое взращивание этой культуры, кроме как в медицинских целях, поэтому, что бы зафиксировать свои доходы легальным способом, Максу пришлось открыть бизнес по ремонту и строительству. Не сказать, что он был не рад отчислениям в налоговую инспекцию, однако работать на государство его слегка напрягало. Его всегда коробило быть зависящий шестеренкой в государственном механизме. В подпольном же деле веял дух свободы, что развязывало руки и давало волю к экспериментам.