Мы с Леной и Светой шустро разложили всё по тарелкам и накрыли на стол.

— Как давно я не ела таких вкусностей! — причмокнула я в предвкушении. — У меня уже слюни потекли.

Наконец, всё разложив, мы уселись за стол, и Лена разлила вино по бокалам. Мне досталось вина на дне бокала, но посмаковать хватит.

— За тебя, Оксан! — подняла Ольга бокал и погрозила мне пальцем.

— За твоё второе рождение, родная! — подхватили девочки и отсалютовали мне бокалами.

Наверное, у каждой девочки в любом её возрасте должны быть такие вот боевые подруги. Которые в любой критической ситуации подставят тебе своё плечо и прикроют спину. Мне было стыдно за свои малодушные мысли о том, что они могут принять сторону Саши, и в то же время радостно, что я ошиблась. Не важно, сколько лет мы дружим, не важно, что мы совсем разные, сейчас, сидя в моей гостиной, мы были одним целым.

— Оксан, спой? — тихо попросила Лена.

Я, чуть подумав, кивнула. Достала свою гитару, одну из стареньких, прошедших со мной множество переездов, и запела.

«Мне тебя уже не надо…

…Нет, дружочек! — Это проще,

Это пуще, чем досада:

Мне тебя уже не надо —

Оттого что — оттого что —

Мне тебя уже не надо…»*

— Цветочек, я устала…, — откинувшись на спинку стула и вытянув ноги, я протяжно выдохнула.

— Устала? Болит что-то? — тут же заволновалась Света, тревожно вглядываясь в моё лицо.

— Нет… Нет, прости, — я виновато посмотрела на неё и выпрямилась. — Просто устала. Как человек, не привыкший столько ходить по магазинам.

— Уффф, — выдохнула она с облегчением. — Мы закончили уже. Давай чай с пироженками закажем и пойдём домой, отдыхать.

Я, улыбнувшись, кивнула.

Мы три часа ходили по магазинам, и я устала. Никогда раньше я не устраивала себе такого шопинга. Для меня это утомительно. Не скажу, что вообще не люблю одеваться, нет уж. Как любая женщина, я с удовольствием ношу платья, юбки, люблю нарядные блузки. Просто мне не надо было много. К одежде я всегда относилась бережно, одевалась в классику, вес не набирала, оставаясь в своих рамках несколько лет, поэтому носила вещи годами. Но после больницы я похудела, и Света заставила меня собрать все мои старые вещи и отвезти их в церковь.

— Они тебе откровенно большие, это раз. У тебя сейчас начинается новая жизнь, это два. Ну, и вообще! Надо себя побаловать новыми вещами! Это вот три.

И я согласилась. А почему бы и нет? Ипотеки за квартиру детей у нас нет, деньги кое-какие у меня собрались. Всё же, я в две смены целый год пахала в своём училище, плюс частные уроки были. В конце концов, я действительно хотела всё изменить в себе. Прошло уже два с лишним месяца с момента ухода Саши из дома, а ощущение, что целая жизнь прошла. Я практически не вспоминала о нём, вычеркнула его из памяти. И хоть говорят, что ничего нельзя забыть, я уверена, что можно. Я его стёрла, как ластиком, из своей жизни и чувствую себя при этом прекрасно. Ни сожалений, ни сомнений.

Через несколько дней я уезжаю в санаторий на двадцать один день.

Из-за санатория мы и устроили этот забег по магазинам. Напокупали мне красивейшего белья, спортивных костюмов, удобных платьев и ещё кучу всего по мелочи. А сейчас сидели в кафе и, вытянув ноги, пили вкуснейший чай с пироженками. Красота же!

— Ну, пусик! Я хочу пирожное! Шоколадное! Ну, купи мне! Пусик! — противный визгливый голос раздался за нашими спинами.

— Доктор сказал, нельзя много сладкого, Маш…, — недовольно пробурчал мужчина голосом… моего мужа?

Мы со Светой переглянулись и хихикнули, настолько ситуация была забавной.

Обернувшись, я действительно увидела Сашку в компании чуть полноватой девушки.

— Не смотри…, — обеспокоенно зашептала Света, на что я ей лишь улыбнулась.

— Всё хорошо, я спокойна, — уверенно ответила ей и продолжила разглядывать мужа и его подружку.

— Значит, это та самая Маша, — задумчиво смотря на девушку, сказала я. — Ну да…, сдобная булочка, в этом он прав.

— Судя по тому, что он оплатил ей целых пять пирожных, она сама скоро сдобным пирогом станет, — сердито прошептала Света.

— Главное, чтобы ему нравилось, — я безразлично пожала плечами. — На вкус и цвет, как говорится…

Они сели недалеко от нас. Так получилось, что Саша был к нам спиной, а девушка, наоборот, к нам лицом, и я имела возможность рассмотреть ту, к которой ушёл мой муж.

— Она ужасна…, — снова тихо прошептала Света и взяла меня за руку. — Просто тихий ужас.

Я снова пожала плечами.

— Не скажу, что прям ужас, но да, не очень…, — согласилась я с ней. — Молодая, симпатичная… бабёнка.

Что можно испытать, увидев свою соперницу? Тем более, не просто соперницу, а ту, что оказалась лучше тебя.

Злость, обиду, боль, унижение…, весь спектр негативных эмоций. Но я испытала лишь недоумение и лёгкую брезгливость.

Девушка была молодой, моложе нас лет на пятнадцать, и это, наверное, все её преимущества. Про таких говорят «дебелая»… Невысокая, полная, некрасивой полнотой, а какая-то словно рыхлая. При такой любви к сладкому, боюсь, она быстро перейдёт к ожирению. Но, как говорится, это не мои проблемы, да и вообще дело не во внешности же? Просто девушка вызывала не самые приятные чувства.

«Наверное, я всё-таки к ней предвзята», — отругала я себя и отвернулась.

— Боже! Ты посмотри, Оксан, как она ест! Она не ест… Она жрёт! — Светка, раскрыв широко глаза, смотрела на девушку.

Я тихо рассмеялась.

— Как может, так и ест. Вкусно, наверное…, — вздохнув, я допила чай и, отставив чашку, встала. — Пойдём?

Мы встали и, подхватив наши многочисленные пакеты, пошли в сторону выхода из кафе. К сожалению, на пути к выходу стоял столик, где сидел Саша со своей девушкой. И надо же было ему именно в этот момент встать, чтобы заказать ей ещё пирожных.

— Оксан? — Саша схватил меня за локоть, удерживая.

— Саш…, — кивнула ему я и, чуть дернув плечом, скинула его руку и пошла дальше. Разговаривать нам не о чем, да и не при его же девушке стоять общаться?

— Пуся? Кто это? Кто? Оксана? Твоя бывшая? — заверещала девушка за моей спиной, а я лишь усмехнулась.

«Надо же, Пуся!», — это было смешно. Взрослый, состоявшийся мужик и «Пуся». Нет, я не против милых прозвищ, домашних ласкательных сокращений, я против, когда это выносят за порог дома. Вот, как сейчас. Ну, какой он, к черту, «Пуся»? Мужику сорок шесть лет, он коммерческий директор крупной фирмы, у него, как и положено, есть небольшая плешинка и пузик для солидности. «Пуся» — это, в конце концов, в данной ситуации звучит смешно и как-то даже унизительно.

«Это не моё дело! — одёрнула я себя. — Как хочет, так и называет. Он теперь её мужчина».

— Оксан, подожди! — Саша выбежал за нами из кафе и снова схватил за руку.

— Саш? — я недовольно поджала губы, смотря на почти бывшего мужа.

— Оксан…, — он замялся, словно сам не понял, зачем побежал за мной.

— Я подала на развод и раздел имущества, — сказала я сухо, спокойно смотря на него.

— Подала? — растерянно переспросил он.

— Да. Удивилась, что ты сам не подал, — я пожала плечами. — Правда, не сама подала, наняла адвоката. Мне некогда этим заниматься. Он с тобой ещё не связался?

— Нет…, — Сашка взъерошил свои волосы. — Прости, Оксан. Я в тот день был не в себе.

Я махнула рукой, останавливая его.

— Не надо, Саш. Мне не нужны твои извинения. Иди к своей Масе, Пусечка. Она волнуется.

Развернувшись, я пошла в сторону ожидавшей меня Светы.

— Пошли? — улыбнулась ей.

— Это было крутооо, Ксень! — возбуждённо зашептала Света, едва не подпрыгивая. — «Иди к своей Масе, Пусечка», — передразнила она меня, смеясь. — Боже! Я едва сдержалась, чтобы в голос не засмеяться! Как же он жалок!

Я молча шла рядом с подругой и улыбалась, слушая её. Да, я испытывала злорадство сейчас. Вот такая я неправильная! Я злорадствую тому, что Сашка сейчас выглядит не таким счастливым, как должен был бы. Он в мятом пиджаке, заросший, взъерошенный и, словно бы, даже похудевший. Из лощёного мужчины за короткое время он превратился в неряшливого мужичонку. И мне это приятно… и даже не стыдно.