– Денис, это караоке-бар?
– Да! – Он сидел слишком близко ко мне, касаясь своим бедром, и я пыталась отвлечься от неловкого чувства, списывая всё на отсутствие места на диване. – Вы же умеете петь?
– О, я не собираюсь петь, даже не надейтесь!
– Придётся, – сокрушённо вздохнул Денис. – Каждую пятницу здесь проводят битву между командами, мы участвуем, так что…
– Я с удовольствием понаблюдаю за вами, но сама петь не буду, – категорично заявила я, делая осторожный глоток коктейля.
– Участвуют все члены команды, таковы правила. А вы сами согласились, так что отступать поздно!
– Нет. – Я покачала головой. – Даже под угрозой расстрела – нет!
В какой-то момент я просто перестала удивляться тому, насколько оказалось комфортно в этой компании. Они были разными, совершенно непредсказуемыми, искренними, но от одного взгляда на этих друзей становилось тепло. Я ни секунды не чувствовала себя ненужной или чужой, хотя поначалу чувство неловкости держало в цепких коготках. Без устали хохоча над шутками, которые и понимала-то не сразу, я постоянно думала о том, что никогда прежде не удавалось так запросто посидеть и посмеяться. А не задумывалась я раньше об этом по одной простой причине: не с чем было сравнивать.
Вся моя жизнь казалась правильной и настоящей, а сейчас, заглянув через скважину в другой, яркий мир, я словно ожила, чувствуя, что дверь вот-вот распахнётся, и меня затянет туда, как затянуло Элли в Волшебную страну жутким ураганом.
– И вот, мы подъезжаем, я выхожу и смотрю на заднюю дверь, жду, когда выйдет Денис. А он не выходит. Открываю дверь и смотрю на заднее сидение. Таксист смотрит на меня, я на него, немая сцена. А потом я выдавливаю из себя: «А где Денис?» Я забыл его у бара, понимаете? И уехал без него!
– А я пытался бежать за такси, но бесполезно, – подхватил Денис рассказ Тима, – и, запрыгнув в первое же такси, крикнул водителю: «Моего друга похитили! Скорее, за той машиной!» Как мы мчались! Я думал, меня стошнит, пока доедем! И что вы думаете? Я подъезжаю к месту, а Тим стоит посреди дороги, высматривает меня!
– Я думал, что ты дойдёшь пешком! – шутливо возмутился он.
– Десять кварталов?! – воскликнул Денис. Все расхохотались. Глаза Лазурина мягко светились, будто он смотрел внутрь себя, вспоминая старые добрые времена. Задумчивость придавала ему шарма, и я невольно залюбовалась. Но вдруг в его взгляде загорелась хитринка, и он посмотрел на Вику:
– А помнишь, как ты провалилась в ливневую канализацию?
Новый взрыв хохота сотряс наш столик. Лена, содрогаясь от смеха, завалилась на бок, повалив меня на Дениса. Тот едва успел подхватить, а то лежать мне на его коленях, уткнувшись прямо в причинное место.
– Вы в порядке? – обеспокоенно спросил он.
– В полном, – широко улыбнулась я. – У вас потрясающие друзья!
– Правда? – обрадовался Денис. Потом самодовольно улыбнулся: – Я знаю.
Его глаза, серо-голубые, так не похожие на застывшие ледышки Ромы, лучились смехом. И хотелось отвечать тем же, смеясь в ответ без особой причины. Лёгкость поднималась откуда-то из глубины, шипя, как пузырьки шампанского, щекоча нос. А Денис продолжал смотреть, пристально, выжидающе, и я сдалась – первая отвела взгляд, чувствуя непонятное смущение.
– Эй, народ! Мы первые начинаем! Дэн, ты выбрал песню?
Голос Лены разогнал наваждение, и Денис кивнул, подмигнув мне.
– Сегодня пройдёмся по классике! – Он подкатил рукава пиджака, взъерошил светлые волосы и достал тонкий шифоновый шарф из кармана. Под нашими удивлёнными взглядами повязал его на шею, легко поднялся и пошёл к небольшой сцене, попутно перебросившись парой слов с администратором.
– Он будет петь? – поинтересовалась я у Лены.
– О, нет! – закатала та глаза. – Он будет зажигать!
– Когда Дэн поёт, весь зал загорается, – подхватил Тим.
Девятая глава
Между тем музыка, что ненавязчиво играла всё это время, стихла, и свет двух небольших прожекторов высветил фигуру, замершую с микрофоном. Первые же аккорды заставили мурашки толпой пробежать по телу, и я, как завороженная, уже не могла отвести глаз от Дениса. У него был потрясающий голос. И невероятная энергетика, что так и лилась со сцены, захватывая каждого сидевшего в баре.
Это моя жизнь,
Сейчас или никогда!
Я не собираюсь жить вечно,
Я просто хочу жить, пока жив!
Я слышала эту песню, давно, ещё в универе, когда моя соседка, увлекавшаяся Бон Джови, всякий раз возвращаясь из бара, горланила её на весь этаж. Тогда хотелось кинуть в неё подушку или что-нибудь потяжелее. Сейчас мне хотелось выскочить на танцпол, к тем, кто уже подпевал, поднимая руки вверх и крича знакомые слова. Потому что это было… Это было так реально, так по-настоящему, что я буквально чувствовала каждую фразу, пропуская через себя.
Когда Денис вернулся за наш столик, запыхавшийся и мокрый, я с трудом удержалась от восторженной похвалы. Вместо этого просто отсалютовала бокалом:
– Вы отлично поёте.
– Что ж, теперь надеюсь услышать, как это делаете вы. – Денис дерзко улыбнулся, не показав, что уязвлён моей прохладной реакцией. Хотя улыбка его слегка дрогнула. То-то же, Лазурин, вы прекрасно осведомлены о воздействии вашего голоса на противоположный пол. Не на ту напали! Поглощённая этими мыслями, я не сразу уловила смысл его слов.
– Что, петь? О, нет, я уже сказала вам – петь я не умею и не буду!
– Брось, Алин! – вступила Лена. – Тебя здесь никто не знает. Так позволь же себе, чёрт возьми, расслабиться и уйти в отрыв!
Лена так легко и непринуждённо перешла на «ты», словно мы были закадычными подругами не один год. Но мне это нравилось!
– Поверь, уже самое моё нахождение здесь – отрыв, да ещё и какой!
– Этого не достаточно. – Она покачала головой. Потом наклонилась ко мне и прошептала на ухо: – Ты говорила, что хочешь поменять свою жизнь. Так почему бы не начать прямо сейчас?
– Всё ещё не думаю, что это хорошая идея, – с сомнением протянула я.
– О чём вы там шепчетесь? – спросил Тим, хитро улыбаясь в бороду.
– Пытаемся сказать Алине, что петь ей придётся в любом случае! – весело откликнулся Денис.
– А, ну, так ты не переживай! Здесь все поют, – Тим хмыкнул, – кто-то хуже, кто-то лучше. Это ты ещё меня не слышала!
– Ему бы палачом работать, – громко прошептала Лена, покосившись на прекрасно слышавшего её Тима. – От его голоса хочется повеситься и утопиться одновременно!
