— Но нам нельзя больше встречаться здесь.

— Да, надо найти другое место.

Найти.

Обнаружить, исследовать, придумать, вспомнить…

Всё вдруг сжимается в точку, и идея быстро врывается в сознание Гермионы. Она замирает и наконец чувствует, как тревожащие эмоции слегка меркнут по сравнению с удовлетворением от очередной решённой задачи. Этого недостаточно, чтобы позабыть неудачи, но хватает, чтобы отвлечься.

Её глаза озаряются светом, когда она поглядывает на Драко и медленно говорит:

— Я, кажется, знаю одно место.

***

Тиски сжимают голову, глотку, грудную клетку; все внутренности сплющиваются под давлением, и глазные яблоки обжигает резкой болью, когда воронка аппарации закручивает Гермиону и Драко и переносит прочь из Паучьего тупика.

Покачиваясь, Гермиона ещё несколько мгновений держится за него, а затем выпускает руку, в которую вцепилась, пожалуй, слишком сильно.

Она вздыхает, пытается оглянуться, но, поняв, что вокруг не различить даже очертаний мебели, поднимает палочку и освещает пространство около себя.

В облаке Люмоса Малфой выглядит так, словно его вот-вот стошнит.

Сморщив нос, он тянется к своей палочке, но Гермиона перехватывает его руку и сжимает предплечье. Жест должен получиться ободряющим, но выходит скорее испуганным.

Малфой замирает.

— Я сейчас… Мне нужно найти выключатель, — бормочет Гермиона себе под нос и, вновь отпустив Драко, движется к стене, освещая ту палочкой, пока не находит прямоугольник с переключателем. Она щёлкает, и механический жёлтый свет заливает обшарпанную комнату.

Драко вздрагивает и настороженно оглядывается.

Квартира крошечная и выглядит так, как будто не видела ремонта уже полвека. Мебель в комнате — диван, стол и два стула — потёртая и убогая. Окна выходят во внутренний двор, и в темноте можно различить лишь кирпичную кладку соседнего дома.

— Очаровательно, — вдруг ворчит Малфой, склоняясь над диваном, и брезгливое выражение застывает на его лице. — Думал, что хуже дома Снейпа ничего не может быть. Но эта дыра…

Он качает головой, поджав губы, и бросает вопрошающий взгляд на Гермиону. Она неловко передёргивает плечами в ответ.

— Это тайное убежище Ордена.

Булькающий смешок вырывается из горла Малфоя, но он молчит в ожидании продолжения. Гермиона вздыхает.

— Оно для Гарри. Если всё пойдёт не так, он должен будет спрятаться здесь.

Брови Малфоя взмывают вверх, и он разворачивается к Гермионе всем телом. Изумление освежает лицо, осунувшееся от пережитых волнений.

— И мы можем вот так просто проникнуть сюда? Ты уверена, что никто другой не заявится в любой момент?

Шумно сглотнув, Гермиона качает головой.

— Нет, всё не так, и… — она заминается и прочищает горло. — Об этой квартире знаем только Кингсли, Гарри, Рон и я. Кингсли организовал всё после того, как мы узнали про портрет… и про Гарри. Вообще-то, нам, — она слегка краснеет, — запрещено приходить сюда.

Он моргает и, склонив голову к плечу, проходится по Гермионе снизу вверх оценивающим взглядом.

— Нарушаешь ещё больше правил, Гермиона?

Это не издёвка — лишь небольшое поддразнивание. Но она всё равно крепко стискивает челюсти.

— Это лучшее решение, которое у нас есть. Нам нужно безопасное место — это оно.

В подтверждение своих слов она широко взмахивает рукой.

— Если ты так говоришь, — легко соглашается он, и Гермиона всё же расслабляется.

Вновь осматривая пространство, она произносит несколько простых заклинаний, чтобы стряхнуть пыль с поверхностей и навести хоть какое-то подобие порядка. Краем глаза Гермиона замечает, как Драко трижды произносит очищающее над диваном, прежде чем сесть, и это веселит её настолько, что она еле проглатывает глупое — явно нервное — хихиканье.

Мерлин, они были буквально на волоске не более часа назад.

Гермиона делает пару шагов к Драко и замирает напротив него, опустив руки на бёдра.

— Давно ты знал про этот проход? Тот, который так кстати возник сегодня прямо у меня за спиной.

— Снейп показал мне его ещё в мае.

— И ты ни разу не подумал рассказать о нём?

— Не приходилось к слову.

Она громко фыркает вместо ответа, а ему хватает наглости немного улыбнуться, но он быстро отводит взгляд и, наклонившись, упирается локтями в колени. Отросшие волосы падают на лицо.

— Мы можем встречаться здесь, если не придумаем ничего лучше.

Драко ничего не отвечает. Гермиона видит, как в такт вздохам приподнимается его спина и как подрагивают руки, которыми он обхватывает голову.

— Тебе стоит принести сюда некоторые зелья, но если понадобится сварить ещё — придётся делать это самому. Здесь нет оборудованного места.

Малфой издаёт невнятное мычание в ответ.

Молчание между ними бывало разным: комфортным, драматичным, тяготящим, освобождающим. Но в этот раз оно невыносимо, и Гермиона не способна долго выдерживать тишину.

Набрав побольше воздуха и решимости, она неуверенно спрашивает:

— О чём она говорила, Драко?

Его плечи напрягаются, и он медленно поднимает голову. Круги под его глазами вдруг кажутся Гермионе ещё темнее, и, когда он стреляет глазами в её сторону, выражение суровое и слегка ожесточённое, словно Драко готов защищаться.

Он отвечает не сразу, выдерживая паузу, то ли чтобы подобрать слова, то ли чтобы собраться с силами. Наконец он неохотно говорит:

— Я не убиваю пленных.

Желудок Гермионы сжимается. Она несколько раз потрясённо моргает.

— Пленных?

Драко морщится, как если бы её вопросы доставляли ему физические неудобства. Его руки безвольно падают на колени.

— Я… Я вообще не убиваю, — он вдыхает и выдыхает медленно и шумно; тянет время. — Я никогда не использовал убивающие заклинания.

— Я тоже, — тихо сообщает Гермиона и тут же осекается. — Но… Как ты?.. Ты ведь всё-таки…

— Большой и страшный Пожиратель?

— Я не это имела в виду.

Он приподнимает бровь.

— Хорошо. Почти наверняка кто-то погибал от моей руки во время сражений, но я уже говорил тебе, Грейнджер, я использую заклинания уровня школьных дуэлей.

«Я стреляю Импедиментой, максимум оглушающим», — всплывает в её голове. Эта фраза была словно в прошлой жизни.

Нахмурившись, Гермиона кивает, побуждая его продолжать.

— Я участвовал в пытках. Ты не должна удивляться, не делай такое лицо. Но мне всегда удавалось наносить лишь минимальные повреждения. И я никогда не лишал кого-то жизни специально и осознанно.

— Но?

— Но? — Его глаза слегка сужаются.

— Что-то изменилось. Ты говоришь всё это в прошедшем времени. И то, что сказала Беллатриса…

— Ты всё слышала. Я не могу избегать этого вечно, — Малфой пожимает плечами легко, как будто рассуждает о погоде, но всё-таки опускает взгляд и смотрит на собственные ладони; пальцы до сих пор подрагивают. Он сжимает кулаки. — Лорд ждёт от меня… определённых поступков. Уже давно.

Гермиона зябко ёжится, когда холод простреливает спину.

— Но ты никогда не упоминал об этом.

— Мы не говорим о таком.

— Но… ты мог бы сказать.

Он вновь смотрит на неё, и Гермиона слегка вздрагивает от напряжения в его взгляде.

— Я думал об этом, но потом… — Его лицо черствеет, но тут же расслабляется, будто Драко предпринимает усилие для этого. — Ты переживала из-за Уизли.

Ноги на мгновение подводят её, и, пошатнувшись, Гермиона оглядывается на стул, стоящий неподалёку, но всё же остаётся на месте.

— И ты ничего не сказал, потому что…

Потому что ей было плохо, и он решил не делать ещё хуже.

Потому что она была раздавлена и погружена в пучину переживаний, и Драко не хотел добавлять ещё поводов.

— Потому что время было не подходящее, — его ответ слишком расплывчат.

Хватая ртом воздух, Гермиона выдавливает:

— Ты поэтому отдал мне планы поместий?

Она видит, как он прикусывает щёку; кожа натягивается, подбородок заостряется ещё сильнее. Между бровями Малфоя пробегает складка. Он несколько раз моргает и медленно качает головой.