Этот ответ устраивает её.

***

Азкабан становится привычным местом встречи.

Гермионе не нравится эта привычка.

Она знает, что впереди её ждёт много неприятного — остатки воспоминаний, которые смешаются с регулярными визитами Малфоя. Как и обещала, она поговорила с Макгонагалл и теперь намерена приходить так часто, как сможет.

Гермиона, конечно, боится, но планирует дойти до конца, вскрыть все воспоминания и выстроить наконец в голове картинку того, как всё было на самом деле.

Малфой в этот раз пребывает в приподнятом настроении, возможно, предполагая, что именно она вспомнила. Он здоровается с ней с легкой улыбкой на губах и прикусывает щеку в ожидании, когда она садится напротив.

Гермиона пересказывает ему все моменты, которые вернулись к ней.

Странно говорить об этом вслух.

Особенно когда Малфой внимательно наблюдает за ней, слегка вскинув подбородок, и будто впитывает каждое произнесённое слово. Она пытается смотреть на него в ответ, но всё-таки периодически отводит взгляд, рассеянно глядя на его руки, спокойно лежащие на столе.

В конце концов Гермиона не выдерживает:

— Ты смущаешь меня, Драко.

Имя слетает с губ легче, чем когда-либо до этого.

— Смущаю?

Он приподнимает бровь и чуть склоняет голову к плечу, продолжая глядеть прямо ей в глаза.

— Когда так смотришь.

Он издаёт тихий смешок и понимающе кивает. Его глаза сужаются, когда он говорит:

— Ты много вспомнила в этот раз, Гермиона.

Её горло сжимается. И организм, и разум как-то странно реагируют на его слова; она не ожидала от себя такого. Сделав глубокий вдох, Гермиона выдавливает:

— Я же обещала.

Он вздрагивает.

Гермиона видит, как его лицо словно леденеет и взгляд мрачнеет; на миг в глубине глаз вспыхивает что-то злое и тёмное. Но уже через секунду Малфой справляется с собой и, подняв руку, медленно чешет щёку, будто стараясь отвлечься, а затем убирает волосы с лица нервным жестом.

Гермиона неестественно выпрямляет спину. Она не хотела расстраивать или сердить его.

Не в этот раз.

Ей снова хочется дотронуться до него, но она не уверена, что может. Ей всё ещё не хватает информации. Гермиона не помнит событий оставшихся полутора месяцев и не представляет, как всё развивалось дальше. Она уже знает, что они стали близки, но может ли она дотрагиваться до него сейчас с простой уверенностью? Хотела бы она этого, если бы помнила всё?

Она в смятении.

Гермиона не знает, как обсуждать чувства годичной давности, которые она пока не может интерпретировать. Она не в курсе, что он думал тогда, и боится спросить. Возможно, он даже ответит. Возможно, она может использовать один из вопросов, на которые он пообещал отвечать.

Но ничего не приходит в голову.

Размышлений так много, что выделить что-то одно невозможно.

После тех событий, что Гермиона вспомнила в этот раз, она не хочет говорить о Роне и о причинах, по которым Малфой оказался в Азкабане. Ей хочется продлить цепь воспоминаний и получить дополнительную порцию эмоций, которые оказались приятными, хоть и смущающими. Гермиона надеется, что у них было ещё такое время.

Неспокойное, но светлое.

Но пока она не помнит, поэтому задаёт привычный вопрос:

— Что было дальше?

Вопреки её ожиданиям Малфой снова черствеет.

— Последний разговор был примерно десятого сентября, — медленно произносит он.

Гермиона неопределённо пожимает плечами.

Она смотрит на него с искренним любопытством, когда он глубоко вздыхает и, нахмурившись, спрашивает:

— Что… Что ты сама помнишь о последующих событиях?

Гермиона прикусывает губу, размышляя над его вопросом. Она уже думала об этом, когда пыталась вспомнить, что было дальше. Но не смогла найти никаких зацепок.

Полотно её воспоминаний соткано из различных кусочков, но с какого-то момента она не может распознать, куда встраиваются сцены с участием Малфоя. Она помнила операции, разговоры на Гриммо, планирования, сражения. Всё это было обыденностью тех дней. И лишь отдельные вспышки разбавляли эту реальность другой, в которой главное место занимал Драко Малфой.

Гермиона перебирает события одно за другим, будто разматывая клубок. Внезапно странное болезненное ощущение пробивается изнутри, захватывая голову.

— Ох, — она поджимает губы, обдумывая, что сказать. — Я вернулась на Гриммо. Мы с Кингсли много обсуждали какие-то дела… Думаю, это было связано с портретом, но я не помню точно, всё в лёгкой дымке. Кажется, было планирование каких-то операций. Мы собирались встретиться с одним поставщиком ингредиентов для зелий, которого знал Чарли… Чарли Уизли… — она запинается, когда боль резко колет в висок.

Туман в голове вдруг становится гуще, и Гермиона моргает несколько раз, будто это может помочь, и непонимающе смотрит на Малфоя.

Его глаза сверкают. Руки на столе напряжённо сжимаются.

— Не торопись, — предупреждающе произносит он.

Гермиона глядит ему в глаза и вздрагивает. Его вид почему-то вызывает волну беспокойства.

— Я не помню, что случилось, — испуганно сообщает она, чувствуя, как во рту вмиг пересохло. — Что-то случилось, но я не помню что.

— Грейнджер, пожалуйста, — он просит, делая особый акцент на этом слове, — пожалуйста, не думай обо всём сразу.

Она прикрывает глаза и прислушивается к нему, стараясь упорядочить сумбурные мысли и переключиться.

— Он погиб. Что-то случилось, и он погиб, и я сообщила об этом, когда вернулась. Я посылала письмо Рону, — медленно произносит Гермиона. — И я… я была виновата в этом?

Её настигает прилив паники, и страх расползается по спине, обжигая холодом.

— Посмотри на меня, Грейнджер.

Она вдруг чувствует боль. Очень много боли.

— Пожалуйста, посмотри на меня.

Гермиона распахивает глаза; Малфой выглядит одновременно взбешённым и огорченным, но заметно старается держать себя в руках.

— Я не знаю, как рассказать об этом, чтобы ты снова не…

— Я чувствую себя нормально, — прерывает она.

— В прошлый раз ты тоже так говорила, — сердито кидает он.

— Драко, правда, я в порядке. Просто прихватило, это ничего страшного, я могу с этим справиться.

Она не уверена в правдивости своих слов, но ей нужно знать, что случилось.

Малфой качает головой.

На его лице проступают желваки, когда он крепко сжимает челюсть. Смотря на него, Гермиона старается отвлечься и оставаться в сознании. Она не может допустить повторения того раза.

— Дай мне руку, — сквозь зубы цедит он.

Звучит почти агрессивно, хоть Гермиона и видит по его взгляду, что он пытается смягчиться.

Она опасливо протягивает ему ладонь и, только вытянув руку, понимает, что её трясёт.

Она хмурится. С ней это иногда происходит. Она не помнит с какого момента.

Но такое бывает.

Малфой цокает и переплетает их пальцы, сжимая её ладонь.

— Не торопись, — вновь просит он. — Медленно опиши, что ты помнишь.

— Мы аппарировали на место. Нас было трое, — отрывисто говорит она. — Но это была ловушка, нас встретили Пожиратели. Мы сражались, а потом я вернулась. Одна.

Гермиона понимает, что в её памяти точно есть пробел. Прямо между тем, как она отбивалась от заклинаний, спускаясь в подвал дома, и тем, как вернулась в штаб на Гриммо.

— Что там произошло?

Он колеблется, но всё же отвечает:

— Там была Беллатриса.

Её пальцы в его руке судорожно вздрагивают, будто их пробивает конвульсия. Гермиона испуганно стискивает кулак, и Малфой мягко обхватывает его своей рукой.

Гермиона еле сдерживает всхлип. Её ладонь настолько меньше его, что помещается почти полностью.

— Отправляйся домой прямо сейчас и ляг, — вдруг вкрадчиво говорит он, — у тебя может случиться приступ.

Старательно дыша, Гермиона приоткрывает рот и снова закрывает, не зная, что сказать. Его самообладание и стойкость удерживают её в реальности, не дают воспоминаниям прорваться и навести хаос. Она знает, что если допустит одну лишнюю мысль — то случится взрыв. Снова. Как он и предупреждал.