Малфой отворачивается от неё и напряжённо смотрит в пустоту перед собой мгновение, другое, а после мотает головой, как будто отгоняет непрошеные мысли.

Гермиона молча кивает, лишь отчасти удовлетворённая ответом.

У неё на языке вертится ещё один вопрос.

Ей хочется знать, как бы поступил Малфой, если бы этот выбор выпал ему вновь. Зная про пытки и про то, что после них он выживет, зная, что спасёт людей, — как бы он поступил.

Гермиона не решается спросить, но почему-то хочет верить, что знает, как бы ответил Малфой. Даже если он сам пока не в курсе.

Вместо этого Гермиона переводит тему:

— Ты владеешь Окклюменцией?

На лице Малфоя вдруг проскальзывает почти весёлое выражение:

— Неужели ты думаешь, что я стал бы шпионить для Ордена, если бы не был способен полностью защитить свою голову?

Гермиона вспыхивает:

— Я просто раньше не думала об этом.

Малфой вдруг прикусывает губу, будто сдерживая улыбку, и Гермионе на мгновение кажется, что его взгляд теплеет, но какая-то мысль омрачает его настроение, и он снова хмурится.

Он молчит, и Гермиона наклоняется, рассматривая склянки с зельями у кровати. Она замечает не откупоренный флакон с пурпурной жидкостью и узнает зелье сна без сновидений. Гермиона вскидывает взгляд на Малфоя:

— Ты хоть сколько-нибудь поспал?

Малфой, удивлённый неожиданной сменой темы, обводит её взглядом и отвечает вопросом на вопрос:

— А ты?

Гермиона смущённо поджимает губы:

— Туше.

Малфой гулко вздыхает и тоже оглядывает склянки с зельями, а после будто между прочим говорит:

— Вообще-то, здесь есть ещё свободная комната.

Гермиона теряется.

Малфой же не предлагает ей?..

— Меня ждут на Гриммо к завтраку, — неловко произносит она.

Он с равнодушным видом выслушивает её ответ и отворачивается, уставившись в стену.

— Тогда до встречи, Грейнджер.

Гермиона понимает, что совершенно сбита с толку, а недостаток сна мешает мозгу нормально функционировать. Она совершенно не способна проанализировать произошедшее. Наверное, ей правда лучше уйти. В конце концов, она убедилась, что Малфой в порядке, а теперь может оставить его.

Гермиона медленно бредёт к выходу, но останавливается на пороге, вновь оборачиваясь к Малфою.

— Флер рассказала мне, что она заметила кое-что странное, пока была в поместье, — тихо говорит она. — Кто-то подмешивал зелья в её еду. У Кровевосстанавливающего очень характерный привкус, и она, будучи вейлой, легко различила его.

Малфой смотрит на неё не мигая. Выражение лица такое, словно он не понимает, о чем она говорит, но Гермиона замечает характерный блеск в глазах. Он молча ожидает продолжения.

— Она сказала, что уверена, что Биллу тоже что-то подмешивали, потому что он был слишком сильно ранен, — Гермиона быстро сжимает и разжимает кулаки и медленно вздыхает. — Он должен был погибнуть в течение первых суток, но он жив. И он в безопасности.

Малфой вдруг спрашивает безразличным голосом:

— Ты помнишь Добби, Грейнджер?

Она кивает и глядит на него, не понимая к чему он ведёт.

— Это иронично, но Малфои не так хорошо справляются со своими домовиками. В нашем поместье эльфы очень своенравны. Делают, что хотят.

— Могли бы даже подмешать кому-то зелье просто так?

— Именно.

Гермиона приподнимает брови и склоняет голову к плечу, разглядывая Малфоя, но его лицо не позволяет даже предположить, о чём он думает.

— Хорошо. Допустим. Будем считать, что в этот раз нам просто повезло, — легко соглашается она, повторяя его же фразу, и уже готовится аппарировать, но всё-таки останавливается ещё на мгновение и добавляет: — Но думаю, такие домовики особенно достойны свободы.

Гермиона готова поклясться, что перед тем, как она исчезает из гостиной, то видит, как дёргаются уголки губ Малфоя.

***

— Знаешь, Малфой, в своих рассказах ты опускаешь столько деталей.

Глаза Малфоя округляются, и он потрясённо смотрит на неё. Его плечи слегка напрягаются.

Они сидят друг напротив друга в камере, и хотя в голове Гермионы раздаётся противный болезненный звон, в этот раз она намерена вытянуть из Малфоя настолько много информации, насколько сможет.

Ей кажется, что воспоминания, которые приходят к ней, похожи на какое-то колющее оружие, которое вгоняют с каждым разом всё глубже прямо ей в голову. Гермионе отчаянно хочется избавиться от этого ощущения.

Она продолжает:

— Не понимаю, как ты выбираешь, что рассказывать мне, а что нет.

— Что ты вспомнила, Грейнджер?

Гермиона на мгновение поджимает губы, а после выпаливает:

— Ты рассказал мне в прошлый раз, что снабдил Орден данными для спасения пленных, но забыл упомянуть, что я практически вынудила тебя их дать.

Малфой непонимающе смотрит на Гермиону, будто ожидал не такого ответа.

— Я не думал, что это важно. К тому же ты всё равно сама вспомнила.

Он настороженно наблюдает за ней, а Гермиона задыхается от возмущения.

— Важно? Конечно, это важно! Я… я… — Гермиона вздыхает и мотает головой, но после снова глядит на Малфоя. — Ты не сказал, что после этого ты пострадал и чуть не умер. Это тоже не важно?

Малфой чуть откидывается на стуле и пожимает плечами. Его ладони сцеплены, и Гермиона видит, как он нервно вжимает пальцы в кожу, подминая костяшки.

— Грейнджер, я не могу рассказывать тебе все эмоциональные, — на этом слове Гермиону передёргивает, — детали. Они могут форсировать процесс, и ты вспомнишь быстрее, но это будет болезненнее.

Гермиона раздраженно запрокидывает голову и несколько секунд смотрит в потолок.

Эмоциональные детали форсируют процесс. Мерлин, какая сухая формулировка. И это о том, что буквально разрывает её сознание и выкорчёвывает душу новыми чувствами, мыслями, идеями.

Новыми взаимоотношениями.

Гермиона снова смотрит на Малфоя. Но прежде, чем она успевает задать следующий вопрос, он вдруг спрашивает:

— А что насчёт встречи тридцатого?

Выражение его лица внимательное, но холодное, будто бы Малфой подавляет эмоции. Гермиона в смятении, и ей кажется, что в её взгляде отображается всё.

— Я помню, как мы поссорились и как ты дал мне списки Пожирателей, но воспоминание пока расплывчатое, — Гермиона говорит нарочито равнодушно и слегка передёргивает плечами, а затем все-таки отводит взгляд, зная, что глаза раскроют её.

— Поссорились, — Малфой медленно крутит во рту это слово, и таинственная усмешка скользит по его губам. — Да, можно сказать, что тогда мы не сумели найти общий язык.

Гермиона сильно закашливается, схватившись рукой за грудь, пока Малфой наблюдает за ней из-под полуопущенных ресниц. Она на мгновение крепко зажмуривается, стараясь собраться с силами.

— Подавилась, — зачем-то бормочет она и прочищает горло, так и не глядя на Малфоя напрямую. Краем глаза она замечает, как он прикусывает губу и вновь щурится.

Гермиона понимает: Малфой догадался, что она вспомнила, и теперь происходящее забавляет его. Но почему-то он не торопится раскрыть её. Тяжело вздохнув, Гермиона опускает обе ладони на стол, упираясь пальцами в столешницу, прямо как не раз делал Малфой, и бесстрастно произносит:

— Малфой, я думаю, что должна поднять твоё дело и дать собственные показания перед судьями Визенгамота.

Ухмылка сползает с его лица, щёки немного бледнеют, и на лбу чёткой линией проявляется глубокая морщина. Он смыкает ладони, щёлкая костяшками, и выглядит так, словно она предложила что-то неприятное. Гермиона непонимающе хмурится.

В конце концов Малфой обводит взглядом камеру и, не смотря на Гермиону, просто отвечает:

— Ты не можешь пойти к ним, пока не вспомнишь всё, Грейнджер.

Гермиона, удивлённая категоричным ответом, открывает рот, чтобы поспорить:

— Но…

— Кингсли не смог вытащить меня отсюда, хотя заявил всем, что я помогал Ордену. Как ты думаешь, чем твоё заявление будет сильнее?

— Но у меня есть доказательства.