Академия гудела как рой растревоженных пчел. Разговоры о вчерашнем празднике велись в столовой, в коридорах и даже на занятиях. Кто-то обсуждал мой вчерашний полет на метле и называл меня свихнувшейся, не стесняясь громко шептаться. Кто-то сетовал на преждевременное завершение праздника, который должен был длиться до самого рассвета. Кто-то был недоволен тем, как прошла закрытая вечеринка для избранных, до которой мне не было никакого дела, ну а я…

Я со вчерашней ночи только и делала, что пыталась вести себя как обычно под двумя буравящими меня прямыми взглядами.

– Тиана, вот скажи мне, у тебя совесть есть? – уже в который раз поинтересовалась рыжая, пытаясь отобрать у меня ложку.

Но ее маневр не удался. Мы это уже за завтраком проходили, а потому я с чистой совестью продолжила обедать, не имея сил стереть со своего лица счастливую улыбку.

– Она еще и светится вся как начищенный самовар! Вот бессовестная! – согласно покивала Риэна, и обе соседки вновь уставились на меня.

Но я молчала. И ночью вчера молчала, пока укладывалась спать. И утром сегодня молчала, хотя меня грозились не выпустить из комнаты. И даже на занятии по зельеварению молчала.

Как ни странно, у меня у единственной из нашей группы получилось сварить исцеляющее зелье на высший балл. Госпожа Нейк так и сказала:

– Ну хоть одна путевая ведьма на вашем курсе есть.

После чего сокурсники еще долго буравили меня недобрыми взглядами. А мне было все равно. Похвала от преподавательницы приятным бальзамом прошлась по моему уязвленному самолюбию.

А уязвлено оно было по самую макушку! Причина была проста: сестрички Ваэрти этим утром как ни в чем не бывало появились и в столовой, и на занятиях. Я полагала, что после вчерашнего их отчислят из академии, а нам с соседками заживется значительно спокойнее, но ничего подобного не случилось. Они будто были и не причастны к тому, что нас с Калем выбросило из стихийного портала на кладбище, полном не только живыми мертвецами, но и одним голодным вампиром.

Пожалуй, вампир мне запомнился ярче всего.

Этой ночью мне даже снился кошмар, будто пятикурсник не успел разрушить каменную дверь, а я не смогла вовремя покинуть склеп, чтобы позвать преподавателей на помощь. Проснулась я в тот самый миг, когда запихивала вампиру ржавый факел в его раззявленную клыкастую пасть, пока Каль на кусочки рубил кровососа своим длиннющим мечом.

Ну а что я, в самом деле, должна была ждать, пока он нас выпьет досуха? Так бесславно и глупо погибнуть в мои планы совершенно не входило.

Впрочем, о своих планах я знала сейчас не больше, чем кто-либо другой. Вчерашний вечер стал для меня переломным. Я по-прежнему понимала, что быть правильной ведьмой от природы мне не дано. Слишком иным оказался открывшийся мне мир магии и волшебства, слишком мало я знала для того, чтобы не совершать ошибок, слишком…

Прав был господин Эйлер: я не боялась вчера вампира, не боялась мертвецов, не боялась свалившегося на меня дара. Переживала за Каля, да, но не боялась.

Опасалась другого – неизвестности. Чуть больше недели назад я точно знала, какой будет моя жизнь. Знала, что к моим родителям приходил Инав – соседский сын, чтобы посвататься. Знала, что рано или поздно сама буду вести хозяйство, иметь свой дом в нашей деревеньке и следить за своими детьми. Знала…

А теперь не знала ничего, была не уверена ни в чем, даже в своем завтрашнем дне, оттого и страх одолевал. И мысли пугали – безрассудные, словно чужие. Возвращаться в деревню мне больше не хотелось. И замуж за Инава не хотелось, хотя я и раньше таким желанием не горела. Просто принято было так.

Нет, теперь в моих мыслях был только директор ведьмовской академии и поцелуй, при воспоминании о котором я снова против воли начинала широко улыбаться.

– У нее опять щеки красные, – хмуро подметила Марика.

– И улыбка до ушей, – поддакнула Риэна.

Тяжко вздохнув, рыжая отложила свою ложку и взялась за нож и вилку:

– Значит, будем пытать.

После таких слов свой обед я доела очень быстро. Буквально в несколько ложек покончила с супом и мгновенно расправилась с мясной запеканкой, забросив печенье в карман мантии. Ее я обнаружила этим утром в комнате по возвращении из душевых. Она висела на спинке моей кровати, и на душе сразу сделалось светло и тепло.

Он обо мне помнил. Директор ведьмовской академии этим утром вспомнил обо мне.

– Встретимся в комнате, – предложила я девчонкам, но ответа от них ждать не стала.

Схватив поднос, спешно отнесла на мойку, едва не уронив его при столкновении с незнакомым студентом. Извинялась уже на бегу, потому как тот, на кого я положила свой глаз, намеревался покинуть столовую вот прямо сейчас.

– Эй, привет! Помнишь меня? – дернула я парня за рукав рубашки.

Остановившись, пятикурсник смерил меня непонимающим взглядом. Я не знала, как его звали, да и он мое имя навряд ли запомнил, но главным было не это, а то, что он присутствовал на той злополучной вечеринке в комнате Каля и Пелина в мужском общежитии.

– Я Тиана, – напомнила я и перешла к главному: – Ты Пелина, случайно, не видел? Все утро не могу его отыскать.

– Он был сегодня на занятиях, – ответил выпускник и вдруг повеселел. – Точно! Ты же та самая ведьмочка! А я еще думаю, волосы у тебя примечательные…

– Так а сейчас он где? – перебила я.

В академии меня совершенно точно знали исключительно по волосам. Такого необычного двойного цвета не имелось ни у кого.

– У Каля, наверное. Он у знахарки отлеживается. Стой! Ты куда? К нему, кроме Пелина, больше никого не пускают!

Но я уже парня не слушала. Пелина я сегодня пыталась найти как раз затем, чтобы выяснить, как дела у его друга, пострадавшего от вампира. В корпус, где располагалась знахарка, я пробовала попасть сегодня утром перед занятиями, но дежурившие ведьмочки с третьего курса дали мне от ворот поворот.

По распоряжению господина Эйлера в лазарет никого постороннего не впускали. И даже через «пожалуйста». И даже с подкупом и обещаниями проклятья.

По-моему, мне кто-то обидчивый еще и в спину пару слов недобрых шепнул. Вот что значит вредные ведьмы!

Но теперь-то я знала, где мне перехватить Пелина! К лазарету я не бежала. Призвав метлу через распахнутое окно нашей комнаты – после моего прошлого призыва, когда метелка разбила окно, его приходилось оставлять открытым, – я оседлала ее и рванула вверх. Так было гораздо быстрее, чем огибать все здание ведьмовской академии.

У входа в лазарет я очутилась уже через пару минут, но Пелин не вышел из корпуса ни через полчаса, ни даже через час.

Однако смиренно уходить на этот раз я не собиралась. Если для нас закрывают двери, значит где-то открыто окно.

– Опять ты?! Все клумбы нам вытоптала! – появились на пороге уже знакомые мне третьекурсницы, дежурившие сегодня.

В ужасе глянув себе под ноги, я осторожненько слезла с клумбы, по которой действительно изрядно потопталась. Как я на ней очутилась, понятия не имела, но стыдно было очень даже.

– Я все исправлю, – пообещала я, на самом деле вообще не зная, как быстро вернуть цветочкам жизнерадостный пышущий вид.

– Без тебя разберемся, – ответила первая.

– Huerto fequs, amporina, – уверенно произнесла другая, начертив в воздухе светящийся символ бесконечности.

Притоптанные мною цветочки мигом оживились, что не могло не радовать. Все же магия ведьм была потрясающей. Мне тоже так хотелось. Я хотела уметь все!

– Иди давай отсюда, нечего порог обивать, – усмехнувшись, сказала первая и добавила, обращаясь уже не ко мне: – Я думала, хоть после обеда ходить не будут, а у них вообще совести нет.

– Вон, смотри, еще идут, – кивнула ее подруга куда-то мне за спину.