– А откуда он у тебя вообще? – спросила Алия тогда, продолжая изучать застежку, теребить ее пальцами. Почему-то, открывать его не хотелось, но девушка продолжала тянуться все ближе к маленькой кнопочке. Лишь нажми, и крышка откинется, открывая заслонку тайны того, что скрывается внутри этого старика. Чемодан, как Ящик Пандоры. Такой же страшный, наверное, не по своей воле. Руки подбирались все ближе.

– Не столь важно, Алька. Подарок от одного хорошего друга, – бабушка отмахнулась, а пальцы Алии уже ухватились за медную пластину, легонько надавили на манящую кнопку, когда бабушка, не успев буквально на пару секунд, сказала: – Только не открывай его пока.

Но было уже поздно. Крышка, на удивление, не отскочила, а лишь немного приоткрылась. Перед тем, что произошло дальше, Алия только и увидела перепуганное лицо бабули, которая резво прыгнула к ней, чтобы предотвратить катастрофу. Алия даже не знала, что бабушка умеет так быстро передвигаться, но все равно было недостаточно быстро, и крышка уже открылась. За пару секунд комната озарилась светом, манящим настолько, что Алия почувствовала себя мотыльком, который так и полетит ближе, вот только не успела – их снесло огромной цветастой волной полумесяцем, раскидывая в разные углы старой кухни с громким стуком об стены. Вещи тоже кубарем повалились с полок, затрещали, побилась посуда, а пол затрясся, словно при землетрясении 4 степени по шкале Рихтера. Замигал свет, а чемодан продолжал пульсировать, как живое человеческое сердце, полное жизни.

Алии стремительно и сильно прилетело огромной кастрюлей по голове, она в моменте начала обмякать, почувствовав что-то теплое на своем лбу. В глазах засвербело, затряслось еще сильнее. Алия не слышала, но видела, как кричала ее бабушка, раскрывая свой рот на столько широко, на сколько возможно, как со всей силы хлопнула по крышке чемодана, закрывая его. Увидела, как бабуля подбежала к ней, но глаза тогда окончательно закрылись, и Алия погрузилась в темноту.

Сколько времени длилось ее забытие было неизвестно. Она не ощущала свое тело, и даже душу не чувствовала. Не чувствовала своего существования, до момента, пришедшего неожиданно, пока глаза резко не распахнулись, в мгновение ослепленные от яркого белого света. Кроме рассеянной точки света ничего не было видно. Она поглощала весь фокус внимания, не давая оторвать от себя взгляд. До боли в глазах, режущей, как если бы ей туда попал лимонный, кислый и разъедающий, сок. До слез от этого ощущения, скапливающихся на выпуклой поверхности склеры. Алия зажмурилась, захотела поднять руку, чтобы лихорадочно обтереть глаза, вычистить их от жгучего ощущения, но не получилось – рука лишь трепыхнулась под прессингом чего-то острого, в облипку обвивающего ее тонкое запястье прямо под ладонью. Дернула еще раз и тут же болезненно шикнула – похоже, это были ремни из тонкой кожи, которые впивались ей в кожу, раня при любом резком, даже непроизвольном, движении. Дергаться было бесполезно и опасно, потому она просто расслабилась, продолжая лежать с накрепко зажмуренными глазами. Воспоминания недавних событий начали, как калейдоскоп, яркими образами мелькать перед Алией. В полной тишине и темноте она вспомнила про чемодан, про то, как что-то снесло ее с бабушкой огромной силой, а потом…ничего. Больше она ничего не помнила. Где она может находится?

Алия решилась – чтобы понять, что происходит, нужно хоть что-то начать делать, – и открыла, совсем чуть-чуть один глаз. Свет пропал. Нет, он скорее даже приглушился, перестал быть таким болезненным и неприятным. Тогда она открыла второй глаз. Когда яркая вспышка перестала быть такой яркой, Алии удалось понять одну вещь – находится она точно не дома. В упор на нее смотрел огромный бестеневой светильник. Он был похож на живое существо – дискообразная морда с большим количеством мозаичных вкраплений, как глаза у мухи, из которых били уже не такие яркие лучи. Она знала, что это за лампа. Такие используют в операционных, и она была в таком месте единожды за жизнь, когда ей проводили операцию по удалению кисты. Алия была тогда совсем маленькой, боялась очень сильно, озиралась вокруг, видела лишь глаза на лицах, закрытых с двух сторон зеленовато-голубыми накладками, а когда анестезиолог подошел к ней с маской для наркоза, так испугалась еще сильнее, но послушно начала считать от десяти до нуля. И сейчас она испытывала похожий страх – пронизывающий все ее тело, сковывающий, и чтобы освободиться нужно что-то сделать, как тогда, например, начать устный счет. Но в этой ситуации он не поможет.

Сглотнув, она отвела глаза от лампы и бегло посмотрела по правую сторону от себя, увидев тоже знакомую ей вещь – штатив для инфузионных вливаний. От него тянулась прозрачная трубка с какой-то жидкостью. Опустив глаза снова, но еще чуть ниже, Алия поняла к чему эта трубка тянулась – в ее бледной руке, в срединной локтевой вене торчал красный катетер, залепленный медицинским бинтом. Только сейчас она поняла, как сильно ее кожа в этом месте взопрела и стянулась, и снова поморщилась. Ничего страшного, главное разобраться. Алия решила, что сейчас оглядит все окончательно, а после будет решать что делать дальше. Возможно, в больницу она попала после взрыва, а от наркоза буйствовала, потому ее и привязали. Этот вариант был самым правдоподобным, пока Алия не глянула влево, где к ее руке был привязан чемодан.

Этот чертов чемодан.

– Вот каждый раз, как со мной происходит что-то странное, – на выдохе мученически просипела Алия, продолжая лежать в снегу. Чемодан снова заворчал, внутри него что-то заворошилось, но быстро смолкло. И хорошо, не хватало Алии еще одной истерии. Она лежала слишком долго в снегу, погрузившись в себя. Конечно, поговорить ей тоже было не с кем, но этот живой сундук пока не вызывал и капли доверия. Лучше с собой говорить, про себя, не вслух, – ты тут как тут.

Времени на продолжение раздумий уже не было. Алия поспешила подняться, оттряхивая ляшки от прилипшего к ним острого снега, который успел растаять, и теперь чувствуя себя не просто замерзшей, но и мокрой, осмотрела ботинок, который совершенно недавно находился в том, о чем она даже думать не хотела, – у него есть желудок? Поняв, что с ним все хорошо, неспеша и немного по-издевательски вальяжно пошла в сторону чемодана, схватилась за его ручку, обжигающую кожу. Поклажа уже привычно повисла справа, килограмм пять, не больше, и она решила продолжить идти. Небо уже начало переливаться желтоватыми оттенками заката. Это означало, что скоро стемнеет. А в темноте, в таких местах, на улице находиться нельзя. Это Алия тоже точно знала.

***

Оймякон – село в Якутии. Особенное село, под стать Алии с ее ношей – холодное. Холодное настолько, что Алия мало что знала о подобных местах. А зря. Она поняла, что зря не знала, в тот момент, когда увидела это село своими глазами. Когда живешь где-то в центре, стирается понимание целостности картины. Она и не думала, что такие дома: смесь дачных домиков и избушек, даже не хрущевки, до сих пор сохранились. Мистическое напоминание об их всех общем прошлом. Что-то в них было. Стоя на холме, разглядывая место, где ей придется провести, скорее всего, свои последние годы, она отлично видела эти неровные рядки домов, будто кто-то раскидал кубики во время настольной игры – они рассыпались по заснеженной земле неравномерно, играючи. Все такие разные, не как в Мегаполисах, и многие уже были разрушены – и от времени, и от прихода других. Это придавало определенного шарма такому зрелищу, познаваясь в сравнении. А Алии было с чем сравнить. Она жила в больших, многоквартирных домах, вытянутых до самого неба. В таких однотонных и похожих, что можешь запутаться. Здесь было иначе. Это место было исключительным.

И, похоже, было единственным местом на земле, где в зимнее время года ничего не изменилось после ухудшения климата. Лишь лето стало более холодным, и зелень теперь можно было увидеть еще реже, а так, даже для новых реалий рекордные минус шестьдесят семь по Цельсию были слишком. Но красиво. Алия слышала, что здесь можно увидеть северное сияние. Точнее, даже не здесь, а там, где геомагнитное поле Земли отталкивает заряженные солнечные частицы. На ее взгляд, Оймякон выглядело именно как место, расположенное на геомагнитных полях. Алии стало даже как-то стыдно за свое невежество. Оказавшись совсем одна, отправленная в совершенно другую среду, Алия совсем ничего не знала и не умела. Не была слишком глупа или ненаходчива, но все равно недостаточна для того, чтобы чувствовать себя в этой ситуации безопасно.