Саша твёрдо кивнул. Я подошла к нему.

— Ты со свадьбы приехал что ли? — пошутила я.

— Ты зачем сюда пришла? — словно старший брат, заявил он.

— Захотела и пришла. А что? — начинала беситься я.

— Нечего тебе одной сюда приходить!

Я пожала плечами.

— Ты мой папа что ли, чтобы решать: куда мне ходить, а куда — нет?

Он схватил меня за руку. Я освободилась от него и пошла прочь. Ребят на прежнем месте уже не было. «Что ж, тогда пойду танцевать!» — подумала я и пошла. Желающих поплясать было не так много, а вот я очень желала, иначе моя злость вот-вот бы вырвалась наружу. Я вышла на середину танцпола под открытым небом, танцевала так, как танцуют в последний раз в жизни. За что? В чем я виновата? Ведь вчера ещё все было хорошо… но между нами как всегда: никаких ссор, никаких объяснений! А я не могла сейчас! Только не сейчас! И я ненавидела себя за то, что мне так плохо…

Среди света прожекторов и толпы людей я видела его. Он стоял на крыльце и смотрел на меня не отводя глаз. Неожиданно грянул гром, молния рассекла ночное небо, а затем полил дождь огромными каплями. Все побежали на крыльцо под навес, а я осталась. Огни освещали мой насквозь промокший силуэт, к которому липла одежда. Я танцевала под струями летнего ливня. Волосы тёмными прядями падали мне на лицо. Дождь лил, музыка все играла, играла для меня — единственной сумасшедшей танцующей. Я чувствовала себя прекрасно… И вся обида растворялась в дожде и уходила в землю. А Саша смотрел на меня и чего-то ждал. Я рассмеялась ему в лицо… Парой секундами позже я видела, как он удалялся прочь.

Что произошло с нами в тот вечер я так и не поняла, это осталось невыясненным навсегда, как и многое другое. На следующий день мы ни словом не обмолвились о случившемся. Саша пришел как обычно, в то же время. Я вышла к нему. Он обнял меня и прижал к себе. Опять пошел дождь. Мы поднялись на веранду, ничего не говоря друг другу. Он понимал, что ему надо бы идти, а я — что мне следует проводить его, но оба не хотели расставаться…

До моего отъезда оставалась неделя. У меня начали возникать мысли: «А что, если я останусь с Сашей? Перееду в деревню? Брошу учебу?» И я не находила ничего приемлемого для себя, меня пугали эти мысли, как и его безумные взгляды. И хотя сердце просило остаться, разум говорил обратное.

Рано или поздно, Саша должен был сказать, что томило его. Но он тянул, не решался и мучал нас обоих. Друзья замечали в нем перемены: из серьёзного и задумчивого он превратился в весёлого «ребенка». Таким я видела его в этот вечер на дискотеке, почти перед самым моим отъездом. Всё его тело трепетало от непонятного счастья. Я стояла на крыльце рядом с ди-джеем, а Саша то и дело подходил обнимать меня, целовал щёки и уходил танцевать. Я наблюдала за ним: он был удивительно счастливым. Потом он вдруг вернулся и крепко обнял меня.

— Я так привязался к тебе, словно собачонка. Не хочу, чтоб ты уезжала! Хочу быть с тобой!

Мне стало тяжело от этих слов. Слезы навернулись на глаза. Мы ведь прекрасно понимали, что я все равно уеду.

— Я вернусь через два года, — попыталась я смягчить обстановку.

— Два года… Ты уже выскочишь замуж за какого-нибудь придурка, который будет полоскать тебе мозги! … Хочу быть там, где ты…

Господи, но этого не могло быть!

Саша нежно прильнул к моей щеке. Никогда не видела его таким.

Неожиданно весь романтический вечер повернулся обратной стороной. На мотоциклах приехали парни из соседнего посёлка, соскочили с палками в руках и завязалась драка. Я потеряла Сашу из виду. Народа стало так много: местные смешались с приезжими. Парни лупили друг друга нещадно. Девчонки верещали и поддавали жару. Меня толкали то в одну сторону, то в другу, не давая выбраться из этой кучи людей. Саша нашёл меня сам. Он зажимал обеими руками сломанный нос, затем что-то щелкнуло и нос стал на место. Я опешила.

— Пойдем отсюда, пожалуйста! — умоляюще выкрикнула я.

Но он куда-то снова отправился. Разъяренные парни двинулись в мою сторону. Каким-то образом я оказалась в середине толпы. Один из мотоциклистов злобно толкнул меня в спину кулаком. Несколько лет обучаясь каратэ, я на адреналине инстинктивно съездила ему ногой по лицу. Озверевший тип хотел ударить меня, но я увернулась и помчалась прочь. Я была вне себя от ярости! Долой с моего пути!

Я бежала по шоссе и считала до ста, а потом еще до ста. Хотела успокоиться. Кто-то звал меня, но я не оборачивалась. Саша бежал следом, закрывая лицо платком. Я остановилась, он схватил меня за плечи.

— Он тебя ударил?! — кричал он и тряс меня.

— Не важно.

Я тяжело дышала и смотрела на его разбитый нос.

— Он ударил тебя?! — не отставал Саша.

И я снова досчитала до ста…

— Лучше пойдем … пойдем отсюда, — и я потянула его за руку.

У нас во дворе никого не было. Мы сидели в темноте друг напротив друга. Я приложила холодную марлю к его носу. Настроение было безнадежно испорчено. Саша нагнул голову к моему плечу, я провела рукой по его волосам.

— Бедный, что теперь будет с твоим носом?

— Будет нос. Только сломанный, — пошутил он.

Уже было поздно, пели сверчки. Ночи в этих краях очень тёмные. К нам во двор падал тусклый свет соседского фонаря. Адреналин ушёл и меня охватила дрожь. Саша собирался уходить. Его глаза были мутными и блестящими. Я не успела уловить что-то новое в его взгляде, как он поцеловал меня в губы. И смутился, увидев моё недоумение…

…На следующий день он был мрачнее тучи. Погода словно чувствовала его настроение: стало так холодно, что у меня стучали зубы. Мы сидели на лавочке, уже смеркалось. Саша о чем-то напряженно думал и не смотрел на меня, даже не брал за руку… опять что-то не так. В голове кружили разные мысли, он заставлял меня страдать.

— Что случилось, Саша?

— Ничего, — сухо и безразлично ответил он и надолго замолчал.

— Я что-то не так сделала?

— Ты здесь не при чем, — огрызнулся он.

Мои глаза кричали.

«Ему надоели наши встречи и он не может сказать? Боже, но ведь это просто! Так зачем он пришел мучить меня?!» — злилась я.

— Ты так и будешь молчать, не скажешь ни слова?

— Я не хочу разговаривать! — рявкнул он.

— Если у тебя не было желания сюда идти, не стоило заставлять себя, ты не обязан приходить каждый день!

Саша с укором посмотрел на меня.

— Я не делаю то, что мне противно делать.

Я не ответила. На глаза наворачивались слезы. С этого момента мы молчали, и каждый думал о своем. Меня уже начинало потрясывать от обиды и злости. Обстановочка была «так себе»… Прошло два часа. В конце концов мое терпение лопнуло.

— Знаешь, Саша, — твердо начала я, — я не знаю о чем ты так глубоко и на долго загрузился, но я больше не могу выдержать это роковое молчание. Мне кажется я тебя невыносимо раздражаю, но ты почему-то не уходишь. Тогда пойду я.

— Ты меня никогда не будешь раздражать! — выкрикнул он и встал со скамьи.

Он достал сигарету, закурил. Через мгновенье в его руке завертелась какая-то бумажка. Он поднес к ней зажигалку, и она вспыхнула ярким пламенем. И что он хотел этим сказать? Когда листок догорел, Саша спокойно обратился ко мне.

— Тебе пора идти.

— Ты меня отправляешь домой?! — недоумевала я.

— Так будет лучше.

Я резко развернулась и громко хлопнула железной дверью за собой. Я слышала, что он не уходил. А может и впрямь так лучше? Может не стоит ничего менять между нами? Вдруг всё изменится и в следующую встречу появится что-то другое, от чего захочется бежать?… Мне было так противно на душе, но я больше не вышла. Ушла в дом.

Не хотелось видеться с Сашей сегодня. Его вчерашнее поведение угнетало меня. И мы не разберемся с этим никогда в жизни. Так уж повелось… Всё, что случается — не обсуждается. Я бы придумала предлог, чтобы пропустить нашу встречу, если бы завтра не уезжала… Он пришел вечером. Я вышла. Саша улыбался и не знал с чего начать разговор. Мне было грустно. Я больше не могла терпеть этого напряжения между нами, мне хотелось убежать, но вместо этого он обнял меня крепко-крепко.