(АРТЁМ, АННА.)

Раннее утро, тишина, пасторальные небеса, птицы поют. Артём (в белом махровом халате, с полотенцем через плечо, в тапках на босу ногу) неспешно прогуливается.

АРТЁМ: (напевает) Я люблю, тебя, жизнь! Что само по себе и не ново!

Из палатки начальника выходит Анна, серьёзная, в парадном обмундировании, как раз когда Артём громко заводит пассаж-рефрен.

АРТЁМ: Я люблю, тебя-а-а-а…

Анна бросает на него сердитый взгляд. Артём, договаривает чётко, разведя руками, мол, ничего личного не имел в виду, любит именно жизнь.

АРТЁМ: Жизнь! …

АННА: Капитан Загидуллин, вы не на курорте. Утратили ощущение реальности?

АРТЁМ: Всегда знал, что ты без ума от моей фамилии! … Я всеми силами за реальность цепляюсь! Халат – моя связь с реальностью! … (напевает на мотив арии Ленского) Куда, куда, куда вы… (перестаёт петь) удаляетесь с утра пораньше, Анна Сергеевна, вся такая (подыскивает определение) … федерально-собранная?!

АННА: Ты договоришься! … В расположение. Анестезиолога выбивать.

Анна делово отправляется к гаражу. Оборачивается.

АННА: Вы бы, Артём Насимович, не вышивали неглиже, не смущали персонал. Вы на службе. Такова реальность!

Идёт дальше. Артём кричит ей вслед.

АРТЁМ: (шутливо-возмущённо) Мне что, в душ ходить в полном обмундировании?!

Анна, отмахивается, не оборачиваясь.

(АРТЁМ, МАРИНА, ВАЛЕРА, ВОДИТЕЛЬ, ЕВА, КАТЯ, САНИТАРЫ.)

Марина (в рабочей форме) сидит на складном стуле у палатки сестёр, читает книгу. Подходит Артём. Марина в смущении закрывает книгу. Встаёт.

МАРИНА: Доброе утро, капитан!

АРТЁМ: (мягко, забирая у неё книгу) В халате я всего лишь Артём.

Смотрит обложку: это К. Симонов, 1948 года издания, «От нашего военного корреспондента». Книга имеет такой вид, словно её спасли из пожара: слегка обгорела по краям. Артём открывает на закладке. Читает.

АРТЁМ: «Малышка побрела к летучке. Пять минут назад ей казалось, что вот-вот сейчас всё кончится, сейчас они приедут: ещё пригорок, ещё поворот, ещё несколько домов – и раненые будут уже в госпитале. А теперь ещё сорок километров, – ещё столько же, сколько они проехали…»

Марина краснеет. Артём закрывает книгу, но не отдаёт Марине. Тон Артёма шутлив, но он очевидно восхищён.

АРТЁМ: Давно я не встречал девушек, читающих симоновскую «Малышку». Разве одна моя … давняя … знакомая. … Вы – вторая.

МАРИНА: (краснея и смущаясь) Просто, когда мне страшно – мне стыдно, оттого, что страшно. И я читаю о тех, кому было гораздо тяжелее, чем мне, но кто был гораздо смелее и лучше меня.

Артём внимательно смотрит на Марину.

АРТЁМ: Очень жаль, что вы здесь, а не где-нибудь в безопасности…

МАРИНА: (резко перебивая, выхватывая у него книгу) А мне не жаль. Мне жаль тех, кто не понимает, что никто не в безопасности! Я хоть эту книгу спасла, когда библиотеку разбомбили! А что и кого спасли ваши, эти… «одни давние знакомые» «где-нибудь в безопасности»?!

АРТЁМ: Ну, она-то, положим… Не важно. … Марина, не все же должны спасать!

МАРИНА: Каждый должен спасать каждого!

Марина уходит в палатку. Артёму качает головой, под нос, с недовольством собой, с самоиронией, соответственно жестикулируя.

АРТЁМ: Ой, болван! «Вы – вторая». Это мечтает услышать каждая! … Разозлить с утра двух прекрасных дам? – сделано!

На подворье заезжает армейский УАЗ с треснутым лобовым стеклом, простреленный, заднее левое колесо на ободу. За рулём Валера. Тормозит невдалеке. Артём бежит к УАЗу. Из УАЗа выскакивает Валера (куртка в крови, тяжело дышит). На пассажирском сидении водитель, без сознания. Артём присматривается к Валере, словно ему знакомо его лицо. Но ситуация такая, что не до того.

ВАЛЕРА: Транспорт в жёлтую зону! Мы смогли только двоих забрать! Шофёр ранен, нас обстреляли! В укрытии у всех признаки…

Оборвавшись, Валера бледнеет. Артём видит: на груди Валеры расплывается кровавое пятно.

АРТЁМ: Вы ранены.

ВАЛЕРА: (с удивлением глянув на куртку) Это не моя! Это…

Валера кивает на УАЗ и падает без сознания. Артём подхватывает его, белый махровый халат пропитывается кровью. К УАЗу бегут Марина, Ева, Катя, санитары, с носилками; укладывают на носилки Валеру, открывают задние двери, извлекают раненых. Артём смотрит на свой белый махровый халат, пропитанный кровью; снимает, бросает на землю, оставаясь в трусах; берётся за один конец носилок, на которых лежит Валера, с другой стороны – санитар; понесли…

(АРТЁМ, АНТОН, ЕВА, КАТЯ, ВАЛЕРА, ВОДИТЕЛЬ, ХИРУРГ-1, ХИРУРГ-2, ХИРУРГ-3, РАНЕНЫЙ-1, РАНЕНЫЙ-2.)

Валера на операционном столе. Его куртка обильно пропитана кровью, набухает на глазах. Ева быстро большими ножницами разрезает на нём куртку и одежду (одномоментно). Антон (помытый, в операционном белье) приподнимает Валеру, осматривая спину: выходного отверстия нет.

АНТОН: Слепое.

Ева освобождает Валеру от одежды, Катя – за инструментальным столиком. На заднем плане на столах Водитель, Раненый-1 и Раненый-2 (эти операционные не пустуют; смотрим M*A*S*H*, моменты поступления раненых), у столов над ними: Хирург-1, Хирург-2, Хирург-3, молодые, до 30-ти. Артём (в хирургической пижаме) поочерёдно подходит к столу-1, столу-2, столу-3; смотрит в раны (прижав маску), оценивая степень тяжести.

АНТОН: На торакотомию!

КАТЯ: (под нос, ехидно, опытной м/с) Кэп!

АНТОН: (услышав, возмущённо) Я – майор!

Катя с Евой давятся коротким смешком. Артём подошёл к столу с Валерой. Одежда снята, Ева обрабатывает оперполе.

АНТОН: (имея в виду ситуацию с другими ранеными) Чего там?

АРТЁМ: Поверхностные осколочные, парни справятся, ничего военного.

АНТОН: Отчего без сознания и ткани ригидные?

АРТЁМ: Похоже токса. Пока непонятная. Проведём анализ. Всем лить унитиол. Из садового шланга.

АНТОН: (Артёму) Мойся!

АРТЁМ: Сам, сам! Ты толковый хирург. Хотя и медленный.

АНТОН: А ты куда?

АРТЁМ: В жёлтую зону. Немытым. С Евой в ассистентах тебе сам чёрт не брат!

Ева ехидно улыбается в маску. Артём бросает взгляд на лицо Валеры, морщится, будто не может вспомнить что-то неуловимо знакомое. Быстро идёт на выход из операционной. Ева становится на место ассистента.

АНТОН: Пусть санитар едет! Капитан, приказываю вернуться! Вы нужны здесь!