Деятельность в офисе пришлось срочно свернуть. Кирилл не платит мне за сверхурочную работу, поэтому я не обязана развлекать его дружков.

– Эй, повариха! – раздается вдруг неподалеку.

Оглянувшись, вижу, как по дороге вдоль тротуара катится темно – синяя тачка, из открытого окна которой на меня смотрит Андрей. Макс, почесывая пальцем бровь, поглядывает с водительского места.

Наградив их уничижительным взглядом, отворачиваюсь и ускоряю шаг.

– Садись, подвезем, повариха! – не унимается извращенец, – а то булочки свои спалишь к чертям!..

Представив, как они рассматривают мои, скрытые лишь короткими шортами булочки, мгновенно заливаюсь краской.

Черт!..

– Да не бойся!  – смеется он, – наши ширинки больше не будут топорщиться в твою сторону.

– Ты же не в костюме собаки, – с усмешкой добавляет Данилов.

Последняя капля моего терпения срывается вниз. Подняв руку, выставляю средний палец.

– Ох, бля, – успеваю услышать, прежде чем машина срывается с места и быстро теряется в общем автомобильном потоке.

Вот же прицепились!.. Придурки!

Дойдя до остановки, покупаю в ларьке фруктовый лед и обессиленно падаю на лавку под козырьком. Пропустив одну свою маршрутку, с наслаждением съедаю мороженое и только после этого еду домой.

– У тебя где телефон? – кричит из комнаты Лиза, соседка по съемной квартире, едва я переступаю порог, – мне Эмма твоя наяривает.

Скинув рюкзак у порога, вынимаю из кармана шорт телефон и активирую экран. Три пропущенных от Эммы и по одному от родителей.

– На беззвучном, – отвечаю я.

– Она меня разбудила, вообще-то, – бормочет подруга недовольно.

– Соррян.

Снимаю сандалии, мою руки и, усевшись на стул в кухне, перезваниваю маме.

– Мам, не слышала, прости…

– На работе была?

– Да…

– Опять выступления? – спрашивает со смешком.

Не одобряют они то, чем я подрабатываю. И профессию мою будущую тоже. Мама всю жизнь секретарем в местной школе проработала, папа – электриком. Откуда у их дочери желание поваром стать, они так и не поняли.

Долго сопротивлялись моему поступлению и все еще думают, что это временная блажь. Отучусь и вернусь домой как миленькая.

Работа аниматором для них вообще чем-то постыдным является. Что-то между проституткой и клоуном.

– Нет… так, организационная работа… – отвечаю неопределенно, – как у вас дела? Смотрю, от папы тоже пропущенный.

– Я не дозвонилась, решила тебе с его номера набрать, – рассказывает мама, – вдруг ты со мной разговаривать не хочешь.

– Боже… откуда такие мысли?

– Ну в прошлый раз ты чуть трубку не бросила.

– Это когда ты мне работу вахтерши в школе предложила?

– Я не предлагала! Я просто сказала, что Степановна ушла на пенсию, и освободилось место.

– Ну, да, конечно…

Голос этой Степановны до сих пор мне в кошмарах снится.

«Куда прешься без сменки?!»

«А голову дома не забыл?!»

«А ну, не толкаемся!»

«Чья куртка?!»

– Не хочешь вахтершей, могу про педагога продленки узнать…

– Мама!

– Что, мама?.. Если бы могла, устроила бы тебя в столовую, но там сейчас комбинат питания всем заведует.

– Не надо. Меня. Никуда. Устраивать, – чеканю, чувствуя, что вот – вот взорвусь, – мне учиться еще год, и я доучусь, мама.

В трубке тяжелый вздох раздается. Мы обе на некоторое время замолкаем, но не отключаемся, потому что подобные стычки очень близко к сердцу принимаем.

– Прости, – сдаюсь первой, – но мне нравится учиться, и я очень хочу поваром в ресторане работать.

– В ресторане, – фыркает мама, – кто тебя туда возьмет без опыта? Или у тебя есть знакомые?

Одно и то же каждый раз. Слово в слово. Кому ты нужна? Кто тебя возьмет? Тебя там никтоне ждет.

Прикрыв глаза, прижимаю ладонь к лбу.

– Как у папы дела? – спрашиваю, предпринимая последнюю попытку завершить разговор на доброй ноте.

– Да нормально у него дела. Вчера трансформатор какой-то у них сгорел, до одиннадцати на работе задержали.

– У тебя как?

– Да как?.. На даче травы по колено, – говорит с претензией в голосе, – хоть бы приехала, помогла.

– Сейчас работы много, надо успевать заработать. Хозяйка собирается плату за квартиру поднять.

– Картошку-то хоть приедешь копать?

– Приеду, – обещаю я.

После разговора сразу иду в душ. Настраиваю освежающую воду и намыливаю все тело. Закрываю глаза, чтобы смыть пену, а перед мысленным взором похабная улыбочка этого извращенца стоит. Наследника газет – заводов – пароходов.

Засранец с золотой ложкой во рту родился. Вкупе с его внешностью убойная сила.

Если бы не его снобизм и хамство, я бы, наверное, тоже потекла. Потому что его глаза и губы… и фигура, и голос…

Тьфу!..

Прибавляю холодной воды и, задержав дыхание, направляю на себя душевую лейку.

Изыди, демон!..

Освежив тело и охладив разум, надеваю тонкий сарафан на лямках и падаю с телефоном на кровать.

«Что случилось?» – пишу Эмме в ответ на ее три пропущенных.

«Завтра детский праздник загородом, не забыла?»

«В пять вечера. Я помню. Скинь адрес»

«Сейчас скину. Ты Пеппа завтра»

Отлично. Если завтра будет так же жарко, я в этом костюме сварюсь заживо.

«Ок»

«Кстати, друзья Кирилла считают тебя отбитой»

Почему, интересно? Потому что у моих ног не образовалась лужица, как у Эммы и Маринки?..

«Ты ранила меня в самое сердце. Как мне жить с этим, Эмма?!» – строчу, посмеиваясь.

«Больная»

Ага, и лечиться не собираюсь.

Сую телефон под подушку и поворачиваюсь на бок с намерением немного поспать. Кажется, моментально отрубаюсь, а просыпаюсь от раздражающего жужжания под ухом. Разлепляю глаза и, поднявшись на локте, пытаюсь понять, какое время суток за окном.

Падаю обратно на подушку и, сунув руку под подушку, вынимаю оттуда свой телефон.

На экране восемь вечера и… сообщение от неизвестного номера.

Сердце пропускает удар.

«Сохрани контакт, повариха. Пригодится»

Уронив руку с телефоном вдоль тела, быстро облизываю губы.

Кто из них двоих? Андрей или Макс?..

«Как записать? Кощей или зоофил?»

«Запиши – Мой Господин»

Ух ты!..

«Такой контакт уже есть в моем телефоне. Придумай что-нибудь другое»

Ожидаю что-то вроде Мой Повелитель, Мой Владыка, Мой хозяин или даже Султан моего сердца, но вместо этого прилетает:

«МАКС»

Пфф…

Максим.

Автоматически открывшиеся ворота пропускают меня на территорию усадьбы отца, когда-то бывшей нашим семейным гнездом.

Въезжаю, традиционно притормаживаю у будки охраны.

– Здравствуйте, Максим Юрьевич, – здоровается Михаил.

– Привет, – отвечаю взмахом ладони.

– Юрий Андреич дома.

– Да, в курсе…

Делаю на машине круг по кольцу, как в лучших домах Парижа, и останавливаюсь у широкого крыльца из белого мрамора. По нему тут же кубарем визжащий комок шерсти скатывается – принадлежащий мачехе шпиц Вильгельм – Антуан.

– Здорово, псина, – бормочу, поднимаясь по ступеням.

– Вилли! – раздается за дверью голос Агнии, жены моего отца, – ты чего ругаешься?

Выходит из дома и, завидев меня, улыбается.

– Привет, Максим, – касается плеча, с поцелуйчиками не лезет, зная, как я терпеть не могу эти лобызания.

– Привет, – отвечаю и сразу в дом прохожу.

– Мы уже пообедали, – летит вдогонку, – тебя не дождались.

– Где отец?

– В кабинете работает.

Сейчас орать будет, что опоздал и трубки от него не брал. А я тупо дрых до обеда, а потом два часа с похмелья мучался.

В доме тихо, как в склепе и так же холодно. Слышно только цокот когтей шпица по глянцевому полу.

Крутя связку ключей на пальце, прохожу через круглый холл и сворачиваю в левое крыло, туда, где находится кабинет отца.

Оповещаю о своем приходе стуком костяшкой о дверное полотно и захожу внутрь.