Нэн села, и ее проводили аплодисменты и тут же поднявшийся шум голосов. Каждый понимал – произошло нечто чрезвычайное, но что именно, не понимал никто. Все вопросительно смотрели на Мора. Сэр Леопольд наливал Нэн вина. Она сидела, прикрыв лицо рукой. Эвви спрашивал Демойта – что случилось с мисс Картер? не заболела ли она? может, надо… Но Демойт вдруг встал и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Мор закрыл глаза.

Прошло еще минут десять-пятнадцать. За это время гости успели выслушать начало очередного, тоже наверно очень длинного, монолога Эвви и попутно угоститься вином. Затем общество поднялось, чтобы переместиться в гостиную. Несколько человек подошли к Мору с пожеланиями успеха. Он прошел вместе с остальными. Но тут же, извинившись, быстро вышел в коридор.

Сбежал по лестнице и выскочил на игровую площадку. Вокруг было темно, только в окнах наверху горел свет и чуть поодаль светился фонарь на столбе, выхватывая из тьмы пятно асфальта, рыжий гравий и клочок травы. Он огляделся. Куда Рейн могла пойти? Где ее искать? Он прошел немного и увидел «райли», стоящий на обочине. Но в машине было пусто. Он позвал, сначала тихо, потом все громче. Потом бегом вернулся к главному корпусу, надеясь найти там Рейн и Демойта. Но никого не нашел. Подбежал к воротам. Напрасно. Тогда он подошел к машине и рухнул возле колес лицом в траву.

Мор долго ждал около машины. То и дело слышались голоса и шаги, но это всего лишь расходились гости. К «райли» никто не подошел. Наконец Мор поднялся и куда-то побрел наугад. Потом бросился искать свой велосипед. В учительском сарайчике не оказалось. Должно быть, оставил дома. Почти бегом Мор поспешил домой. Сколько же все это длится? Он потерял счет времени. Почему он позволил ей уйти? Надо было удержать ее, открыто, при всех взять за руку, и тогда все усилия Нэн пошли бы прахом.

Приблизившись к дому, он заметил свет в комнате. Видимо, Нэн уже вернулась. Он пинком распахнул калитку и бросился искать велосипед. Нашел и потащил к дороге. И услышал шум раздвигаемых штор. Свет упал на дорожку. Нэн проводила его взглядом. Он не оглянулся и даже по сторонам не посмотрел. Вскочил на велосипед и, с силой оттолкнувшись от тротуара, ринулся в сторону Подворья.

Там горел свет, в холле и в гостиной. Велосипед, взбрыкивая, проехал по боковой дорожке, и Мор на скорости соскочил с него.

Уже около самого дома Мор увидел, что входная дверь приоткрыта. В холле стоял Демойт. Он неистово, больно вцепился Мору в плечо. На секунду Мору показалось, что старик собирается ударить его. Он вырвался. Та энергия, которой ему так недоставало, когда он сидел за обеденным столом, вскипела сейчас с такой силой, что он способен был проломить стену, лишь бы отыскать Рейн.

– Где она?

– Не знаю! – ответил Демойт. Он что-то начал говорить, но Мор уже развернулся и, хлопнув дверью, выбежал вон. Он снова схватил велосипед, но тот запутался в кусте роз. Мор дернул его, высвободил из колючего плена и вновь закрутились педали. Он задыхался и от усталости, и от муки неведения. Он все еще не знал, что же случилось.

«Райли» стоял на прежнем месте. Мор спрыгнул с велосипеда рядом с машиной. Что же делать? Где она? Где искать? Мука ее отсутствия становилась просто невыносимой. И тут он понял: впервые за много недель он не знает, где Рейн. Он бросил велосипед на траву и пошел к игровому полю. Она все же может быть где-то там, в школе. На углу здания по-прежнему горел фонарь. Сколько же сейчас времени? Наверное, уже за полночь. Все давно разошлись по домам. Но она может быть еще здесь. Ведь автомобиль здесь. Конечно, она где-то здесь.

Он все время оглядывался. Тьма. Нет, свет есть. За окнами учительской столовой все еще горит свет. Наверное, там убирают. В такой час? Он не знал, что ему делать. Потом побежал к дверям, оглушенный топотом своих ног. Дверь не заперта. Он стремительно взлетел по ступенькам и ворвался в комнату. Там было темно. Он пробежал по комнате и распахнул вторую дверь.

Оголенная электрическая лампочка освещала комнату, которая выглядела теперь очень странно. Все, что напоминало о званом обеде, давно убрали. В первую секунду ему показалось, что в комнате никого нет. Потом он увидел Рейн. Высоко у себя над головой. Она стояла на стремянке около камина и что-то делала с холстом. В левой руке держала большую палитру. Цветные брызги виднелись не только на ее белом нарядном платье, но и вокруг, даже на ступеньках стремянки. На то, что кто-то вошел, она внимания не обратила. Работа над картиной захватила ее.

– Рейн! – позвал Мор. Он подошел к стремянке и дернул ее так сильно, будто хотел сбросить девушку на пол.

И тут увидел, что она плачет.

– Рейн… Это все неправда. Это Нэн придумала. Ты не виновата.

– Нет, правда. Я спросила у Демойта.

– Ну что ж, у меня когда-то и в самом деле была такая мысль, но Нэн все переврала. Мы с ней никогда ничего не обсуждали, и никакого согласия между нами не было. Поверь мне.

– Это не имеет значения. – Она сквозь слезы смотрела на картину.

– Все не так! Клянусь, все не так. Я от всего отказался, навсегда.

– Да. Из-за меня. – Она отложила кисточку и повернулась к нему. Она стояла на верхней ступеньке лестницы, и крохотные каблучки едва виднелись из-под платья. Мор протянул руку.

– Нет, нет, – произнес он и, обняв ее ступни, прижался головой к стремянке. Как же убедить ее? – Ну хорошо, пусть так. Но разве это так уж важно? Я тебе давно бы сказал, только не хотел усложнять дело. Если бы я сам тебе сказал, все было бы по-другому? Тебя огорчило, что это сказала Нэн. Ну, какие пустяки. Я люблю тебя, и все остальное не важно. Все остальное – не имеет значения. Я люблю тебя… ты понимаешь? – Он страстно хотел убедить ее, хотел, чтобы она поверила.

– Ты мне делаешь больно, – сказала она. – Я только теперь поняла. Я просто не осознавала, что разбиваю твою жизнь. Теперь я вижу то, чего раньше не замечала. Я вижу твоих детей. Я вижу твои устремления. Ты говоришь, что любишь меня. Но на самом деле ты никогда полностью не простишь мне, что я всего это не заметила. И я сама себя за это не прощу. – Она говорила бесцветным, слегка плачущим голосом, и слезы не переставая текли по лицу.

– Нет, нет, все не так! – выкрикнул Мор. Нэн победила, мелькнула мысль, теперь Рейн видит все именно так, как ей хотелось. – Нет, я не позволю тебе так думать!

– Не надо, Мор. Кто я в твоей жизни? Ты похож на дерево с длинными корнями. А я всего лишь птица. Ты не сможешь вырвать свои корни из земли, чтобы улететь со мной. Отовсюду, где бы мы ни оказались, тебя со временем все равно позовут твои дети, твоя работа, к которой ты призван, и ты сам это знаешь. Я представляю, как бы я чувствовала себя без моего творчества. Я бы умерла, если бы его у меня отняли. Я бы умерла…

– Я люблю тебя, Рейн, – сказал Мор, – и больше ничего сказать не могу. После встречи с тобой все остальное утратило для меня смысл. И меня больше не интересует парламент. Я больше этого не хочу. Я хочу тебя. Не уничтожай меня, Рейн. – И он схватился за нижнюю ступеньку.

– Какое-то время мы были бы счастливы, но что дальше? Это как сухой песок, текущий сквозь пальцы. Я путешествую по миру и везде, где могу, рисую. Если бы мы оказались вместе, я все равно продолжала бы свое дело. А что осталось бы тебе? Просто быть возле меня? Но понравилось бы это тебе? Смог бы ты продолжать сочинять? Если бы тебе нравилось сочинять, как мне нравится рисовать, ты бы не бросил и сейчас, ты бы продолжал, тебя ничего не могло бы остановить.

– Я буду писать. Или открою свою школу. Я же не тупица. Я и об этом думал тоже. Мы начнем новую жизнь вместе. Что за жизнь у меня сейчас, ты же не знаешь. И что бы изменилось, стань я депутатом парламента? С тобой я впервые почувствовал себя живым человеком. С любовью к тебе для меня открылся мир, впервые, прекрасный мир, полный новизны, никогда прежде мною невиданной. И что со мной будет, если ты оставишь меня! Не оставляй меня. Не будь жестокой. Прошу!