– Вот еще один портрет… если мы спросим, что связывало натурщика с портретистом, то ответ напрашивается сам собой – правда? – Аудитория молчала. Бладуард сделал паузу и посмотрел на картину. Огромная сократовская голова старого Рембрандта, закутанная в какую-то грязную тряпицу, выступала из света и тьмы. На краю освещенного пространства стоял Бладуард, неотрывно глядя на картину. Он, кажется, на минуту забыл, где находится.

– М-да, – пробормотал Бладуард и, отодвинувшись в тень, цокнул указкой об пол.

А на экране вдруг возникло цветное фото королевы в синем костюме, стоящей на ступеньках Балморала. Хорошо спевшаяся группа из задних рядов тотчас же затянула национальный гимн. Аудитория послушно вскочила со своих мест. И тут же грянул сумасшедший хохот. Несколько человек еще пытались петь, но недолго.

Мор приподнялся на своем стуле и расслышал, как Эверард говорит Хензману:

– Вряд ли сам мистер Бладуард мог придумать…

Хензман, нисколько не растерявшись, быстро изъял неуместную картинку и вставил другую.

– Наверное, мне пора уходить, – шепнула Рейн. Мор обнаружил, что держит ее за руку. Наклонившись, они прижались плечами друг к другу.

– Я тебя безумно люблю! – под гул голосов сказал Мор.

– Тшш! – шепнула Рейн.

Хензману удалось выдворить королеву. Появился следующий слайд – портрет Винченцо Морозини Тинторетто. Школа со вздохом замолчала.

– Перейдем к этому полотну, тоже находящемуся в Лондоне, – невозмутимо произнес Бладуард.

– Изумительный портрет! – прошептала Рейн. – Жаль, что…

Сзади раздался громкий шепот. Там задвигали стульями. Создалось впечатление, что кто-то один, а может, двое начали пробираться к выходу. Сидящие в первых рядах оглядывались, стараясь понять, что происходит.

– Будьте добры, не шумите, – обернувшись, попросил Эвви.

– …извлечь некую мораль из этих примеров… – тем временем говорил Бладуард.

– Что там за суета? – спросила у Мора миссис Пруэтт. Но Мор не знал. Он повернулся на своем стуле и коленом прижался к бедру Рейн. Несколько мальчиков стояли, переговариваясь вполголоса. Потом некоторые из них направились к дверям.

– …Будучи, как Шекспир, он определил это, творцами и владельцами наших лиц…

Пруэтт встал и вдоль стены начал пробираться к центру неразберихи.

– Где находится эта картина? – шепотом спросил Мор у Рейн.

– В Национальной галерее, – тоже шепотом ответила Рейн. – Мы туда…

Бладуард стоял в белом квадрате света, протянув вперед указку. Он напоминал алхимика, беседующего с призраком. В задних рядах переговаривались все громче. Большая часть учеников смотрела теперь именно туда, а не на экран. Все взволнованно перешептывались. «Что случилось?» – спросил кто-то в первом ряду.

Пруэтт вернулся и, наклонившись к Эвви, сказал обеспокоенно:

– Наверное, вам надо выйти. Двое мальчиков лезут на башню.

Мор похолодел. Все вокруг мигом куда-то исчезло. Он вскочил, сделал шаг и чуть не столкнулся с Эвви, который в эту минуту тоже поднялся… Он начал пробираться к ближайшей двери. На задних рядах тоже вскакивали, гурьбой устремляясь к дверям. Началась давка. Голоса звучали все громче и громче. Мор попал в центр водоворота. Прокладывая себе путь, он краем глаза видел происходящее в зале. Бладуард все еще стоит у экрана, подняв указку, а перед ним, в зале, мальчики дерутся, толкаются, взбираются на стулья. А самые младшие в первых рядах еще не поняли, что происходит, и спрашивают, им отвечают громко, взволнованно, и паника все нарастает и нарастает. Эвви тоже попал в водоворот. На секунду его лицо мелькнуло в свете экрана – разинутый рот, испуганный взгляд. Уже после того, как директор пробился к выходу, Мору удалось включить свет.

А потом он выбежал на средину игровой площадки. На дворе уже совсем стемнело. Толпа и без того уже собралась внушительная, но к ней все прибавлялись и прибавлялись школьники, высыпающие из двух дверей гимнастического зала. Мор поднял голову. Но ничего не смог разглядеть, будто завеса опустилась перед его глазами. Он с усилием всматривался. Хотя и без того уже знал, кто те двое на башне.

– Они там, – сказал кто-то рядом. Ригден. Он показывал вверх. Мор напрягал зрение. Но по-прежнему ничего не видел. Словно ослеп. Ему казалось, что кто-то схватил его за горло и душит. В ночном небе начали постепенно вырисовываться контуры башни.

Громада башни чернела на фоне безлунного неба. Строение состояло из двух ярусов. Нижнего, квадратного, где находилось книгохранилище, стоящее на крыше главной школы, с двумя небольшими оконцами. А из этого нижнего квадратного строения вырастала чрезвычайно высокая башня, пышно украшенная гротескным каменным орнаментом и увенчанная бронзовым шпилем. Квадратную часть отделял довольно заметный, на два-три фута шириной, выступ, нависающий над нижней частью сооружения. Основание башни доходило почти до краев этого выступа, то есть башня снизу была широкой и к верху сужалась, так что в целом имела вид некоего копья.

– Там, на выступе, – выдохнул Ригден, все еще стоящий рядом с ним. И, запрокинув голову, Мор действительно разглядел две фигурки. Одна на самом выступе, другая как раз под ним, прижавшаяся к стене. Оба неподвижные. Сердце Мора сжалось от страха. Теперь он видел яснее.

– Наверное, застряли, – сказал кто-то. Огромная толпа собралась посреди игрового поля: должно быть, вся Школа уже была здесь. Оглянувшись, Мор увидел множество голов, виднеющихся в потоке света, льющегося из распахнутых дверей зала. Все тихо переговаривались, указывая на башню. Теплый вечерний воздух гудел от множества голосов. «Этот гул может испугать тех», – подумал Мор. И он повернулся, полный решимости разогнать зевак. Но это было невозможно. Только начни, и поднимется куда больший шум и суета. Он опять посмотрел на башню. Фигурки по-прежнему не двигались. Скорее всего, не могут переместиться ни вверх, ни вниз.

Пруэтт пробился к нему сквозь толпу. В темноте нельзя было разглядеть его лица. Он сказал Мору:

– Билл, боюсь, там ваш сын и Кард.

– Я знаю. – Мор неотрывно смотрел на башню. Что можно сделать? Он понял, что его бьет дрожь. – Пошлите за пожарниками. Нужна какая-нибудь длинная лестница.

Как же он сразу не додумался?

– Эверард уже звонит, – быстро ответил Пруэтт.

– Господи! Они, наверное, от страха боятся двинуться.

Пруэтт положил руку ему на плечо.

– Там, за павильоном, есть лестница…

– Слишком короткая, – ответил Мор.

– Я сбегаю принесу, – предложил Ригден.

– Да, пойди, – кивнул Мор, – но она наверняка слишком короткая.

Несколько мальчиков побежали вместе с Ригденом.

Мор сжал кулаки. Неужели ничего нельзя сделать? Он боялся, что в любой момент Дональда или Карда оставят силы. Ни тот ни другой по-прежнему не двигались. Мучительный страх разрывал его на части.

В толпе раздавались взволнованные возгласы.

– Включите прожектора! – крикнул кто-то сзади.

– Нет! – мгновенно обернувшись, крикнул Мор. – Они испугаются!

Но его не расслышали. Орава мальчишек уже бежала к котельной, где находились рубильники. Миг – и фасад Главной школы вынырнул из тьмы в безжалостном свете прожекторов. Лучи обнажили башню сверху донизу, каждую ее деталь. Толпа охнула, прикрывая глаза. Мор хотел всмотреться. Но пронзительный свет ослепил его. Он закрыл глаза. Потом открыл и увидел, что Дональд лежит плашмя на узком выступе. Кард застыл тут же, под выступом, прилипнув, словно муха к стенке башни. Одной рукой он держался за выступ, вторая как-то странно распласталась по стене. И тут Мор понял – это он пытается держаться за провод громоотвода, спускающийся с верхушки башни. А ногами опирается на еле заметный декоративный карниз, дюйма два шириной, опоясывающий стену несколькими футами ниже выступа. Еще там болтается веревка, которую им каким-то образом удалось приладить к основанию башни, но Карду до нее не дотянуться.

И даже если, пусть не по веревке, а с помощью того же провода, он все-таки сумел бы подтянуться к выступу, то на площадку ему все равно не забраться, потому что дорогу преграждает Дональд.