–

А это вам, леди и джентльмены, за то, что использовали меня.

Наступила пауза. Американцы (а судя по тому, что музыкант обращался к ним поанглийски, это были американцы) переглянулись недоумевающе.

Гитарист: невысокий, изящный, напряженно-прямой — продолжал стоять с протянутой в руке монетой.

–

За билеты на концерт в каком-нибудь зале вы готовы выложить куда большую сумму! — воскликнул он.

Они пожимали плечами, искренне не понимая, что паренек этим хочет сказать. Тогда он швырнул монету на камни под ноги американцам с непередаваемым презрением. Он был похож на оперного матадора или на Остапа Бендера (я имею в виду медальный профиль), если б не горечь в лице, совершенно исключающая как оперу, так и комедию».

Севилья:

«Последней севильской картинкой были четыре монахини, вошедшие в автобус Севилья-Кордова. Одна была очень хорошенькая, с прелестной белозубой улыбкой. Другая, пожилая, почему-то держала гитару в чехле. И это было как-то несуразно, не шло ей никак,

хотелось крикнуть — да отдай той, молоденькой, хорошенькой, отдай, пусть споет!» Гранада:

«Цыгане на площади Бибарамбла откровенно плохо бренчат на гитаре и вопят пронзительными голосами песни, слишком близко, впритирку подходя к обедающим на террасе. Закончив свои немудреные серенады, переворачивают гитару вверх дном и, обходя столики, бесцеремонно ждут, чтобы на нижнюю деку туристы выкладывали дань».

Четыре уличных сценки мастерски передают быт и нравы сегодняшней Испании, которую невозможно представить без гитары.

ИРИНА БОРИСОВНА РАТУШИНСКАЯ

Ратушинская, Ирина Борисовна (родилась в 1954) —

русская

писательница,

участница правозащитного движения. В 1983 году была приговорена к семи годам заключения. С 1986 года — в эмиграции в Англии, затем — в США. Стихи распространялись в самиздате и публ

иковались на Западе. В поэзии — религиозные мотивы, тема ответственности личности и борьбы за духовную независимость. Сборники стихов «Стихи» (1984), «Вне лимита» (1985), «Я доживу» (1986). Книга «Серый — цвет надежды» (1989) и другие.

Известная правозащитница Ирина Ратушинская, написавшая мемуарную книгу «Серый — цвет надежды», передает разговор с заключенным из мужского отделения лагерной больницы: «Когда оба отсмеялись, читаю ему стихи, ведь обещала.

–

Ира, ты спиши их на бумажку. У нас один на гитаре лабает.

–

У вас и гитара есть?

–

Ну, тут теперь нет. Недавно хлопцы начальника режима гитарной струной удавили. Кто сделал — не нашли, а гитару забрали. Но я здесь ненадолго, я сам туберкулезный, меня два раза в год сюда на больничку возят. А на нашей зоне гитары аж две, мы их под самодеятельность получили».

Логику начальника постичь трудно. Он изымает гитару, предотвращая будущие убийства! Неужели у зэков нет никаких других способов отомстить ненавистным тюремщикам?

АЛЕКСЕЙ МАКСИМОВИЧ ПАРЩИКОВ

Парщиков, Алексей Максимович (1954–2009) — русский поэт, переводчик. Сборники «Днепровский август» (1984), «Фигуры интуиции» (1989). Поэма «Новогодние строчки». Жил в Кельне.

Ироническая поэзия Алексея Парщикова нравится далеко не всем, хотя было бы неверно игнорировать его творчество. Давайте посмотрим, в каком контексте он обычно упоминал гитару.

«Дрожит гитара под рукой, как кролик, / цветет гитара, как иранский коврик. / Она напоминает мне вчера. / И там — дыра, и здесь — дыра». (Стихотворение «Тот город фиговый — лишь флер над преисподней»)

М-да, сравнение гитары с ковриком и кроликом воистину неожиданное. Впрочем, чего только не придумаешь в погоне за сомнительной рифмой!

«Если гитару берет человек и пытается петь, / птичка от смеха и муки / белыми лапами рвет клеть». (Стихотворение «Птичка»)

Это уже понятнее. Смысл отрывка таков: музыка бездарного гитариста — курам на смех. «Твой лик условный, как бамбук, / как перестук, задаром / был выброшен на старый круг / испуга, сна, и пахло вдруг / сожженною гитарой». (Стихотворение «Темна причина, но прозрачна…»)

Хорошо, что поэту почудился запах паленой древесины, а не серы. Тогда бы уж точно в следующих строках появился хохочущий Мефистофель.

«Гитара, брошенная рок-звездой в толпу, / разрывается, как глубоководная рыба, / выдернутая в небеса». (Стихотворение «На дороге»)

Не слишком понятно, однако метафора впечатляет.

А в поэме «Новогодние строчки» мы сталкиваемся с полным апофеозом абсурда: «Голова из гитарного грифа с колками, как ломоносовский сделан парик, / с флюгером голова, и зияет пропеллер, чтоб туманны черты, и голова пик».

Похожие стихи сочиняет компьютер, подбирая под заданный размер случайно подвернувшиеся слова. Видимо, Парщикову до гитары не было никакого дела, она появлялась в его стихах с непредсказуемой частотой, как и любая другая вещь, попавшаяся автору на глаза.

ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ ПОЛЯКОВ

Поляков, Юрий Михайлович (родился в 1954) — русский писатель. Повести «ЧП районного масштаба» (1985, сценарий одноименного кинофильма, 1988), «Апофегей» (1989) — о моральнополитическом разложении в рядах партийно-комсомольского аппарата. Повесть «Сто дней до приказа» (1987) — о внеуставных отношениях в армии. Для стиля характерно использование анекдотов и современного городского жаргона.

В повести «Апофегей» Юрий Поляков рассказывает о том, как один из героев приобщился к гитарному искусству, которое сильно помогло ему в жизни: «Чистяков умел играть на гитаре. Давным-давно, когда Валера учился в школе, к ним в класс заявился мужичок с балалайкой. Он исполнил русскую народную песню «Светит месяц, светит ясный» и призвал записываться в кружок струнных инструментов, организованный при Доме пионеров. Валера записался, походил на занятия около года и немного выучился играть на балалайке-секунде, а когда через пару лет началось повальное увлечение гитарами, успешно применил свои балалаечные знания к шестиструнке. Правда, собственного инструмента выцыганить у родителей так и не удалось, но сосед по заводскому общежитию имел бренькающее изделие Мытищинского завода щипковых инструментов, при помощи которого они разучивали и исполняли разные песни:

В белом платье с по-яс-ко-ом Я запомнил образ тво-ой…

Потом, на первом курсе педагогического института, Валера посещал театральное отделение факультета общественных профессий, руководимое каким-то отовсюду выгнанным, но очень самолюбивым деятелем. Этот режиссер-расстрига бесконечно ставил «Трех сестер» и постоянно грозился сделать такой спектакль, что «все эти творческие импотенты из разных там мхатов сдохнут от зависти». Чистяков должен был играть Соленого, а Соленый, в свою очередь, должен был появляться с гитарой, напевая жестокий романс. Соленого Валера так и не сыграл, потому что режиссера погнали за освященное многовековой традицией, но не уважаемое законом влечение к юношам. Зато жестокие романсы петь выучился».

Обычный, в общем-то, путь к исполнительскому мастерству в далекие советские времена.

В романе «Замыслил я побег…» устами Башмакова писатель делает неожиданный для дилетанта вывод: «Эскейпер взял с дивана гитару, пристроил на коленях и попытался сообразить простенький аккорд — но ничего, кроме какого-то проволочного дребезжания, у него не вышло. А на подушечках пальцев, прижимавших струны к грифу, образовались синеватые промятинки с крохотными рубчиками. У Каракозина, он помнил, эти самые подушечки от частой и буйной игры на гитаре затвердели, почти ороговели, и когда Джедай в раздражении барабанил по столу пальцами, звук был такой, словно стучат камнем по дереву. Зато как он играл, какие нежные чудеса выщипывал из своей гитары! «А интересно получается, — неожиданно подумал Башмаков, — чем нежнее пальцы, тем грубее звук, и, наоборот, чем грубее пальцы, тем звук нежнее…»