«Маскареньяс в цыганском камзоле, расшитом стеклярусом и бисером, с нарядными серьгами-кольцами в ушах, изощрялся на своем кавакиньо. Стонали флейты и гитары. Гуляка танцевал самбу самозабвенно, как делал все, кроме работы. Он вертелся вокруг мулатки, притоптывал каблуками и наступал на нее, словно петух».

Смерть Гуляки в разгар веселья:

«Представление было затеяно для желанного Карлиньоса Маскареньяса (уж не производное ли это прозвище, от слова «маскарад»? — В.Р.), по которому вздыхала эта слабонервная особа. Анете считала себя необычайно чувствительной и изгибалась, как кошка, когда он играл на своем кавакиньо. Теперь кавакиньо безмолвствовало, никчемно свисая с руки артиста, будто Гуляка унес с собой в иной мир его последние аккорды».

Серенада под окном любимой женщины:

«Гуляка собрал для Флор самых лучших музыкантов: несравненное кавакиньо тощего Карлиньоса Маскареньяса, скрипка знаменитого Эдгаро Коко, флейта виртуоза Валтера да Силвейры… На гитаре играл молодой человек, которого все любили за галантность, веселый нрав, скромные и вместе с тем благородные манеры, за его остроумие, утонченность, редкие музыкальные способности и чарующий голос. С недавних пор он стал выступать по радио и уже пользовался заслуженной славой…»

«В начале Ладейры они остановились, и скрипка Эдгара Коко издала первые душераздирающие звуки. Ее поддержали кавакиньо, флейта и гитара, а затем вступили голоса Каимми и Гуляки. Гуляка не был отличным певцом, но его вдохновляли страсть, желание отомстить за возлюбленную, утолить ее печаль, утешить, доказать ей свою любовь:

«Ночь. Улыбка уснувших небес, / Звезд любовная дрожь, / Лунный свет, наполняющий лес, / Как серебряный дождь, / Как роскошный, сверкающий дождь… / Я пою. Я тебя умоляю:

«Услышь!» / Ты не слышишь. Ты спишь…»

Серенада плыла вдоль по улице, и из окон стали высовываться головы любопытных, плененных музыкой и пением».

Что сказать по поводу этого фрагмента? Образ гитариста здесь положителен, в нем есть нечто от благородного испанского идальго. А сколько теплоты и нежности в самой серенаде, исполняемой современными горожанами! Нельзя не восхититься трепетной любовью, которую испытывает к гитаре Жоржи Амаду!

Знаменитый певец в гостях у Гуляки:

«А ведь кумушки толклись около дома, и видели, как Силвио, взяв гитару, запел своим полным страсти, истинно бразильским голосом. Послушать его собралась целая толпа, он пел до рассвета, а гости, сидя за пивом и кашасой, заказывали все новые песни, и певец никому не отказал».

Застолье в Бразилии просто немыслимо без гитары!

Гитара во сне и наяву у доны Флор:

«Разъяренная дона Розилда все время добивается, почему Силвио Каллас оказался в Назарете, а тот отвечает, будто приехал только затем, чтобы петь вместе с Гулякой серенаду доне Флор. «Я ненавижу серенады», — рычит дона Розилда. Но Силвио взял гитару, и его нежный, бархатный голос зазвучал над бухтой Реконкано. Дона Флор улыбалась во сне, слушая протяжную, грустную песню.

Голос певца становился все громче, песня звучит все ближе, и дона Флор уже не знает, сон это или явь. Она вскакивает с постели и подбегает к окну.

На улице стоят Гуляка, Мирандон, Эдгар Коко, Карлиньос Маскареньяс, бледный Женнер Аугусто из кабаре «Аракажу». И среди них Силвио. Аккомпанируя себе на гитаре, он поет для доны Флор: «…Под звуки мелодии страстной, / Под звон шестиструнной гитары…»

Сколько возвышенных эмоций пробуждает в душе женщины серенада! Кажется, что рыцарское прошлое не миновало, оно присутствует в современном индустриальном городе.

Любовь к гитаре у простых людей:

«Дона Флор воспитывалась на высоких творениях Баха и Бетховена, которым дона Тиза внимала в полумраке немецкой гостиной. Она привыкла к народным мелодиям и серенадам под аккомпанемент гитары, кавакиньо, беримбау и свирелей».

Гитара, несомненно, воспитывает музыкальный вкус у простых людей бразильского общества!

Ненависть самодовольных мещан к гитаре:

«Однако дона Розилда считала святотатством сравнивать вещи, исполняемые любительским оркестром для изысканной публики, с треньканьем каких-то болванов на гитаре».

Примитивным людям кажется, что на гитаре можно только «тренькать», а не играть!

Подводя черту вышесказанному, следует признать: бразильский писатель всем сердцем обожает гитару, видит в ней выразительницу духа своего народа.

«Габриэла» — роман о свободной любви и душевной привязанности. Его главная героиня — бразильская Карменсита. Естественно, что писатель не может обойтись без гитары. Она — неотъемлемая часть бразильского пейзажа:

«Норд-ост дует все сильней, наполняя паруса. Лети, «Смелый», лети, уже видны вдалеке огоньки Байи. Уже слышен барабанный перестук кандомбле, пение гитар, протяжные стоны гармоник».

Слепцы, поющие под гитару:

«Слепец, перед которым на земле стояла плошка, рассказывает под гитару истории времен борьбы за землю: «Храбр Амансио сверх меры, / меткостью своей гордится, / лишь один Жука Фейррейра / мог с ним в храбрости сравниться. / Темной ночью в сельве жутко, / повстречались близ границы. / — Кто идет? — воскликнул Жука. / — Человек — не зверь, не птица! / И коснулся палец спуска — / рад Амансио сразиться».

«Слово об Ильеусе распространялось по всему свету, слепцы под гитару воспевали его изобилие, коммивояжеры рассказывали, будто в этих богатых краях, населенных отважными людьми, можно устроиться очень быстро, ибо не было более доходной сельскохозяйственной культуры, чем какао».

Гитара на фазенде у богатого плантатора:

«Алтино устроил роскошный обед, на котором присутствовали фазендейро, коммерсанты, врач, аптекарь, священник — все, кто занимал достаточно видное положение в местечке. Алтино велел позвать музыкантов, играющих на гармонике и гитаре, певцовимпровизаторов, в частности одного слепца, слагавшего замечательные стихи».

Гитара в ночном баре:

«Габриэла быстро ушла. Совсем рядом с «Бате-Фундо», откуда доносились грохот бубнов и звон гитары, какой-то пьяный, качнувшись, попытался ее обнять. Габриэла оттолкнула его локтем, он потерял равновесие и схватился за фонарь. Из двери «Бате-Фундо», находившегося на плохо освещенной улице, слышался гул голосов, громкие раскаты смеха и крики».

Гитара в новогоднюю ночь:

«Около одиннадцати часов, когда на улице совсем мало людей, послышалась музыка кавакиньо и гитар, флейты и барабанчиков и голоса, певшие кантиги, которыми сопровождаются танцы рейзадо. Габриэла подняла голову. Ошибаться она не могла. Это терно Доры».

Гитара в повседневном быту. Богатый владелец плантаций какао содержит любовницу. Неожиданно он застает ее в объятиях учителя. И что же? Публика замерла в ожидании криков, выстрелов, убийства. Ничего похожего не случилось, кроме комичной сцены:

«И действительно, ничего не произошло, если не считать, что из дому вышли под руку Глория и Жозуэ и направились по набережной, чтобы миновать оживленный «Везувий». Немного погодя служанка выставила на тротуар узлы, чемоданы, гитару и ночной горшок — единственную пикантную деталь во всей этой истории…»

В романе «Габриэла» гитара занимает подобающее ей место. Автор в восторге от ее восхитительных звуков.

Собирательный образ художника, незаурядной творческой личности, неоднократно воплощался в литературе XX века. Достаточно вспомнить Кола Брюньона из одноименного романа Ромена Роллана (1904–1912), Адриана Леверкюна из «Доктора Фаустуса» (1947) Томаса Манна и Педро Аршанжо, главного героя «Лавки чудес» (1969) Жоржи Амаду.

Последнего, а именно Аршанжо, называют двойником автора. Мы не ошибемся, если в этом персонаже увидим некоторые черты личности и бразильского композитора ВиллаЛобоса.

Интересно проследить, какое место занимает гитара в жизни Педро Аршанжо, ученогоэтнографа, создателя теории «смешения рас», но, к сожалению, получившего признание только после смерти.

Кто он, местре Педро?

«Педро Аршанжо Ожуоба проходит в танце (т. е. танцует — В.Р.), он не один, он разный, он многолик: старик, зрелый мужчина, юноша, подросток, гуляка, танцор, говорун, выпивоха, бунтарь, мятежник, забастовщик, демонстрант, гитарист, влюбленный, пылкий любовник, писатель, ученый, колдун».