«Дорогая, обожаемая всеми нами дочь, – писал отец, – мы очень виноваты перед тобой. Не буду оправдываться, хотя действовал я не по своей воле. Нужно было разобраться, что за человек явился в наш дом, и найти средство противостоять его влиянию. Лишь через три дня после твоего отъезда, я смог более-менее избавиться от насланного морока и в полной мере осознать, что натворил».

Морок…

Я догадывалась! Чувствовала недоверие к происходящему. Не нужно было поддаваться уговорам. Как? Да как угодно: убежать, затаиться где-то в укромном уголке, дождаться отъезда герцога.

Поздно сожалеть.

С болью читала я отцовские объяснения. Он сообщал, что суд по делу о собственности на поместье Довери, как и ожидалось, прошёл без сучка и задоринки. Ни одну из претензий соседа не удовлетворили. Протекции, обещанной его светлостью, не только не было, но и не понадобилось. Получается, герцог нагло обманул ответчика, запугивая надуманными сложностями. На этом основании, как считал отец, я могла бы разорвать договор с работодателем.

«Поговори с герцогом, – упрашивал меня папа, – убеди отпустить тебя домой. У нас у всех душа не на месте, когда думаем, куда тебя отправили».

Особенно пугала приписка в завершении: «Письмо сожги. Питер утверждает, что контора пристально следит за своими работниками. Неблагонадёжных гноят в казематах. Постарайся не давать поводов для подозрений».

Какие ещё казематы! Настучать бы кузену по макушке за такие речи. У моих родителей и так переживаний хватает, а Питер вздумал пугать их досужими домыслами. Вот вернётся с каникул в столицу, я ему задам перцу! А пока нужно успокоить маму и папу, а то они сочиняют проблемы там, где их нет.

Приготовив всё для письма, я замерла перед конторкой, уставившись на белый лист. Хотела сообщить, что устроилась с комфортом, жалование мне назначили достойное, в харчевне, где я столуюсь, готовят вкусно, в общем, тревожиться за меня не нужно. Выстраивала в голове фразы одну за другой, но так и не доверила их бумаге. Глупо притворяться, что мне всё нравится. Привкус изначальной лжи испортил всё впечатление. Меня вынудили служить в конторе – забыть об этом не получалось, во всяком случае пока.

Я всё-таки решила выполнить просьбу отца и побеседовать с герцогом. Найти его надеялась в харчевне, где Идиан Сияющий ужинал после работы. Я частенько видела, как он прячется в дальнем углу зала. Успела привыкнуть к загадочной манере босса избегать меня, даже подыгрывала ему в этом. Не сегодня! Сейчас не только подойду и сяду рядом, ещё и разговор начну.

Опасаясь упустить намеченную жертву, торопливо спрятала отцовское послание в конверт, сунула в книгу – начатый, но так и не дочитанный слезливый роман – и побежала в харчевню. Ну, Идиан, держись! Придётся тебе ответить на неудобные вопросы!

Внутренне развеселилась, заметив, что мысленно обратилась к герцогу по имени. Да ещё на ты!

Идиан Сияющий

Угораздило же его задержаться в харчевне! Главное, поужинал, даже вино успел допить, так продолжал зачем-то сидеть за пустым столом, просматривая «Императорский вестник»! Вошедшую в зал Дианиту не увидел даже, кожей почувствовал её присутствие. Чуть сдвинул в сторону газету, посмотрел одним глазком: точно она. Задержалась у порога, нетерпеливо махнула в ответ на обращение подавальщика и целенаправленно двинулась в дальний угол, где затаился босс.

Идиан по-мальчишески загородился развёрнутым «Вестником» – надеялся, что девушка угадает его нежелание встречаться. Опыт общения с представительницами прекрасного пола свидетельствовал о том, что любое слово, любой взгляд мужчины они готовы расценить как интерес и внимание. Лишь поэтому герцог взял за правило никак не контактировать с новой секретаршей. Слишком хорошо шли дела в последнее время, чтобы терять столь ценного ассистента. Дианита Довери обязана оставаться равнодушной к своему начальнику – пусть лучше ненавидит, чем влюбится.

– Добрый вечер, ваша светлость, – высокий голос прозвучал глуше обычного и показался неприязненным.

Герцог свернул газету, привстал, здороваясь, после чего демонстративно достал из кармашка часы.

– М-м-м… благодарю, что напомнили, графиня. Вечер. Что-то я засиделся, пора.

Дианита резко шагнула в сторону, преграждая путь.

– Прекратите юлить!

– Что? – оторопел Идиан.

– Не смейте сбегать, вот что! Мне необходимо выяснить у вас некоторые важные моменты.

Вот это поворот! Девчонка и не думала влюбляться, напротив, гневно сверкающие глаза свидетельствовали о крайней степени неудовольствия от вынужденного общения. Преодолев изумление, герцог предложил Дианите присесть и, стараясь выглядеть галантным, спросил:

– Вам заказать что-нибудь?

Девушка фыркнула, презрительно изогнув губы, подалась вперёд, поставив локти на столешницу, и покачала головой:

– Вы слишком щедро оплачиваете мою работу, чтобы ещё и кормить за свой счёт.

– М-м-м-да… Так о чём вы хотели поговорить?

– Я бы хотела расторгнуть договор.

Чётко выговариваемые слова тяжёлыми каплями ударяли в мозг. Вот оно – то, что нужно было предусмотреть. Как быстро она устала. Романтически настроенные дурёхи держались минимум полгода.

– Вы больны? – сухо спросил герцог, намекая на прописанные в условиях найма причины для разрыва трудовых отношений.

Брови девушки удивлённо взметнулись, потом она сузила глаза, видимо, припомнив подписанный текст, и покачала головой.

– Здорова.

– Тогда в чём причина вашего нежелания продолжить службу?

– Вы прекрасно знаете эту причину. Меня вынудили подписать договор обманом.

– Я вас не обманывал.

– Вы лгали моему отцу. Потом… – Дианита посопела, соображая, стоит ли говорить, и всё-таки выпалила: – Вы навели морок на его сознание!

– Это не так, – со вздохом возразил Идиан. – Не скрою, я воздействовал на графа, но делал это исключительно в интересах империи, в пределах дозволенного лично мне объёма.

– Кем дозволенного?

– Его императорским величеством Лисандром Ослепительным.

– Пф-ф-ф… – фыркнула секретарша, морщась и как будто решая: расплакаться или рассмеяться. После небольшой паузы ещё сильнее подалась вперёд, причём лицо её оказалось непозволительно близко. – Хотите сказать, что император лично заинтересован в моём труде?

– Именно так.

– То есть его реально интересуют глупые анкеты, которые я заполняю и никому не передаю?

– Анкеты – приём. Вы прекрасно им пользуетесь, Дианита. Я должен сказать, что восхищён…

– Бросьте! Не нужно считать меня наивной деревенской девчонкой, готовой верить каждому слову важного дяденьки.

Идиан воспринимал произносимые фразы с некоторой задержкой – отвлекали аппетитные шевелящиеся губы, безумно хотелось приникнуть к ним и ощутить их вкус. Ничуть не сомневался, что поцелуи этой проказницы слаще мёда.

Заставил себя отодвинуться, ножки стула противно заскрежетали, заныла половица, выпали из кармана и закачались на цепочке часы. Поймав их, герцог щёлкнул крышкой и несколько секунд внимательно изучал циферблат.

Почему пахнет сиренью? Это от неё? От Дианиты?

Что за глупости лезут в голову! В харчевне витает привычный запах печёного и кислого, неоткуда тут взяться изящным ароматам!

– Всё, что я могу вам пообещать, графиня, – заговорил Идиан, собравшись, – вернуться к этому обсуждению через полгода. Пока о вашем отъезде не может быть и речи.

– Полгода? – Девушка тоже отстранилась, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. – Зачем вам нужен такой срок?

– Постараюсь найти замену.

– Да я сама найду! Уверена, что работать с вами – мечта для любой выпускницы женской гимназии.

– Нет! – оборвал темпераментную речь ассистентки герцог. – Такую, как вы, найти практически невозможно, мне очень повезло… Э-э-э… В общем, предлагаю оставить эту тему до лучших времён. Пока я не выполнил поручение Лисандра, будем работать в связке.