Журнал «Юность» № 02/2024 © С. Красаускас. 1962 г. На 1-й странице обложки рисунок Марины Павликовской «Прогулка» Поэзия ПУБЛИКАЦИИ В РАМКАХ СОВМЕСТНОГО ПРОЕКТА ЖУРНАЛА С АССОЦИАЦИЕЙ СОЮЗОВ ПИСАТЕЛЕЙ И ИЗДАТЕЛЕЙ РОССИИ (АСПИР) Пётр Старцев Родился в 1982 году в Калининграде, где живет и работает. Поэт и журналист. Корреспондент ИА «Русский Запад». Стихи публиковались в литературной периодике Калининграда, Екатеринбурга, Сарова, Брянска и Южно-Сахалинска, а также на порталах «45-я параллель» и «Сетевая словесность». Участник конкурса-фестиваля «Русский Гофман» (шорт-лист 2023 года). Автор книги стихов «Космогонии». ТАК ДАЛЕКО, ТАК БЛИЗКО 1 Люди в кафе. Немецком? Австрийском? Пиво бликует и стынут сосиски. Глади залива: В тумане зависли ивы да вербы. – Просто пейзаж, не ищите в нем смысла. 2 Польша, Судеты: все было так быстро. «Тигры» под Вязьмой, в пустыне ливийской. Так далеко иль, может, так близко?! Жизнь заставляет всех торопиться: Серьги – в ломбарды, муку – по крупицам. (Западный фронт у германской границы.) Bruder ваяет бюсты нацистов, English зубрит по ночам его sister. Время взорвется бомбой английской. Над Кенигсбергом? В небе берлинском? – Просто сюжет, не ищите в нем смысла. 3 Блюзы играла жизнь-пианистка; рушила Стену, немея от свиста. (Отверженная гордость подвигу равновелика в Германии, оглохшей от собственного крика.) 4 Ангел в плаще, с ликом арийским встречных прохожих подслушивал мысли. Евро кривая над Рейном зависла. – Просто объект, не рождающий смысла. 5 В ямах дворов лишь бесы да птицы. Беженец-ветер в метро приютился. Ты умираешь, ты хочешь молиться, Жить еще долго… просишь проститься. Ангел крылатый с ликом ливийским так далеко… ПОТАЕННАЯ ПРУССИЯ Стыд – это сон. Ты очнешься под сводами, Там, где кончаются войны и споры, Вспомнишь кошмар свой про город обглоданный И не узнаешь себя и собора. В новом году наяву тут проснусь и я В светлой мансарде. Окно мне покажет, Как тут моя потаенная Пруссия Дышит из трубочек паром лебяжьим. Бейся о панцирь небес амальгамовых, Теннисный мячик балтийского солнца! Хворый трамвай, по проспектам прихрамывай В храм, где русалкою крест обернется. В дом, где живут, не тужа, за орга́нами Духи поэзии, веры и звука, В мир, куда ложью, огнем и таранами Серости к нам не пробиться сторукой. Ветви и снег – все застыло гравюрами, Холод скребет в тайную дверцу. Греются бог мой и Бах под нервюрами, Кнайпхоф стучит терракотовым сердцем. КОНКИСТАДОР ИЗ ХРУЩЕВКИ Чернила внедряются в кожу Словами живого письма, Над ним посмеяться не сможет Надменная донна, жена. – Хозяйка морей и короны, Инфанта, моя госпожа, Эскудо, солиды, дублоны, Как листья, над вами кружат. Вы деньгам не знаете счета, А я их клинком добывал С тяжелой испанской пехотой, Шагая за огненный вал. Сокровища – мутные реки — Стекаются в дамский чулан И падают навзничь ацтеки, И рушится Теночтитлан. Легко обвиваете шею Рядком пламенеющих бус, Но вымпелы черные реют — Пираты громят Веракрус. Колония стала могилой, Но вам эта смерть не к лицу, И вы улыбаетесь мило Придворному фату-самцу. Над темным потоком Табаско Сойдутся армады мошки́, Сгустятся над пальмами краски, Закончатся эти стишки. «Дублоны, солиды, эскудо?» Копейки на карте лежат. – Когда ты помоешь посуду? — Вдруг спросит моя госпожа. С БАЛТИКИ НА САХАЛИН Их не утратишь через годы, как невозможно дважды с ходу войти в одну и ту же воду и как нельзя гасить маяк.
Сэм Симкин Поднимаются тысячи мачт. Вместо паруса – хвойная грива И бельчата курсантами скачут. Я спокойно дойду по шкафуту До веревочных трапов на пляж, По Самбийской тропе в Карафуто Доберусь через мраморный кряж. Наши кручи врезаются в море Там, где лес, – это флот, лес не храм. За немыми воротами То́рии Отсыпается древний Краам. У сигнальщика пост несчастливый, Но сигнальщик у нас – первый сорт: Подмигнет темноокой Аниве Долговязый пруссак Брюстерорт. Волны шлепнут по плечикам звонко, Пелериною стая взлетит, Но в глазах нелюдимой японки — Чернота, вороно́й сталактит. Тьма повсюду, от носа до юта И не берег, планеты плывут. Млечный Путь выгибается круто В неевклидовый све́рлящий жгут. Я отдам свою вахту кому-то И спишусь на Варникенский пляж, Там, где все маяки Карафуто Семафорят мне в душу: «Ты – наш». |
