– Не обижайся на Олега, знаешь же, он у нас нервный и не очень умный.

Дернула плечом.

– Что дурак ляпнул вслух, остальные подумали про себя.

Куртка сползла и пришлось вытаскивать засунутые подмышки руки, натягивать ее поудобнее. Стало не так холодно, но ледяной воздух все равно кусал за щеки, а ноги начали замерзать в офисных туфлях.

Артур придвинулся ближе, приобнял за плечи, укрытые курткой:

– Не драматизируй. Все остальные тебя любят и жалеют. Сколько ты уже одна? Года три?

Я сначала подумала, что это чисто дружеский жест, но он привлек меня к себе, затянулся в последний раз и выбросил сигарету, не докурив и до половины, и обнял и второй рукой.

– Не надо… – я осторожно высвободилась. – Меня все устраивает, как есть.

– Маш… – задушевно сказал Артур. – Всем ведь хочется в новый год какого-то тепла, утешения. Даже тебе, какой бы сильной ты не притворялась.

И он снова склонился ко мне. Я представила, как сейчас половина офиса изнывает, подглядывая в щелочки жалюзи и стало противно.

– Нет, – сделала шаг в сторону. – Думаете, вы один такой… утешитель? Прямо на похоронах началось, еще гроб не успели засыпать. Как же я, такая молодая, и без мужчины? Я нормально, серьезно.

– Ну и зря ты, – ничуть не смутился гендир. – Встретили бы новый год вместе. Надо ведь как-то выбираться из этой ямы. А со мной тебе будет хорошо, и на его место я претендовать не буду.

– Спасибо за вашу заботу! – отчеканила я и вернулась в офис за свой компьютер.

Хоть в чем-то помог – плакать больше не хотелось, злость на Артура заслонила собой жгучую обиду.

Он сам вернулся спустя еще одну выкуренную сигарету, сразу прошел в свой кабинет и закрыл дверь.

Проходящая мимо Нина остановилась, протянула мне распечатанный листок:

– Новое расписание дежурств для техподдержки в новогодние праздники. Взяли третьим временного человека из агентства, но надо его подстраховать.

Я взяла листок и рассеянно изучила его, не видя букв.

– Ну и зря отказалась, – понизив голос, сказала Нина. – Тебе знаешь, сколько баб позавидовало бы? Хотя бы для здоровья надо. Женский организм вянет без мужчины.

– Спасибо за совет, я сама разберусь.

– Ты такая злая, Маш. Неудивительно, что у тебя никого нет! – и она зацокала на свое место.

Я раздраженно скомкала листок, едва удержавшись, чтобы не запустить ей его в спину.

У меня есть.

Был.

Но есть.

Больше всего меня злило то, что они все правы. Я действительно собиралась встречать Новый год на кладбище. С Денисом.

Это был мой секрет, теперь насмешливо растреньканный, разнесенный в качестве анекдота по курилкам. То, что мертвый муж для меня важнее живых коллег, и что праздники я встречаю с ним. Тем более, Новый Год.

Он всегда был для нас особенным праздником. С тех пор, как в восемнадцать я встретила Дениса, я встречала Новый Год только с ним.

У нас были свои традиции: наряжать елку в последнее воскресенье года, печь имбирное печенье, писать на нем глазурью что-нибудь смешное и вешать на елку, покупать ящик мандаринов, нет, даже два! Прятать под елку ворох подарочков, и чтобы каждый был завернут в красивую бумагу, целоваться под бой курантов и любить друг друга на ворохе мишуры прямо под елкой.

С утра с визгом бежать распаковывать подарки, а потом драться за «прошлогодний» оливье, селедку под шубой и слегка заветренные крошечные бутербродики с икрой. Почему-то вчерашними они были вкуснее всего.

С Денисом мы познакомились в середине декабря и сразу начали встречаться. Но перед Новым Годом перед нами остро встал вопрос – как будем встречать? Вместе или по отдельности? У нас обоих были свои компании и свои планы, построенные еще осенью, задолго до того, как один голубоглазый и рыжий парень шел мимо девушки в шапке с ушками и не мог отвести взгляда, и впаялся с размаху в фонарный столб. Так мы и познакомились.

Две недели свиданий – маловато для такого серьезного решения, как совместный Новый Год. У Дениса еще шишка от того столба не сошла, а я еще не догадывалась, насколько сильно изменится моя жизнь со следующего года.

Нам обоим хотелось провести праздник вместе, но никто не решался спросить другого о его планах или предложить свои. Ведь у такого шикарного парня/роскошной девушки уж точно есть приглашение на все лучшие вечеринки города. А я кто? Может быть, меня бросят уже в январе, посмотрев трезвыми глазами, без мерцающих золотых огоньков.

Мы решились одновременно.

Я осталась у него на ночь в субботу – уже в третий раз.

Он жил отдельно, а у меня дома были родители, которые на удивление лояльно отнеслись к тому, что я стала пропадать с мужчиной. Мама потом сказала, что я так говорила о Денисе после первого свидания, что они с папой оба, не сговариваясь, вспомнили свою встречу. И тайком друг от друга решили помогать нам во всем.

– Динь… – начала тогда я с бешено колотящимся сердцем. Собиралась спросить как бы невзначай, между делом, а если он ответит, что меня в его планах нет, быстро перевести тему.

– Динь-Динь, – передразнил он меня как обычно. – Кстати, какие планы на Новый год?

Потом он признался, что сам в этот момент покрылся горячим потом и судорожно думал, как перевести тему, если я отвечу, что его в моих планах нет.

– Не знаю… – задумчиво ответила я, паникуя и мечась между вариантом «Хочу с тобой!» и женской гордостью, требующей казаться невероятно популярной и занятой. – Есть варианты, но пока еще не решила. А у тебя?

– То же самое, – улыбнулся тогда Денис, первым поняв, что мы в одной лодке. – Но у меня есть предложение, которое перекроет все твои варианты.

Мне даже не надо было спрашивать, что это за предложение. За ту долгую минуту, что мы ходили кругами друг вокруг друга, мои приоритеты как-то незаметно изменились, и теперь самым лучшим вариантом было встречать праздник вместе.

А как иначе?

На следующее утро мы поехали за елкой и игрушками. Денис жил на съемной квартире меньше года и не обзавелся пока даже второй кастрюлей, не то что всей этой новогодней ерундой. Для него это тоже было волнующим началом взрослой жизни. Жить без родителей в общаге – еще не то, еще детство. Встречать Новый Год с девушкой, только вдвоем – это много значит.

Заодно купили смесь для выпечки, нагуглили рецептов, перепачкались глазурью, пока выводили на имбирном сердечке очень серьезное слово «Печенька» и ржали над ним, как идиоты.

Наверняка заниматься любовью, обмотавшись разноцветной елочной гирляндой, жуть как небезопасно, но мы не могли удержаться. И покрывать друг друга искусственным снегом из баллончика негигиенично. Но мы могли с этим смириться.

Когда я вешала на елку самый первый шарик, самый-самый первый шарик нашей первой общей елки, я случайно взглянула на Дениса, который увлеченно распутывал мишуру, и мое сердце пропустило удар, а пальцы разжались.

Мне казалось, что шарик летит вниз бесконечно долго, а осколки разлетаются, словно в замедленной съемке. И так же, фейерверком, разлетаются капли моих слез.

– К счастью! – торопливо сказал Денис, тут же подскочив ко мне. – Это к долгому-долгому счастью! Ты мне веришь?

Я кивнула.

Но потом долго вспоминала этот шарик и думала – неужели это было предупреждение? Или все же случайность?

В новогоднюю ночь мы лежали под наряженной елкой, глядя как мерцают сквозь ветви разноцветные огоньки на ней, и Денис сказал: