Они поднялись из укрытия и помчались по бескрайнему, как им казалось, полю. Справа от них двигались группы людей с собаками, но слишком медленно, чтобы перехватить диверсантов. Но вот до корабля оставалось всего половина пути, когда свет внезапно погас – на мгновение они, как ослепленные, застыли в темноте, – и снова ослепительно вспыхнули огни. Через несколько секунд загадочное действие повторилось.

И тут из оцепления вокруг корабля, уже совсем близко, раздался истерический крик: "Da lauft einer!21". За ним последовал гром выстрелов, и пули пронеслись прямо над бегущими американцами.

Они плашмя упали на выжженную землю. Свет вспыхивал снова и снова, как будто безумная рука находилась у главного выключателя.

– Что случилось? – выкрикнул Мэннинг. – Они нас заметили?

– Они узнали или догадались об одной из наших уязвимостей, – сказал Кейн ему на ухо. – Когда все поле зрения внезапно освещается, мозг может зарегистрировать невидимый объект, особенно если он движется, на мгновение, прежде чем он растает на заднем плане.

В нескольких ярдах от них что-то зашипело в воздухе и разорвалось с оглушительным грохотом, осыпав рейдеров землей.

– Они засекли нашу позицию. Уходим – немедленно! – прозвучало в ответ на вспышку света.

Пальцы Кейна были заняты запалом бомбы, и, поднявшись, он швырнул ее прямо в оцепление. За грохотом взрыва последовали крики, а затем, когда снова зажглись огни, – продолжительный залп выстрелов.

Ларраби подпрыгнул на месте и покатился по земле. Длинноногий Кларк вытянул руку и подался вперед.

– Возьмите…

Его голос оборвался.

Оставшиеся в живых бросились в брешь, где бомба нанесла кровавый погром. Немцы приближались к ним с разных сторон. Мэннинг разглядел потные лица, остекленевшие от страха глаза врага, которого они не могли увидеть; и еще он заметил огромную громаду космического корабля над собой. Он судорожно нащупал гильзу с детонатором.

Пальцы Кейна впились в его руку.

– В корабль! – прохрипел он. – Иначе ты не сможешь ничего сделать.

Между ними и корпусом, где высоко над головой виднелся черный диск открытого шлюза, никого не было.

Мэннинг оглянулся через плечо и в мерцающем свете фонаря увидел распростертое на земле в судорогах тело Ларраби и стоящую над ним, запрокинув голову, огромную гончую. Черная масса орущих людей приближалась к ним.

Потом они вчетвером взбирались по лестнице, которая головокружительно поднималась к шлюзу космического корабля на высоте сорока футов над землей. При каждой вспышке света их силуэты вырисовывались на фоне огромного корпуса, и казалось невозможным, чтобы их не заметили и не расправились с ними, пока они беспомощно карабкались. Но вот Мэннинг увидел над собой Дугана, исчезающего в шлюзе; он подтянулся и, спотыкаясь, бросился в спасительную черноту, за ним последовала пыхтящая громадина, должно быть, Взрывов.

Голос Кейна, на удивление ровный, доносился из глубины тоннеля, похожего на шлюз, где, как только они сориентировались, стало видно слабое свечение, просачивающееся, несомненно, из прохода за дверью.

– Это был главный погрузочный шлюз, и, полагаю, до сих пор остается таковым. Очевидно, они разобрали все грузовые палубы и заменили их цистернами со свинцовой облицовкой для пыли, а загружали ее через люк прямо напротив периметрального прохода. Но люк теперь запечатан.

Ему не нужно было объяснять, что это значит. "Зигфрид" принял свой смертоносный груз и был готов к взлету.

– Тогда, – сказал Взрывов, – давайте взрывом вскроем резервуар и засыплем его оставшимися бомбами. Это не позволит немцам ни спасти корабль, ни даже использовать это поле, пока пыль не выветрится за год или около того.

Когда Кейн не ответил, русский нетерпеливо прорычал:

– Мы должны сделать это, и быстро. Там тела наших товарищей, а вместе с ними и секрет невидимости. Мы должны сделать эту зону абсолютно недоступной!

– Подождите, – сказал Кейн с неожиданной настойчивостью.

Мэннинг мимолетно подумал, не отмахнулся ли лидер подпольщиков от самоубийственного поступка, к которому его призывал другой; затем он понял, что Кейн прислушивается, и тоже стал внимательно слушать.

Бормотание голосов, доносившееся с земли снаружи, стихло, и сквозь него пробился властный голос.

– Es waren ihrer nur zwei?22

Другой голос ответил:

– Ja, Herr Oberst-wenigstens haben wir nur einen oder zwei bei der Blitzbeleuchtung gesehen…23

– Ihr habt gar nichts Verlassliches gesehen. Aber wieviel zeigen die Photos?24

– Zwei, Herr Oberst.25

Они практически услышали порывистый вздох облегчения командира.

– Nun, so haben wir sie vor uns liegen, und die Sache ist erledigt. Noch dazu werde ich ein schones Geschenk nach Deutschland schicken konnen…26

– Видите, – сказал Кейн, – они думают, что поймали нас всех. Очевидно, их камеры никогда не фиксировали больше двух человек одновременно, а в капюшонах мы все выглядим одинаково. Так что мы в полной безопасности.

– В безопасности! – закричал Взрывов. Он неловко поднялся на ноги в изогнутой горловине шлюза. – Если вы сошли с ума или струсили, я пойду и взорву пылевой отсек один.

– Подожди! – воскликнул Кейн. – Послушай, Игорь. Ты, похоже, не понимаешь, что удача и жертва двух наших лучших людей дали нам лучший шанс, на который мы даже не надеялись. "Зигфрид" ждет экипаж, который должен подняться на борт. Мы затаимся, пока корабль не окажется в космосе, потом позаботимся о команде и захватим управление… Конечно, блок невидимости окажется в руках немцев. Но что это им даст, если никакой Германии не останется?

В шлюзе они слышали дыхание друг друга. Потом Взрывов сказал:

– Понятно. Простите мою глупость.

Мэннинг осторожно спросил:

– Вы хотите обратить пыль против Германии? Уничтожить всю страну?

– Конечно. Это будет легко, как только мы захватим корабль; несколько градусов изменения курса…

– Даже ваших союзников?

– Немцы есть немцы, – прорычал Взрывов. – В лучшем случае они – запутавшиеся мечтатели, которые думают, что могут отдать свой должок миру каким-то незначительным поступком.

Мэннинг не мог видеть лица Кейна, но в голосе другого звучала торжественная серьезность.

– Мы сделаем с ними то же, что они пытаются сделать с Америкой. О, черт возьми, не самый веский аргумент. Но, Мэннинг, вы родом из той эпохи, когда еще не было атомного оружия, и такие вещи были немыслимы, потому что невозможны. Вы не можете думать так, как мы, которые всю жизнь прожили с осознанием того, на что способны… как мало стоит человеческая жизнь.

– И у вас нет за плечами ста лет рабства. Мы были таким же великим народом, как немцы в ваше время, как мне кажется, но нас втоптали в грязь, и у нас не осталось ни цивилизации, ни гордости, ни порядочности. И не будет еще долго, даже если Германия будет уничтожена. Но если этого не произойдет, у нас и у других народов мира больше никогда не будет этих ценностей – того, что делает человека чем-то значимым.

– Иногда я думаю, что было бы, если бы история повернулась по-другому – если бы мы, а не немцы, открыли атомную энергию. Стали бы мы лучше, чем они? Или мы использовали бы эту энергию, чтобы стать хозяевами Земли и монополизировать цивилизацию, как это сделала Германия?

– Пришлось бы, – фыркнул Взрывов. – Россия – да. Любой представитель народа того времени, получив такую власть, повел бы себя точно так же.