- Злыдня. Шипы пересохли. Если открывать наживую, мне будет больно.

- Подожди, кого открывать?

- Шипы. Тайник в них. В каждом лежит по ключу от какой-нибудь двери.

- Это Карл над тобой так поиздевался? Просверлил дырки в шипиках?

- Чупокабры такими рождаются. Безусловная преданность хозяину, надёжные тайники, умение надевать на себя любой морок, верность во всем и всегда. До последней капли моей ядовитой крови, Анестейша, я буду уничтожать наших врагов. И никто не посмеет тронуть рукой твои богатства и сокровенные тайны.

- И внешность соответствующая. К тебе так просто не подойдёшь.

- Подожди немного, я отъемся, обрасту и стану ещё красивей, - неправильно понял меня зверь, - ну так что, натрешь? Без сметаны открывать сложно. Нужно намазать и оставить на пару часов, чтобы впиталась и роговой слой стал эластичным. Иначе появятся сколы.

- Намажу, - выудила я последнюю баночку сметаны.

- Мне дурно, меня распирает!

- Девять с лишним кило слопать, ещё бы не распирало!

- Меня распирает от счастья! Прямо чувствую, как бабочки скользят в животе. Надо бы их прижать понадежнее, - растянулся зверь па полу, - Мажь погуще. Не жадничай. В меня все равно больше не поместится. Теперь остаётся только впитывать через кожу.

Перехватила еду в левую руку и принялась один за другим смазывать шероховатые выступы. Они ведь, и вправду, напоминают коробочки. Остренькая крышечка, довольно широкое основание. Шва посередине, как будто, нет. Что если ногтем постучать? Звучит, как будто внутри есть полость. Хорошо бы для надёжности зверя потрясти, ключи должны зазвенеть. Но, попробуй, сдвинь с места эту толстую тушку. Только если покачать с бока на бок. Попробовала, но Несчастье сразу же застонал.

- Не надо, я не хочу, чтоб в животе сбилось масло.

- Тайник точно в твоих шипах?

- Бесчестное слово, хозяйка! Мажь ещё.

- Сметана закончилась.

- Тогда не мажь. Дай сюда банку, оближу ее, как родную.

- Держи. Я пошла разбираться в кабинете. Хочу посмотреть, что там в бумагах.

- Помни, Канцлера нельзя злить. Ты уже была у него на приеме?

- Была. Он того. В чертог отбыл по срочному делу.

- Как?

- Прямо у себя за столом. Я пожелала ему справедливого воздаяния от Светлой богини и Черного бога. Он так обрадовался, что сразу же отправился к ним. Бывает. Как думаешь, меня за это в тюрьму на посадят?

- Такие чудесные новости и на сытый желудок! Не посадят, я думаю. Будь осторожнее.

Глава 19

Герцог Лео

Судно причалило к берегу. Небольшой городок, очертания которого теряются в сизой дымке предрассветного утреннего тумана. Редкие огоньки в окнах домов разгоняют тоску на душе, да и ветер кажется обманчиво ласковым, щедро бросая в нос запахи весны. Вдоль самой кромки воды, чуть поодаль от порта, заходятся в буйном цветении жофины, их аромат я узнаю сразу. Давно нигде не был, соскучился по запахам чужих берегов. Настанет утро, смогу воочию насладиться пышным цветением. Если берсерк меня, конечно, не обманул. Попробуй, проникни в мысли, что крутятся в голове чужеземца.

Быть может, когда рассветет, он и вовсе донесет обо мне магу. Зря я рассказал ему о себе всю правду. Стоило держать язык за зубами и выбираться самому с проклятого судна. Да теперь уже поздно жалеть.

Слишком много крутых поворотов закладывает судьба в последнее время. Будто ее шхуна сбилась с курса, попав в мощный шторм или, наоборот, стремительно движется к неизвестной мне цели.

Так бывает, я знаю, что боги закручивают жизнь резко, чтоб человек достиг, наконец, невиданной цели. Той, о которой не мог и помыслить. Может и мне повезет? Вдруг в этом городке меня ждёт особое чудо? Буду верить в удачу. Вчера повезло выжить на тракте, повезет и сегодня. Я в этом уверен. Вот только браслет каторжника жжет запястье горечью. Брата я в любом случае навсегда для себя потерял.

Ещё раз глубоко вдохнул вольного ветра и развернулся, чтобы спуститься обратно в трюм. Завтрак матросы точно не станут долго ждать в благодушии. Да и потом, впереди у них трудный день. Стоит поработать как следует, раз уж меня сюда занесло.

Резко крутанулся на месте и налетел на нашего боцмана. Суровый мужик, туповатый и исполненный вечного недовольства.

- Прошу извинить, - скорее кивнул головой я, чем поклонился.

- Мамку свою проси! - отвесил мне оплеуху мужчина.

В долгу я не остался, опрокинул хама на палубу ловкой подножкой. Артефакт на запястье опасно нагрелся. Напасть на свободного он не даст, но и подножку нельзя считать в полной мере ударом.

- Что здесь происходит? - вышел на мостик капитан нашей убогой посудины, - Джордан, ты никак опять напился? Прикажу выпороть как скотину! Подвешу на рею, пока хмель не сойдёт! - крикнул он боцману и начал спускаться.

- Никак нет. Каторжанин напал на меня! Вон, парни все видели! - указал он на молодых матросов. Те подтвердили согласием то, что им примерещилось в сумраке. Со стороны все действительно походило на стычку, боцман упал по моей вине. Оплеухи и тычки на судне от мерзавца сыпались всем, я это видел своими глазами. И я оказался первым, кто не сдержался, ответил. Благородная кровь не дала стерпеть. А и ладно! Можно подумать, мне есть, что терять?

Появление капитана на палубе встретил прямым честным взглядом. Не я первым начал, не мне и стыдиться. Пусть только спросит, что произошло, я готов буду принести клятву.

Боцман поднимается, притворно охая и держась за бока. Капитан подошёл к нему первому, присел на корточки напротив лица, вдохнул поглубже воздух.

- Чудеса! Спиртом, и вправду, не пахнет. Как же тебя мог ударить каторжник, если на нем артефакт? Ведь надет же? Льюис, покажи руку, - я вытянул запястье вперёд.

- Он толкнул плечом и сделал подножку.

- Вот как?

- Это правда, господин, - ответил я, - но...

- Бунта на моем судне не будет. Это ты, парень, зря сделал, - плётка просвистела в сантиметрах от лица и распорола кожу плеча. Я остался недвижим. Боль не страшна. Куда как хуже обвинение в бунте. Чтобы я, ходивший под парусом, да задумал такое? Ярость бросилась в голову, шипящая, обжигающая. Стерла все границы дозволенного, будто прорвало плотину.

- Бунта не затевал, - шагнул я в сторону капитана, - Вы должны извиниться.

- Я? - взревел он, - Было бы перед кем!

Второй удар плётки захлестнул голенище сапога. Капитан попытался сбить меня с ног. Ну-ну, пусть рискнёт. Не в его это силах.

- Извиниться передо мной. Моряки способны уважать только тех, кто не путает слов с делом.

- Какое мне дело до твоего уважения? Ты с кем разговариваешь? Каторжник! Тот, по кому Кракен плачет! Хочешь, чтоб за борт сбросил? Так это я быстро.

- В порту не посмеете, - подошёл я ещё ближе и застыл, глядя прямо в глаза капитана.

- Песий сын! Тебя под каким забором на свет произвели, что ты такой наглый? - этого стерпеть я уже просто не смог. Попытался охладить пыл капитана ударом. Чертов артефакт сбил-таки меня с ног, не дал завершить задуманное. Черт! Лежу и никак не могу подняться, магия браслета не даёт этого сделать.

Капитан усмехнулся, занёс для удара сапог. Пусть. Бить лежачего – увериться в своем бесчестии. Синяк с меня быстро сойдёт, а вот пятно с его репутации уже не смоешь ничем.

- Сапоги пачкать не охота о падаль, - поставил он ногу на место.

Громко разнёсся над палубой голос нашего кока.

- Ваш завтрак, господин капитан. Предпочитаете откушать в кубрике или пройдете в каюту?

- Отнеси на мостик, там воздух свежее.

- Да, господин. Только вот...

- Что ещё?

- Из кладовой исчез весь запас солонины, покуда я накрывал столы. Туда заходил только Льюис за время моей отлучки.

- И что, по-твоему, он мог сожрать за раз несколько бочек?

- Он мог выбросить бочки за борт.

- Зачем?

- Возможно ночью, пока я спал, Льюис успел договориться с местными рыбаками об обмене солонины на что-то другое. На спирт или...