И почему меня это забавляет и даже дарит некоторое чувство удовлетворенности? Опустив голову, чтобы скрыть улыбку, скользнула в коридор мимо замершего на месте, судорожно вцепившегося в косяк оборотня.

— Поставлю чайник, — пояснила я, когда он попытался меня остановить.

— Я с тобой, — мгновенно отозвался он, отставая на пару шагов. Дышал глубоко, размеренно, словно пытался прийти в себя после ложной тревоги. Весело пофыркивающий Дилан пристроился нам в хвост, решив, что в нашей компании будет гораздо интереснее, чем с творчеством инара Болдерса.

Так мы и провели вечер, даже после того, как с прогулки вернулись Рика, Лин и Торан. Румяные, замерзшие, они очень обрадовались горячему чаю и с недоумением посматривали на хмурого, практически не отходящего от меня Джея, на похрюкивающего в чашку Дилана, который уже с трудом сдерживал смех, глядя на то, как инстинкты в оборотне борются с разумом, и на самодовольно улыбающуюся меня, в кои-то веки не возражающую против близкого соседства будущего отца. Бэйс, естественно, сиротливо простоял у крыльца до самого позднего вечера, пока под строгим взглядом Рики наши хвостатые гости не засобирались домой.

Утро, преподнесшее мне одни из самых неожиданных сюрпризов за мою жизнь, выдалось солнечным и морозным. Идеальным для ленивого посиживания в кабинете за столом с чашкой горячего чая, укутанными в плед ногами и стопкой карточек на вчерашних пациентов. Элементали еще нагло валялись в кровати, что-то весело напевавшая Рика колдовала на кухне, на время своего визита любезно избавив меня от этого занятия, а Джоэллина пока не пришла. Конечно, лучше было бы посидеть с сестрой, провести с ней как можно больше времени, но организм в штыки воспринял обычно аппетитные запахи, прогнав меня с кухни. От выделенной кружки чая со столь нелюбимым оборотнями ароматом мяты тошноты не появлялось, и мне наказали заняться чем-нибудь полезным и не пугать сестру зеленоватым цветом лица.

Поэтому я послушно удалилась в кабинет, подавив желание поднять с постелей ребят, чтоб и им жизнь медом не казалась. Но совесть победила и без того редко просыпающуюся пакостливую часть характера, и в итоге я оказалась перед разложенными веером медицинскими картами, задумчиво греющей ладонь о чашку и катающей по листкам ручку с заканчивающимися чернилами. Мысли лениво ползли, подчиняясь общей неспешности утра… А потом звонок в дверь заставил подскочить, плеснув чаем на бумаги. Расстроено зашипев, выпуталась из пледа и, накинув его на плечи, пошла открывать. Марика в коридор не кинется — здесь не ее территория, самовольно играть в хозяйку не станет, а уж элементали тем более не вылезут из-под тепленьких одеял из-за какого-то звонка в дверь, поэтому открывать мне. К тому же это наверняка Джоэллина — пока у меня гостят родственники, она старается не влетать, как обычно, в дом, а предупреждает о своем приходе коротенькой звонкой трелью.

Открыв дверь, я на секунду зажмурилась: укутавший Ринел ровным пушистым покрывалом снег блестел на тусклом, пытающемся стыдливо спрятаться в облака солнце, ослепляя, пуская миллиарды бликов и зайчиков, скрадывая все другие краски, кроме белой. Из-за этого я не сразу поняла, что мой утренний гость — не Джоэллина.

Знакомство с сюрпризом ознаменовалось громким испуганным визгом и отшибленным носом — на сей раз, слава звездам, не моим.

Дверь не захлопнулась, и мне даже сквозь топот приближающейся Марики был слышен жалобный непонимающий скулеж. Он эхом отозвался в душе, а ему вторила вмиг проснувшаяся и озлобившаяся, оказавшаяся очень кусачей совесть. В конце концов, я живу сейчас на территории оборотней! Вполне закономерно, что когда-нибудь я должна была увидеть и вторую ипостась. Испуг — совсем не повод лупить всех встречных оборотней по морде!

— Что там? — ко мне встревоженной птичкой подлетела Рика, да и по лестнице загрохотали шаги. Кажется, своим визгом я переполошила гостей. И совершенно напрасно.

Я наклонилась к двери и прислушалась. Обиженное поскуливание все еще слышалось с улицы.

— Волк, — с нервным смешком ответила я. Совесть требовала немедленно открыть дверь, извиниться и исправить причиненную оборотню боль. Изумление и не до конца отступившее смятение заставляли оставаться на месте. Появившийся у подножья лестницы Торан присвистнул:

— Однако. — На непонимающий взгляд жены пояснил: — Оборотни при чужаках стараются не обращаться. Мало кто, кроме близких, может похвастаться тем, что видел их в волчьей форме. Те самые видовые особенности, о которых не особо распространяются.

И ведь вроде бы нет ничего особенного в том, чтобы обернуться волком, а оборотни действительно считают смену ипостаси очень личным действием. До этого я видела всего одного, да и то волчонка: в госпитале, где он от боли даже обратно в человека перекинуться не мог. А взрослых — никогда, даже Джоэллину.

Впрочем, и у элементалей есть второй облик, определяемый принадлежностью к стихии. И они тоже не спешат разгуливать в нем перед незнакомцами. Интересно, Марика видела?..

— Не впустишь? — Дилан остановился рядом с братом, кивнув на дверь и вопросительно подняв бровь. С постели мой визг их явно не поднял, но завершить утренние процедуры не дал. И если Торан успел накинуть рубашку, и только влажные волосы выдавали его недавнее пребывание в душе, то Дилан успел лишь в брюки влезть, рубашку натягивал, уже спокойно стоя в коридоре и вполуха слушая объяснения брата.

Я покосилась на дверь.

— Страшно как-то, — тихо и неохотно призналась я. В ответ на это с улицы осторожно поскреблись. Прикусив губу, я мученически поморщилась и осторожно приоткрыла дверь, выглянув в образовавшуюся щелку.

Темный, почти черный волк с серебристыми подпалинами на боках сидел на крыльце, словно всеми забытая, но очень послушная собака, оставшаяся ждать хозяина. Подняв на легкий скрип голову, он сверкнул на меня знакомыми серыми глазами. Хвост приветливо застучал по доскам, сметая нападавший за ночь снег. Волка нельзя было назвать огромным, но, даже сидя, своими размерами он внушал опасение и уважение. Одни лапы чего стоят! Пресловутые блюдца, конечно, были бы великоваты, но не очень. Подняв немаленькую левую лапищу, волк осторожно прикоснулся к ушибленному носу, жалобно глядя на меня. Я не знаю, способна ли морда какого-либо животного выражать эмоции — у мамы, по ее словам, аллергия на все с хвостами и лапами, и у нас с Марикой никогда не было питомца, — но конкретно этот оборотень даже в звериной ипостаси обладал отменной мимикой. Жалостливая мольба, надежда в глазах, неулыбчивость… Звезды, он сделал все, чтобы совесть вгрызлась в меня с новой силой.

Распахнув дверь пошире, отступила в коридор, позволяя оборотню пройти в дом. Рика мгновенно ретировалась под защиту мужа, да и элементали напряглись, рассматривая неожиданного утреннего визитера.

— Расслабьтесь, — посоветовала я, отпуская настороженность и с трудом подавляя желание запустить руки в шерсть проходящего мимо меня зверя. — Это всего лишь пациент. — Оборотень укоризненно глянул на меня, и я прыснула. Опустившись перед ним на колени и заглянув в глаза, оказавшиеся напротив моих, попеняла: — Это запрещенный прием, Джеймс Эйгрен.

— Джей? — удивленно выдохнула Рика. Волк снова приветливо завилял хвостом, на мгновение повернув к ней голову и — невероятно! — улыбнувшись. Размерами клыков я впечатлилась.

Но на этом оборотень счел этап приветствий завершенным и вновь посмотрел на меня. Качнул головой. Я недоуменно нахмурилась, не понимая, чего он хочет. Обреченно вздохнув и закатив глаза, волк-Джей осторожно, словно боясь напугать меня, опустил голову и подставил лоб под мою ладонь. Подтолкнул вверх, заставляя подняться. Я послушно встала, то хмурясь, то глупо улыбаясь. Пытаться понять зверя — занятное времяпрепровождение. Особенно когда на тебя так выразительно смотрят.

Волк сделал шаг в сторону, и моя ладонь слетела с его головы. Он недовольно рыкнул и подошел снова, поднырнув под руку.