— Нет, — сходу заявил он, едва девушка подошла к столу, даже не утруждая себя выслушиванием просьбы.

— Не глупи, Рик, — мягко попросила Таша. — Ты именно для этого и затаскивал меня в свое Управление — вам нужна была видящая. Возник вопрос, связанный напрямую с моей специализацией. Так почему ты не отпускаешь меня на выезд?

— Ты нужна мне здесь. С бреднями одинокой старухи и решивших под шумок нагреть на этом руки аристократишками ребята разберутся и без тебя.

Забавно было слышать это презрительное «аристократишки» от человека, принадлежавшего к их кругу. Пусть фамилия и без частицы «де», но Рик все равно являлся представителем рода Ирлинов. А почему, кстати, без частицы? Она так и не поинтересовалась за все это время.

— И для чего я тебе нужна? Бумажки перекладывать? — в голосе Таши скользнуло раздражение. Она недовольно скрестила руки на груди.

— Мне прямо здесь и сейчас продемонстрировать, зачем ты нужна мне?

От вкрадчивых ноток и вспыхнувших в глазах Деррика искр Таша жарко покраснела.

— О чем-нибудь другом думать можешь? — рассерженной кошкой зашипела она на капитана, наклоняясь над его столом.

Заинтересованный взгляд Рика скользнул по губам, подбородку, шее… и несколько потух, споткнувшись о застегнутые пуговички блузки. Капитан снова посмотрел злорадно улыбнувшейся Таше в глаза и откровенно признался:

— В последнее время — нет. И меня это, знаешь ли, бесит.

С неожиданной злостью Рик смахнул со стола листы и ручки. Проследил за образовавшимся на полу беспорядком, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Видящая на это время замерла, дыша через раз: казалось, каждый вздох получается слишком шумным и привлекающим к ней внимание. Но вот капитан немного успокоился, выступившие на щеках красные пятна побледнели, и он открыл глаза. Упс… Успокоился? Таша явно поторопилась с выводами. Буря во взгляде Деррика едва ли не сбивала с ног, отзываясь в девушке чем-то таким же голодным и безумным. Ее дыхание вмиг изменилось, — стало частым, неглубоким. Губы приоткрылись, зрачки расширились.

— Рик, — сдавленно пискнула Таша, сама толком не понимая, чего просит.

Деррик с трудом перевел взгляд с лица видящей на что-то за ее плечом, и с расслабленностью, которая казалась Таше невозможной в такой момент, произнес:

— Можешь ехать. Как только поцелуешь меня. — На непонимающее хлопанье ресничками пояснил: — Сама, Таша. Подойти ко мне, обхватить руками за шею, наклониться к лицу…

Голос Рика к концу фразы стал более глубоким и хриплым, и у Таши задрожали руки.

— А… это низкий даже для тебя шантаж, Деррик, — попробовала возмутиться она. Не в силах смотреть на что-то еще, кроме как на пальцы Рика, пробегающиеся в легком касании по подлокотникам кресла. Представляя эти пальцы на своей коже, обнаженной и очень-очень чувствительной…

— Шантаж? — приподнял брови Рик. — Едва ли. Ты пытаешься сбежать от меня — я прошу компенсацию.

Просит? Это он так просит? Таше страшно было представить, что будет, когда Деррик начнет чего-то требовать. Девушка отступила к двери — второй раз за день, не в силах выдержать его провокаций.

— Не за что брать компенсацию, — выдавила она из себя. — И на вызов я поеду. А если ты хоть на секунду попробуешь рассуждать здраво, поймешь, что это очень даже логично.

— К черту логику! — рыкнул Рик, поднимаясь. — Иди сюда. И не смей пятиться! Если сейчас сбежишь еще раз, влеплю тебе прогул и последующее наказание!

— Ш-шантаж! — заикаясь, выпалила Таша, рванувшись к двери. С испугом осознавая, что… угрозу Рика восприняла не с настороженностью, а с предвкушением. — Едемте, инар Адваленхет, — нетерпеливо позвала она, вылетая в коридор. Донесшийся вслед хохот стал неожиданностью: Таша ожидала чего угодно за подобное общение с капитаном Ирлином, но только не смеха. Почему-то наполнившего сердце теплом и каким-то радостным нетерпением.

Начать решили с последней пострадавшей. Старушка была самой громкой и беспокойной, с ней хотелось распрощаться в первую очередь. В то, что кто-то не просто ворует картины, а доставляет себе дополнительные хлопоты с заменой оригинала подделкой, не верилось. Как бы Таша ни сочувствовала вдовствующей баронессе Хегборн, которую даже дети и внуки навещали крайне редко, видящая не сомневалась, что ей предстоит только подтвердить подлинность картины — и ничего более.

Вопреки нарисованному воображением после рассказа Хитэра образу, проводили прибывших стражей не к высохшей склочной вампирше, а к милой, чуть пухловатой интеллигентной женщине, безмятежно-спокойной и элегантной. При взгляде на нее сразу всплывало в памяти такое понятие, как «старая аристократия». Новому поколению не удавалось, при всем старании, выглядеть такими же… важными и высокородными, не скатываясь при этом в высокомерие. А что дела с «цветом нации» обстояли именно так, Таша знала на собственном опыте. В университете учились все — и простолюдины, и голубая кровь: дар не признавал сословий, проявляясь у более достойных, а потому видящая много раз сталкивалась с аристократами. Да и клиенты отца были людьми далеко не безродными. Но ни от кого не исходило такой силы и такого величия. Уверенность в том, что старушка просто сходит с ума от одиночества и развлекается, как может (например, грабителей себе придумывает), дала трещину.

Пожилая дама приняла их в оранжерее, наполненной цветами и ароматами, совершенно чуждыми декабрю. Служанка, стоявшая за ее креслом, торопливо, но аккуратно сворачивала плед, которым, по всей видимости, баронесса укрывала ноги. Отложенная на стол книга обложкой вверх и чашка с чаем, над которой поднимался пар, яснее ясного говорили, что явившиеся стражи оторвали инару от весьма приятного времяпрепровождения. Выпрямившись, благородная женщина окинула вломившуюся в ее любимый личный уголок толпу взглядом, в котором свободно читалось легкое пренебрежение, и прохладно кивнула:

— Господа стражи.

Хитэр выступил вперед, учтиво склонив голову:

— Баронесса Хегборн, доброго дня вам. Прошу извинить нас за визит, о котором вы не были предупреждены, но, чтобы исключить все недопонимания и неловкие моменты в расследовании, мы привлекли к работе над делом видящую. Вы позволите инари Ллоривель взглянуть на… вызывающую вопросы картину?

В глазах старой баронессы явственно мелькнуло: «Ну наконец-то вы до этого додумались, мелкие несмышленыши!». Таша невольно подобралась, ожидая, что и ей достанется в лучшем случае недоуменное удивление из разряда: «Вот эта девчонка называет себя видящей?», но инара Хегборн заметно смягчилась, повернувшись притулившейся слева от двери девушке:

— Разумеется, я позволю ей взглянуть на картину.

Все та же стоящая в тени какого-то южного кустарника горничная бросилась к хозяйке, помогая ей подняться с кресла, и собралась по привычке встать сбоку, чтобы поддерживать ее при ходьбе, но инара Хегборн остановила ее взмахом бледной сморщенной руки:

— Не стоит. Я хочу, чтобы мне помогла эта юная видящая. Инари… Ллоривель, верно?

Таша кивнула, с некоторой робостью подставляя баронессе локоть. Та крепко ухватилась за него и бодро прошагала мимо расступившихся стражей. Вообще-то их была не толпа, а всего четверо, включая Ташу, но в оранжерее они в своей форме и со своим мрачным настроением смотрелись настолько неуместно, что казались целой сотней нарушителей спокойствия этого тихого цветочного царства.

Оказавшись в коридоре, Таша с облегчением вдохнула полной грудью: сильные приторные ароматы вызывали головокружение, даже несмотря на то, что она едва ли пробыла в оранжерее больше трех-четырех минут. Баронесса, заметив это, похлопала видящую по руке, улыбнувшись:

— Мои внуки тоже не особо жалуют мой зимний сад. Видимо, потребность в обществе ярких цветов и сильных ароматов приходит с возрастом. — Таша скривила губы в вежливой полуулыбке, не представляя, что можно ответить на это замечание, но инара Хегборн, похоже, в ответных репликах и не нуждалась. Решив, что свою норму по старческому наполнению юных голов ничего не значащими «мудростями» она выполнила, дама перешла к интересующим ее вещам: — Итак, ваша фамилия — Ллоривель. Правильно ли я понимаю, что вы — дочь Ивора Ллоривеля?